Русские понты: бесхитростные и бессовестные - Макфадьен Дэвид (онлайн книга без .TXT) 📗

А как насчет Интернета, куда аудио- и видеоискусство шоу-бизнеса двигается мощной волной и где человек придумывает себя, изображая совсем другую личность в параллельной, обширной, ничем не ограниченной вселенной? Какие истории рассказывает он о себе там, где на смену громогласной героике старого большого кино приходит гиковский романтизм мини-девайсов, микроблоггинга и легкого спокойного общения? Одним словом, какой уровень понта или уверенности в собственных силах приемлем и возможен в Рунете?

Почти каждый год на московском кинофестивале будущее русского кино обсуждается в напыщенных тонах. Низколобое телевидение и, что еще хуже, мораль Рунета обвиняются в уродовании современной кинематографии. Критики настаивают на том, что гордая родословная полнометражного кино теперь оказывается под настоящей угрозой со стороны беспородных форм телевизионных и сетевых СМИ. В этом беспокойстве ничего нового нет: оно стало темой общественных дебатов после долгого созревания в толстых журналах, например в «Искусстве кино». В удивительно наивной, но показательной статье весной 2007 года высказывалось изумление по поводу количества людей, весело болтающих о кино в сетевых форумах и на любительских сайтах. Автор пыталась определить эти анонимные группировки, образовавшиеся где-то между большим экраном и маленькими мониторами — между тихими благопристойными увлечениями и шумными хобби.

Журналистка описывает свое случайное открытие народа: она его нашла на форуме, созданном телеканалом СТС для сериала «Не родись красивой». Как будто подняв большой камень, она ошеломлена при виде стольких маленьких людей, занятых неорганизованными дискуссиями. «В какой-то момент я вдруг осознала, что присутствую при уникальном событии. Впервые в истории благодаря Интернету обрело голос так называемое “молчаливое большинство”. До сих пор, сколько бы ни говорили “от имени народа”, его никогда не слышали». [262]

Обнаружились массовые сентиментальные зрители, вкус которых, по мнению журнала, уже изуродовал жанровую чистоту летних кинофестивалей. В угоду той же массовой эстетике русское прайм-таймовое телевидение неграциозно вошло в мир большого кино и заняло место в фестивальных расписаниях. Затем, делая ставку на то, что, недооценив вкус публики, денег не потеряешь, ТВ-студии предложили фестивальным жюри неприятный выбор между двумя категориями «нового» кино: слащавая ерунда (спонсируемая такими компаниями, как СТС) или жестокосердная чернуха (от более «холодных» и депрессивных режиссеров, таких как Балабанов). [263]

Беззаботное и подрывное равноправие данного сетевого форума, однако, вскоре вышло из-под контроля. Канал СТС, желая нарушить гордое одиночество кино наглым популизмом, был обязан оборвать общественное участие в промоушне, им же самим начатом. Многие фанаты писали вымышленные мини-сценарии на тему «Не родись красивой» о своих обожаемых героях и закачивали их на сайт. Так как изрядное количество рассказов отличалось некой пикантностью, каналу пришлось прикрыть двери в свою (до недавних пор) общедоступную вселенную. Посетители форума обозлились— и неохотно покорились: «Форума больше нет… все пошло прахом… Спасибо за внимание…» Кино, мол, должно допускать к себе либо всех, либо никого.

Чтобы избежать подобных финансовых и риторических баталий, русское кино (так же, как и западное) мало-помалу выходит в Интернет, хотя бы в области короткометражных, полулюбительских жанров. По данным RuTube, сайт ежедневно дает возможность смотреть видео 400 тысячам пользователям и осуществляет более 37 миллионов недолгих видеопоказов в месяц. На московской презентации сетевого канала «TB-Клик» ходили слухи о том, что проект уже предлагает телевизионным продюсерам финансы, чтобы они снимали мини-драмы специально для Сети. Какие визуальные или литературные истории подойдут русским посетителям Интернета? Как русские вообще относятся к безбрежному потенциалу бескрайнего цифрового пространства, где рассказывать о себе можно все, что угодно, где даже самый грандиозный понт теоретически ничем не ограничен? Если мы установили, что ландшафт (физическое пространство) в большой степени формирует русскость, то как насчет абсолютно бесконечного цифрового эквивалента?

Любой анализ Рунета обязывает нас провести параллели с Западом. В недавнем посте американский интернетовский гуру Генри Дженкинс предложил девять причин, по которым YouTube заслуживает громких аплодисментов за несколько десятилетий «низового романтизма» в развитых странах и образования новых форм коллективной культуры, включая сетевое общественное и малозатратное производство. [264]

Если задуматься, то, безусловно, те же десятилетия прошли немножко «по-другому» в Восточной Европе. Ее неромантический опыт оспаривает идеализм Дженкинса, хотя бы в одной шестой земного шара. К тому же растущее предпочтение ручных девайсов в России ноутбукам и стационарным компьютерам означает, что русская коллективная культура намного ближе к опыту, как ни странно, третьего мира. Быстрое созревание телефонной технологии и смартфонов до сих пор позволяет потребителям обойти несколько фаз более ранней (и менее мобильной) компьютерной эволюции. [265]И, как мы видели уже несколько раз, мобильник в России — основной прибор даже самого молодого понтярщика. Он также теперь и один из самых распространенных способов выхода понта в виртуальность. Во всё.

Когда мы говорим о ручных девайсах в России, сразу приходит на ум одна компания: Nokia. Финская фирма — самый большой производитель сотовых телефонов в мире — обеспечивает Россию телекоммуникационным оборудованием с 1940-х годов. До сих пор она пользуется значительным присутствием на русском рынке. Лучше всего выражает принципы компании знаменитый рекламный слоган: «Nokia: объединяя людей». Как известно, многие англоязычные туристы на Арбате и в других людных местах столицы могут видеть левые модификации финского пиара. На майках читаем: «Vodka: объединяя людей». Подобные шутники в Польше и Венгрии пользовались этим слоганом, чтобы сотворить целую серию порнографических пародий. Не будем тут приводить их, даже после бесстыдного мата прежних глав. (Британское ханжество!)

Такие порно-шутки — и визуальные, и вербальные — имеют сложный и культурно специфический резонанс. Обратимся еще раз к романтике Дженкинса применительно к самым непрофессиональным, географически разобщенным жителям Рунета. Могут ли Интернет и его понтующиеся любители отвести удар московского ТВ или кино, тем более что самые преданные пользователи Сети живут дальше всех от столицы? Ведь никто не мечтает о новой судьбе или сетевой славе больше, чем провинциалы. Именно они видят самую большую пользу в цифровой культуре: она их соединяет с «центром». С московской крутизной! Вроде бы.

Идеалистические гики скажут с некоторым отчаянием, что «эпоха всесильных масс-медиа заканчивается». [266]Понт стопроцентный. Их союзники подтвердят, что «у нас на глазах происходит в известном смысле возвращение к эпохе, когда еще не было СМИ, а все возможности коммуникации ограничивались почтой и слухами». Но как могут прыщеватые блогеры, под- или мобкастеры революционно «объединяться»? Единственное решение, быть может, находится в золотой середине между этими крайностями, между миллионами провинциальных, бездарных mp3-файлов или видеостримов из глубинки и пышными московскими каналами. Именно посередине такой шкалы обнаруживается действие экономического феномена, называемого «длинный хвост».

Мысленно построим график. Вертикаль отражает популярность каналов и передач, а горизонталь — их количество. Получается кривая, которая резко спускается сверху вниз. Наверху слева находятся популярные СМИ, блокбастеры и хиты. А вниз направо «до бесконечности тянется “длинный хвост”, сотни тысяч произведений, про которые вы, скорее всего, даже никогда не узнаете». [267]Это все провинциальные и любительские проекты. Спрос на такие многочисленные, малоизвестные продукты или передачи так мал, что делает почти глупым их производство, а их суммарная ценность и потенциальная прибыль во много-много раз превышает прибыль от самых знаменитых хитов. Такая схема отражает и неравномерное распределение русского населения на карте. Всего несколько крупных городов и миллионы неизвестных сел.