Неизвестный сепаратизм. На службе СД и Абвера - Соцков Лев (читать книги полностью без сокращений бесплатно txt) 📗
Естественно, что эмигранты оседали в этнически близких им областях, главным образом северных: туркмены — в провинциях Меймен, Герат, Мазари-Шариф, узбеки — частично в Мазари-Шарифе, другие в Каттаган-Бадахшане, таджики — в тех же провинциях, что и узбеки. Небольшая по количеству, но влиятельная часть узбекской и таджикской эмиграции находилась в Кабуле, и именно она претендовала на руководящую роль во всей эмиграции.
Сами эмигранты да и афганцы всегда рассматривали состав эмиграции по территориальному признаку. Так, узбекско-таджикская делилась на две группы: бухарскую и туркестанскую. К первой относят эмигрантов из бывшего Бухарского эмирата, то есть из Таджикистана и отчасти Узбекистана. Туркестанской считается эмиграция из бывшего царского Туркестана: Туркмении, Ферганы, Ташкента, Самарканда, Ходжента.
Были в Афганистане и эмигранты-киргизы с Памира, поселившиеся в Вахаджире, но эта малочисленная группа активностью не отличалась.
Туркестанскую эмиграцию долгие года возглавлял ее духовный лидер Халифа Кзыл Аяк. К переговорам с узбекско-таджикскими авторитетами он привлекал своего сына Сирадж Максума, в его ближайшее окружение входили Молла Джума Чули Бай и Молла Клыч Коушут Бай. Пользуясь влиянием в туркменской эмиграции и среди коренных туркмен, Халифа Кзыл Аяк сумел сплотить их организационно и идеологически. В прошлом он был одним из организаторов басмачества.
Ему же принадлежала идея объединения всех туркмен, проживающих на территории Туркменской ССР, Афганистана и Ирана, в самостоятельное, независимое государство. К такого рода устремлениям афганское правительство относилось отрицательно, заботясь о целостности своей страны .
Несмотря на это, туркменской эмиграции удавалось избегать режимных строгостей, которые испытывали не себе другие этнические группы.
По сравнению с туркменами узбекские и таджикские эмигранты находились и в худших экономических условиях. Они в основном занимались сельским хозяйством, а афганские власти весьма неохотно шли на предоставление им земель, а если и выделяли, то не лучшие. Эмигранты затрачивали много средств и труда, чтобы обустроить выделенные им небольшие участки. И все же, несмотря на все трудности, выходцы из среднеазиатских республик, применяя более культурные способы ведения хозяйства, быстро осваивались и получали значительно больше продукции, чем афганцы. Имелись даже случаи, когда афганские власти под разными предлогами сгоняли эмигрантов с освоенных ими участков и сажали на них афганских переселенцев.
Влиятельными деятелями в северных районах были таджик Хамранкул-бек, узбеки братья Кудратулла-хан Тюра и Мухитдин-хан Тюра. Наиболее радикальная часть узбекской и таджикской эмиграции осела, как уже говорилось, в Кабуле. Объединявшей ее политической фигурой был вплоть до своей смерти в 1944 году бывший эмир Бухарский Саид Алим-хан, позже эту роль пытался исполнять его старший сын. Другими достаточно авторитетными лидерами эмиграции были: муфтий Садретдин, узбек родом из Ташкента; Хашим Шайк Якубов — таджик, бывший посол Бухарской народной республики в Афганистане; Мубашир-хан Тарази, узбек духовного звания; Шир Мухаммед-бек (по прозвищу Курширмат), узбек, известный предводитель басмачей в Фергане, сторонник самых активных, порой совершенно авантюристических вооруженных акций, как и его брат Hyp Мухаммед; Яхья Ходжа Содур — таджик, духовное лицо, состоял в родстве с эмиром Бухарским. Из киргизов, пожалуй, самым заметным был Камчинбек Аильчибеков.
Среднеазиатская эмиграция в Афганистане не имела постоянных политических организаций или партий в прямом значении этих понятий. Обычно лидеры договаривались о руководящем центре, иногда ему давали название. Созданная по инициативе Саид Мубашир-хана организация, ориентировавшаяся на сотрудничество с немцами, носила название «Фаал». Главной задачей руководящих структур эмиграции всегда считалась подготовка вооруженного восстания на исконных территориях.
Афганское правительство, разрешив эмигрантам поселиться в стране, в какой-то мере покровительственно относилось к их лидерам, в частности, к эмиру Бухарскому, но вместе с тем следило, чтобы деятельность эмиграции не вылилась в неконтролируемые действия, которые могли бы нанести ущерб дружественным отношениям с СССР. Это не мешало, однако, некоторым афганским политикам давать иногда эмигрантам обнадеживающие обещания, что придет, мол, время и им окажут необходимую помощь оружием, деньгами и пр. Эмиграцию держали на поводу, но и не отталкивали, особенно заметным стало это маневрирование в начальный период Великой Отечественной войны, что, конечно, очень тревожило советское руководство.
Повышенный интерес к эмиграции из Средней Азии с предвоенных лет проявляли разведывательные службы стран-агрессоров — Германии и Японии, государств региона — Турции и Ирана и традиционно Великобритании. Понятно, что отслеживание их деятельности на территории южного соседа СССР стало одной из важных задач советской внешней разведки в Афганистане.
Японская разведка совершенно отчетливо имела в виду перспективу военных операций на советской территории. В этом контексте эмиграция рассматривалась как база для осуществления разведывательно-диверсионной деятельности в тыловых районах Советского Союза, а при благоприятных условиях как ядро подготовки вооруженного восстания в Средней Азии. Именно так видели роль эмиграции в неизбежной войне японские разведчики: атташе японской миссии в Кабуле Огава, военный атташе, другие японские представители.
Они серьезно работали с лидерами эмиграции, в том числе с эмиром Бухарским, Фузайлой Максумом, Шир Мухаммед-беком, Хашим Шайк Якубовым, Кудратуллой-хан Тюра, встречались с бывшими командирами басмаческих отрядов. Неоднократно вопросы взаимодействия обсуждались с военным атташе Японии в Афганистане Асакурой, а позже с Миязаки.
Именно активная работа верхушки эмиграции по подготовке повстанческого движения в среднеазиатских республиках при поддержке японской разведки побудила Центр в марте 1941 года поставить перед кабульской резидентурой задачу внедрения агентуры в ведущие националистические организации, обосновавшиеся в Афганистане.
Немецкая разведка была представлена офицерами Абвера — Расмусом и Витцелем, оба были сотрудниками германской дипломатической миссии в Кабуле. Вначале на эмиграцию в Афганистане в германских разведслужбах смотрели преимущественно через призму будущего административно-территориального устройства Средней Азии и роли эмигрантских кадров в комплектовании администраций территорий, которые вскоре должны быть оккупированы вермахтом. Конечно, при том, что людей из числа эмигрантов вербовали и для выполнения разведывательных задач на советской территории.
Когда вариант блицкрига провалился, то ориентиры в работе со среднеазиатской эмиграцией стали меняться и упор был сделан на подготовку с ее помощью вооруженных выступлений в Средней Азии, которые немцы в знакомой из собственной истории терминологии именовали «ударом в спину».
Расмус и Витцель стали форсированно развивать контакты с наиболее влиятельными фигурами эмиграции: эмиром Бухарским и его сыновьями, Мубаширом-хан Тарази, Шир Мухаммед-беком и другими. Судя по информации, которой располагала на тот период времени советская внешняя разведка, перед указанными лицами ставилась в первую очередь задача развертывания диверсионно-разведывательной деятельности в среднеазиатских республиках и вербовки там агентуры из числа соотечественников.
В 1942 году доминирующей для германской разведки задачей стали консолидация всех эмигрантских групп и течений и учреждение на этой основе координационного центра с широкими полномочиями. Создание в Афганистане с помощью разведки контролируемой организации виделось в Берлине наиболее эффективной формой использования потенциала эмиграции в германских интересах. Эмиграция со своей стороны увидела в службе немцам реальный, как казалось, путь прихода к власти.
Немцы остановили свой выбор на группе Мубашира-хан Тарази, которому предназначалась роль политического и идеологического руководителя, а формирование будущих вооруженных отрядов поручили Шир Мухаммед-беку, именовавшему себя с этого времени не иначе как главнокомандующий.
