Правда и неправда о семье Ульяновых (СИ) - Клейменов Гелий (читаем книги онлайн без регистрации txt) 📗
Они любовались окрестностями из окон дома, много гуляли в горах, взбирались на плоскогорье, которое начиналось у дома. «Ходить по горам страшно любил Ильич» - писала Надежда Константиновна. Места, в самом деле, были красивыми и целебными. Почта и станция были недалеко. Владимир Ильич наведывался туда дважды в день — утром, когда открывалась почта, и вечером, когда из Закопане приходил поезд, направлявшийся в Петербург через Краков и Варшаву. Путь от «виллы» Терезы Скупень, где жили Ульяновы, до станции Владимир Ильич проделывал пешком или на велосипеде.
Но здоровье Надежды Константиновны не улучшалось. Владимир Ильич советовался с врачами, С.Ю. Багоцкий и другие специалисты рекомендовали сделать операцию. Надежда Константиновна продолжала надеяться, что горный воздух сотворит чудо, и надобность в операции отпадет. Она писала свекрови:
«Я уже поправляюсь. Сердцебиения гораздо меньше. Следуя совету доктора, ем за троих, лакаю молоко, принимаю препарат железа Робена, и вообще все очень хорошо. Володя очень кипятится, особенно его смущают Кохером. Я очень рада, что Дм. Ил. ему написал письмо, что операции не стоит делать и т. п., а то ему наговорят всякой всячины: то ослепнуть можно, то 11/2 года лежать без движения и т. д. У меня совсем не такая уж сильная степень болезни, и за лето выздоровею…Я очень рада, что нет толкотни. Работы у меня тоже минимальное количество. Читаю большей частью польские романы, да и то не очень усердно».
Казалось, Надежде становилось лучше, но так продолжалось недолго. Приступы сердцебиения становились все более затяжными. С беспокойством Владимир Ильич писал в Швейцарию Шкловскому:
«Дорогой Ш.! Обратите внимание на перемену моего адреса. Приехали сюда в деревню около Закопане для лечения Над. Конст. горным воздухом (здесь ок. 700 метров высоты) от базедовой болезни. Меня пугают: запустите-де, непоправимо будет, отвезите-де тотчас к Кохеру в Берн, это-де знаменитость первоклассная… С одной стороны, Кохер — хирург. Хирурги любят резать, а операция здесь, кажись, архиопасна и архисомнительна… С другой стороны, лечат горным воздухом и покоем, но у нас "покой" трудно осуществим при нервной жизни. Болезнь же на нервной почве. Лечили 3 недели электричеством. Успех - 0… Если можно вообще, навести справки серьезного характера в Берне о Кохере или у Кохера (последнее лучше, конечно, было бы), буду очень Вам обязан. Ежели справки будут говорить за поездку в Берн, черкните, когда принимает Кохер, когда он уедет на лето и как придется устраиваться в Берне, в лечебнице (и очень ли дорогой) или иначе».
Другие подробности обсуждений вопроса об операции узнаем из письма Марии Александровны к дочери Марии от 30 апреля 1913 г.:
«Сейчас получила письмо от Володи, в котором он пишет также Мите и сообщает ему, что, несмотря на лечение электричеством в продолжение 3-х недель, глаза, шея и сердце по-прежнему... Знакомые советуют везти Надю в Берн к Кохеру — первоклассная знаменитость по болезням такого рода, — вылечит, мол, но запускать рискованно, болезнь серьезная, ничего не поделаешь потом... И вот Володя в большом затруднении: бросать ли дачу, куда они уже переехали — расположена на горе, воздух прекрасный, горный, как советовали ей, — или везти к Кохеру, он же хирург, вздумает, пожалуй, резать, а многие говорят, что операции в подобных болезнях трудны и сомнительны по исходу... И вот Володя спрашивает со¬вета Мити... Митю письмо это не застало, он приехал дня два спустя и, прочитав письмо, засел за медицинские книги свои, сделал выписки, посоветовался с кем-то здесь и вчера только послал ответ заказным».
Шкловский сообщил, что Кохер - светило, его специальность - операции щитовидной железы, и если оперироваться, то только у него. В середине июня Ульяновы выехали в Швейцарию. По пути остановились в Вене. Короткую остановку они использовали для знакомства с австрийской столицей. Елизавета Васильевна осталась в Поронине на попечении С. Ю. Багоцкого.
В Берне Ульяновых встретил Шкловский и уговорил остановиться в его семье. Доктор Кохер принял их через неделю. Надежду Константиновну поместили в клинику и две недели готовили к операции. Ежедневно по утрам приходил сюда Владимир Ильич. Операция прошла успешно. Через три дня Владимир Ильич написал матери в Вологду: «Дорогая мамочка! В среду, наконец, после 2-недельной "подготовки" в клинике Надю оперировали. Операция, видимо, сошла удачно, ибо вчера уже вид был у Нади здоровый довольно, начала пить с охотой. Операция была, по-видимому, довольно трудная, помучили Надю около трех часов — без наркоза, но она перенесла мужественно. В четверг была очень плоха — сильнейший жар и бред, так что я перетрусил изрядно. Но вчера уже явно пошло на поправку, лихорадки нет, пульс лучше и пр.».
6 августа Ульяновы вернулись в Поронин. Через четыре дня Надежда написала в Берн Шкловским: «Дорогие друзья! Доехали мы вполне благополучно. Ехали без остановок. Шея растряслась порядком, но теперь все пришло в норму. Дома застали страшный дождь и кучу новостей. Большинство духоподъемных. Как-нибудь напишу поподробнее».
Александр Арманд, официальный муж Инессы, шесть месяцев хлопотал об облегчении ее участи, выехав для этого в Петербург. Ее освободили весной 1913 г. под залог в 5400 рублей, который внес Александр. Инесса обращалась в полицию с просьбой разрешить ей выехать в Ставрополь для лечения. «Срочно. Секретно. Самарскому полицмейстеру. Состоящая под гласным надзором в гор. Самаре жена потомственного почетного гражданина Елизавета Федорова Арманд обратилась ко мне с ходатайством о разрешении выехать ей на лето для лечения кумысом в Ставрополь или Белый Яр. Не встречая препятствия к удовлетворению ходатайства Арманд, сообщаю Вашему Сиятельству на предмет объявления о сем Арманд и принятия зависящих распоряжений. О времени выезда Арманд и обратном приезде в Самару мне донести». Срок окончания гласного надзора полиции у нее заканчивался 6 августа 1913 г., и она могла уехать из России. Через Финляндию и Стокгольм она перебралась в Галицию, там, под Краковом, Ленин проводил совещание ЦК партии. О приезде Инессы вспоминала Крупская: «В середине конференции (22 сентября - 1 октября) приехала Инесса Арманд. Арестованная в сентябре 1912 г., Инесса сидела по чужому паспорту в очень трудных условиях, порядком подорвавших ее здоровье, - у нее были признаки туберкулеза, - но энергии у нее не убавилось, с еще большей страстностью относилась она ко всем вопросам партийной жизни. Ужасно рады были мы, все краковцы, ее приезду». Инесса собиралась выписать в Краков детей, подыскивала квартиру. Но партийная необходимость заставила ее срочно выехать в Париж. 7 октября Ульяновы возвратились из Поронина в Краков.
На следующий год 26 апреля семья Ульяновых отправилась отдыхать на лето в Поронин, и снова остановилась в доме Терезы Скупень. Там были отличные условия и для работы, и для отдыха. Владимир Ильич вставал часов в семь и шел обычно купаться в Дунайце. Быстрая горная речка была в общем мелкой, но вблизи дома Скупень мы нашли довольно глубокое место, где можно было даже плавать. Росший на берегу кустарник скрывал купающихся от проезжей дороги. Операция, сделанная Надежде Константиновне, дала положительные результаты, но болезнь не исчезла полностью, нужны были режим и чистый горный воздух. Погода, однако, не порадовала. «У нас льет дождь с утра до ночи, целую неделю нельзя никуда ступить из дому иначе, как облекшись в плащ и калоши»,— жаловалась Крупская в письме в Вологду Марии Александровне 8 июня 1914 г. Часто хворала ее мать, Елизавета Васильевна, пришлось взять домашнюю работницу.
В Париже Инесса вместе с Людмилой Сталь организовала выпуск журнала «Работница» для русских женщин. В редколлегию вошли Крупская, Анна Ульянова-Елизарова и несколько других видных большевичек. Часть редакции была в Петербурге, часть - в Париже и Кракове. Первый номер вышел в феврале 1914 г., потом выпустили еще шесть, из которых три были конфискованы. На восьмом номере журнал закрыли. Летом 1914 г. Инесса отдыхала вместе с детьми (четверо из пяти) на юге Адриатического моря, в Ловране, входившей тогда в состав Австро-Венгерской империи.
