Время побеждать. Беседы о главном - Делягин Михаил Геннадьевич (е книги txt) 📗
Е. ЧЕРНЫХ: — Своевременное уточнение.
М. ДЕЛЯГИН: — Но мы отвлеклись, а речь-то об официальных задачах новой приватизации. Четвертая задача — создание условий для привлечения внебюджетных инвестиций для развития акционерных обществ. Идея в нашей жизни в основном теоретическая, но зато понятная.
Грубо говоря, если у акционерного общества 50 % плюс один голос принадлежит государству, последнее может навязать ему любое нестратегическое решение (для стратегического нужно иметь три четверти голосов). И это значит, что как объект инвестирования это акционерное общество для частного инвестора «при прочих равных условиях» является отчасти неполноценным. В любой момент может прийти товарищ из министерства и начать проводить свою политику, которая может быть сколь угодно важна обществу, но мне как инвестору может быть просто вредна. Теоретически такое возможно и является некоторым сдерживающим фактором.
На самом деле в России государство так изощренно себя почти не ведет — это сдерживающий фактор скорее в представлениях, чем в практической реальности. Но, тем не менее, иногда это имеет смысл. И, если нужно привлечь инвестора и повысить инвестиционную привлекательность частного бизнеса, а государству контроль за ним не нужен, оно может отдать соответствующий пакет владельцам этого предприятия для повышения его инвестиционной привлекательности.
Аналогична ситуация с блокирующим пакетом: если у государства есть 25 % плюс одна акция, любая стратегическая инициатива мажоритарного владельца может быть государством заблокирована. И в принципе это некоторый ограничитель для иностранных и российских инвестиций.
Принципиально важно, что легко отдавать контроль можно лишь за нестратегическими предприятиями. Вот есть, например, Нижнетагильский трубный завод: государство собирается продать все 25 % плюс одну акцию, которыми владеет. Да, это повысит инвестиционную привлекательность завода. Но стоит это делать или нет, учитывая явную стратегическую значимость этого предприятия? Вопрос, мягко выражаясь, открытый.
Во всяком случае, нужно было рассматривать аргументы не только «за» — со стороны бизнеса, но и «против». Ну, так или иначе, решение принято, хотя и условное, так как это все же «прогнозный план», а не директива.
А, с другой стороны, нефть приватизировали, так что можно и производство труб приватизировать тоже. В конце концов, в случае чего, купим на Украине, если с кем-то в России не удастся договориться.
Но в целом наше государство увлекательно тем, что договаривается с бизнесом неформально, вне зависимости от того, у кого сколько было каких акций.
И в целом надо сказать, что значимость даже этих ограничений для частного инвестора, как российского, так и иностранного, преувеличена. Потому что главные проблемы в России макроэкономические, а все, что говорят про конкретные обстоятельства и недостатки, как правило, преувеличивается. Ведь бизнесмены, которые думают работать с Россией, прекрасно знают все наши недостатки и, смею заверить, эти недостатки их в целом устраивают. Даже когда ИКЕА уходила из ряда областных центров с криками «Проклятые взяточники замучили!»…
Е. ЧЕРНЫХ: — Помню, было такое в Поволжье.
М. ДЕЛЯГИН: — Знаете, я вполне допускаю, что «проклятые взяточники замучили», легко допускаю, хотя репутация самой ИКЕА весьма и весьма однозначна. Но уходила ИКЕА в разгар кризиса. Так что возможен и другой вариант — посмотрела она на упавший рынок, да и решила, что на этом рынке пока ловить нечего.
Е. ЧЕРНЫХ: — И решила уйти достойно.
М. ДЕЛЯГИН: — А, может, те взятки, уплата которых была приемлема для нее в условиях высокого спроса, в условиях низкого спроса оказались критически неприемлемы, а договориться заново не удалось.
Но еще раз повторю: бизнес, который приходит, прекрасно знает все наши недостатки. Та же самая ИКЕА — она очень непросто ставила свои магазины в Москве, но она их поставила и, по-моему, довольна. Поймите: на фоне условий, в которых многие из тех же самых западных корпораций работают в той же самой Африке, на Ближнем и Среднем Востоке и даже, о ужас, в некоторых странах Юго-Восточной Азии, — не нужно слишком много пепла высыпать на свою голову. У нас лучше условия, чем там, если рассматривать их интегрально. Да, взятки у нас выше и коррупция хуже, чем в Юго-Восточной Азии, — зато и рынок поприличней, если не брать, естественно, Китай.
Ну и, наконец, пятая задача государственной политики в сфере приватизации, последняя и по порядку, и по значимости — формирование доходов федерального бюджета. Намеченные доходы — 18 млрд рублей — это даже не копейки для нынешнего федерального бюджета. Даже если примут решения о приватизации стратегических предприятий, 73 млрд рублей — это тоже для бюджета совсем-совсем немного. Так что эта задача поставлена пятой, просто чтобы не забыть.
И главное, что меня порадовало в этом документе — в нем нет ни слова вечного дешевого либерального трепа о том, что частный менеджмент всегда гарантированно эффективней государственного.
Это вовсе не значит, что от этой идеи отошли. Это значит, что ее просто стыдятся повторять. Ведь достаточно простого взгляда на то, что творит частный бизнес…
Е. ЧЕРНЫХ: — В том же Пикалево, куда был вынужден приехать Путин.
М. ДЕЛЯГИН: — В Пикалево еще ладно, не будем забывать остальные, менее символические места. У нас 17 миллионов человек в таких или почти таких Пикалево живет.
Действия частного бизнеса, и в первую очередь олигархов всех мастей и размеров надежно отбили у всех охоту повторять идеологические штампы 1993-го, 1997-го и прочих забытых лет. Потому что да, государственный менеджмент неэффективен. Но он неэффективен потому, что государство свое собственное имущество не контролирует.
А с другой стороны, мы видим, что частный менеджмент тоже часто неэффективен. И во многом он неэффективен именно потому, что захватил имущество почти бесплатно. Вот в Казахстане тех, кто нахватали, а потом оказались спекулянтами, не желающими развивать производство, вычистили поганой метлой. Скандал был до небес, западные инвесторы стояли на ушах и истошно кричали про подавление прав и свобод, а потом пришли, как миленькие, и с наслаждением там работают. И наши там работают по-настоящему, кстати.
Когда же государство выполняет свои обязанности и по контролю за собственным имуществом, и по контролю за частником, который работает в значимых отраслях, вдруг выясняется, что принципиальной разницы в качестве государственного и частного управления нет.
Да, есть отрасли, которые должны быть частными просто по своей природе. Ну, кому нужна государственная химчистка, государственный ресторан? Что за бред, грубо говоря?
С другой стороны, стратегические отрасли должны быть государственными: был случай, если я правильно помню, когда в угаре приватизации почти продали заводик шифровальных машин для государственной безопасности. Причем не кому-нибудь, а израильской фирме. Слава богу, вроде успели ударить по тормозам, но прецедент был бы чудесным. Когда рейдеры чуть-чуть не захватили атомную электростанцию — тоже было прекрасно. Или когда приватизируются атомные НИИ.
Е. ЧЕРНЫХ: — Патронный завод тоже рейдеры пытались захватить.
М. ДЕЛЯГИН: — Частник может производить патроны, может производить винтовки — все, что угодно. Вон в Японии железные дороги частные! Но под таким контролем, что реальная жизнь этого частника ничуть не отличается от реальной жизни на государственном предприятии, да еще и на режимном.
При определении наиболее эффективной формы собственности очень многое зависит от той функции, которую выполняет данный бизнес. Возьмем одну и ту же нефтяную или газовую компанию — и увидим дивную ситуацию: оптимальная форма собственности зависит от места их работы. Добычу нефти и газа на территории своей страны ведут, как правило, государственные компании. Это не только исламский мир — это Норвегия, которую никто в Госплане и централизованно планируемой социалистической экономике не обвинит. Там тоже государственная компания. Потому что при добыче на своей территории решается задача достижения общественного блага.
