Опасный возраст - Хмелевская Иоанна (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗
Первые минуты труда переполнили меня прямо-таки упоением и обратились в ничем не омраченный триумф. Работу получила сразу же — чертежи части проекта, в условиях, в Польше не виданных. Винтовой стул на колесиках, калька идеально прозрачная, всевозможные приспособления для затачивания карандашей и прочие люксы, одного мне недоставало — роликов. Работали с рейсшинами. Ролики у меня нашлись, не помню, привезла с собой или прислали позднее, привинтила их, возбуждая безумный интерес и большое недоверие персонала, скрупулезно проверяли, действительно ли параллельно, сверяли результаты. Через некоторое время вся мастерская перешла на ролики, присланные от нас частным образом. Одновременно все внимательно следили за моими первыми чертежами, к чему я отнеслась снисходительно: кого они проверяют, чертежника из наших мастерских?
Успех был абсолютный, над моим творением чмокали и цокали с удивлением. Я чертила двор, выложенный каменными плитами, террасы и лестницы. Само собой, сообразила, что плиты надлежит пересчитать так, чтобы уместились все целиком, а в зависимости от этого следует установить и ширину швов между плитами. Полдвора уже вычертила, когда явился некто, кому, по-видимому, поручили меня опекать, и на листочке принес свои расчеты. Я взглянула и постучала пальцем по краю чертежа, где написала идентичные цифры. Посмотрел, удивился, похлопал меня по плечу с большим одобрением и как бы чуток ошеломленный, а в перерыве вся мастерская прилетела поглазеть на мой чертеж. В таком сумасшедшем темпе рассчитала эти плиты, да еще столько успела начертить — не верится, просто невозможно!
Я не поняла, в чем загвоздка, пока не объяснила Алиция. Датчане думают в три раза медленнее нас, а работать быстро вообще не могут. Зато — и эту великую правду я уже открыла сама — в противоположность нам думание уважают, платят за него и отводят на это время. Работают, не сравнить с нами, тщательней, организация труда у них безошибочна. Экономят со смекалкой, поэтому стены кухни и ванной чертят в масштабе 1:20, все плитки кафеля должны поместиться целиком, чтобы рабочему не пришлось их отбивать и подгонять Строительные работы ведутся с точностью до полумиллиметра, поэтому все ко всему подогнано, все, чему положено, двигается легко, одним пальцем, открывается и закрывается идеально. Я от зависти чуть не лопнула, ибо знала наше строительство…
Работа в Дании стала для меня радостью, за что я им должна бы платить, а не они мне. Получила я работу по счастливой случайности, и надо бы совсем ума лишиться, чтоб не воспользоваться возможностью. Отправила в Варшаву заявление с просьбой о годовом отпуске без сохранения содержания, на что получила ответ: не вернусь до тридцатого ноября — выкинут с работы. Не вернулась, выбросили меня с треском, из-за чего абсолютно не страдала и начала хлопотать о разрешении на работу в Дании. Не сама, через посредничество господина фон Розена, то есть нашего благодетеля.
Первые минуты в прогнившем капитализме потрясли меня мощно и многосторонне, только вот очередности потрясений не помню. Самое первое, сдается, потрясение испытала по поводу кронциркуля. Своих инструментов, естественно, не привезла, брала их взаймы у коллег в мастерской и отломила кончик острия у кронциркуля. У меня в глазах потемнело, скрыла прискорбный факт и помчалась в магазин, готовая отдать все деньги Алиции, потому как своих еще не получила, показала сломанный предмет, свято уверенная, что придется купить полный комплект циркулей, как это делается у нас, ну а дальше уже не понимала, что происходит. С версальской галантностью продавец достал комплект циркулей, из комплекта извлек кронциркуль, а из оного вытащил иголку, воткнул ее в мой циркуль, вручил с поклоном и попросил уплатить девять крон. Я готовилась выдать по меньшей мере сто крон и офонарела беспредельно. Явление не укладывалось в моей бедной нардемовской голове, а галантный продавец распахнул передо мной дверь и просил обращаться к нему и в дальнейшем — ничего не понимаю, безумие, не иначе!
Затем меня пригласили на прием, утроенный девушкой из нашей мастерской. Описание приема я прислала семейству и могу процитировать.
…Четыре молодые особы в нашей мастерской получили диплом и устроили празднество. Мое желание остаться и поработать мягко отклонили и пригласили в качестве иностранца для приправы вечера. Сперва дали завтрак в мастерской, продолжавшийся до конца работы, после чего пригласили к одной из дипломированных особ. Мне не очень-то хотелось идти, я ждала известий от господина фон Розена и малость нервничала, но Алиция строго приказала не впадать в панику и думать о чем-нибудь постороннем И я отправилась. Прямо с работы. У хозяйки дома муж и трехмесячный ребенок, скромная квартира из трех комнат — три комнаты с кухней, дай нам Боже такую квартиру. В мастерской подавали мясо в горшочке, чертовски острое, сыр, печенку, и, хоть я не люблю печенку, сознаюсь, эта была превосходная, на десерт торт с кофе. Дома — бутербродики с сыром и чем-то еще, величиной с почтовую марку. И везде, здесь и там, гомерическое количество пива! Сколько усилий мне стоило не пить это пиво, не поддается описанию! Я прикинула: на нос пришлось бутылок по десять, а если исключить меня — я выпила едва полбутылки, — то и того больше. А теперь о гостях… Все разместились где попало, хозяин дома на полу, каждый с бутылкой в руках, потому как и мебели и посуды не хватало. Костюмы… не поверите! Пришла хорошенькая девушка с лицом мадонны, гладко причесанная, субтильная — в свитере, верно, ее старшего брата, в жутких штанах из тика, тоже огромных, в тирольских башмаках на толстенной подошве, которые тут же сменила на растоптанные сандалии без каблуков. Хозяин дома пребывал в рабочей рубашке и в еще более ужасных штанах, для разнообразия вельветовых, растянутых и вытертых на заднице и коленях. Другая чувиха зато явилась в шпильках и в фиолетовом джерси платье для визитов. В самом начале приема пожаловал молодой монстр, бородатый, в клетчатой рубашке с закатанными рукавами, в еще более ужасных вельветовых штанах и в чем-то странном на ногах, похожем на деревянные концлагерные сабо. Монстр сразу же отправился в другую комнату и там громко проржал весь прием, уткнувшись в книгу. Я не выдержала, из любопытства заглянула — читал что-то вроде «Серенького козлика…»
Здесь важны не датские обычаи, а мои впечатления. Мне и в голову бы не пришло, что торжественный прием по поводу получения диплома может так выглядеть! А ведь это просто доказывает умственную ограниченность…
При случае сообщаю: я тогда не пила ни вина, ни пива — меня здорово доставала печень. Даже заподозрила, не рак ли, слава Богу, оказался не рак, а самый обыкновенный невроз. Боли переносила адские, что пережила — все мое.
Следующим потрясением оказались сласти. В Дании популярен, и сейчас тоже, деликатес черного цвета, изредка случается другой окраски, вкуса смолы с салицилом, заправленных сахаром. Смолы я, правда, никогда не пробовала, но именно так себе представляю. В деликатес добавляется нечто под названием салмиак (объяснить не могу, сама не знаю) — этакое едучее с привкусом мяты, в целом неописуемо кошмарное. Нарвалась я на оный деликатес в условиях в высшей степени неблагоприятных.
В день рождения шефа, профессора Суенсона, тоже получила приглашение. Вся мастерская собралась в апартаментах господина профессора и его жены, господин профессор получил в подарок велосипед, на коем госпожа профессорша каталась среди мебели вокруг стола, но не в этом дело. Пиршество началось с аперитива, подали мерзкий сладкий шерри с закусью в виде конфет в черно-шоколадную полоску. Не представляя, на что нарвусь, я взяла конфету и отправила в рот.
Этой минуты никогда не забуду. Апартаменты господина профессора занимали целый этаж, где уборная, я не знала, спросить не решалась, с заклеенным ртом промямлила бы что-нибудь невразумительное, от конфеты у меня потемнело в глазах, с отчаянием оглянулась — куда выплюнуть, в цветы?.. Цветов не было, конец света!
