Полное собрание сочинений. Том 3. Развитие капитализма в России - Ленин (Ульянов) Владимир Ильич
Что касается до размера «земледельческого отхода», то общие данные об этом имеются лишь в названном выше труде г-на С. Короленко, который считает избыток рабочих (сравнительно с местным спросом на них) в 6360 тыс. чел. во всей Европ. России, в том числе 2137 тыс. чел. в вышеназванных 15-ти губерниях земледельческого отхода, тогда как в 8-ми губерниях прихода недостаток рабочих определяется им в 2173 тыс. человек. Несмотря на то, что приемы расчетов г-на С. Короленко далеко не всегда удовлетворительны, его общие выводы (как увидим неоднократно ниже) следует считать приблизительно верными, а число бродячих рабочих не только не преувеличенным, а скорее даже отстающим от действительности. Несомненно, что из этих двух миллионов рабочих, приходящих на юг, часть принадлежит к неземледельческим рабочим. Но г. Шаховской (1. с.) рассчитывает совершенно произвольно, на глаз, что на промышленных рабочих приходится половина этого числа. Во-1-х, мы из всех источников знаем, что приход рабочих в этот район преимущественно земледельческий, а во-2-х, земледельческие рабочие идут не только из вышеназванных губерний. Г-н Шаховской сам же дает одну цифру, подтверждающую расчеты г-на С. Короленко. Именно он сообщает, что в 11-ти черноземных губерниях (входящих в очерченный выше район отхода земледельческих рабочих) было выдано в 1891 г. – 2 000 703 паспорта и билета (1. с., стр. 24), тогда как, по расчету г. С. Короленко, число отпускаемых этими губерниями рабочих равняется лишь 1 745 913. Следовательно, цифры г-на С. Короленко никак не преувеличены, и все число бродячих сельских рабочих в России должно быть, очевидно, выше 2-х миллионов человек [171]. Такая масса «крестьян», бросающих свой дом и надел (у кого есть дом и надел), свидетельствует наглядно о гигантском процессе превращения мелких земледельцев в сельских пролетариев, о громадном спросе растущего земледельческого капитализма на наемный труд.
Спрашивается теперь, как велико все число сельских наемных рабочих в Евр. России, и бродячих и оседлых? Единственная, известная нам, попытка ответить на этот вопрос сделана в работе г-на Руднева: «Промыслы крестьян Европ. России» («Сборник Саратовского земства», 1894 г., №№ 6 и 11). Эта чрезвычайно ценная работа дает сводку данных земской статистики по 148 уездам в 19-ти губерниях Евр. России. Все число «промышленников» определилось в 2 798 122 чел. из 5 129 863 работников муж. пола (18–60 лет), т. е. в 55 % всего числа крестьянских работников [172]. К «сельскохозяйственным промыслам» автор отнес только сельскохозяйственные работы по найму (батраки, поденщики, пастухи, служащие при скотных дворах). Определение процента сельскохозяйственных рабочих ко всему числу мужчин рабочего возраста по разным губерниям и районам России приводит автора к тому выводу, что в черноземной полосе около 25 % всех мужчин работников заняты с.-х. работами по найму, а в нечерноземной – около 10 %. Это дает цифру с.-х. рабочих в Евр. России в 3395 тыс. чел., или, с округлением, в 31/2 миллиона человек (Руднев, 1. с., стр. 448. Это число составляет около 20 % всего числа мужчин рабочего возраста). При этом необходимо отметить, что, по заявлению г-на Руднева, «поденщина и сдельные земледельческие работы отмечались статистиками в промыслах лишь в тех случаях, когда оказывались составляющими главнейшее занятие известного лица или известной семьи» (1. с., 446) [173].
Эту цифру г-на Руднева следует считать минимальной, так как, во-первых, данные земских переписей более или менее устарели, относясь к 80-м, иногда даже к 70-м годам, и так как, во-вторых, при определении процента с.-х. рабочих не приняты вовсе во внимание районы высокоразвитого земледельческого капитализма – прибалтийские и западные губернии. Но, за неимением других данных, приходится принять эту цифру в 31/2 млн. чел.
Оказывается, следовательно, что около пятой доли крестьян перешло уже в то положение, что их «главнейшее занятие» – наемная работа у зажиточных крестьян и помещиков Мы видим здесь первую группу тех предпринимателей, которые предъявляют спрос на рабочую силу сельского пролетариата. Это – сельские предприниматели, занимающие около половины низшей группы крестьянства. Таким образом, между образованием класса сельских предпринимателей и расширением низшей группы «крестьянства», т. е. увеличением числа сельских пролетариев, наблюдается полная взаимозависимость. Среди этих сельских предпринимателей видную роль играет крестьянская буржуазия: напр., в 9 уездах Воронежской губ. из всего числа батраков – 43 4 % нанято крестьянами (Руднев, 434). Если бы мы приняли этот процент за норму для всех сельских рабочих и для всей России, то оказалось бы, что крестьянская буржуазия предъявляет спрос миллиона на полтора с.-х. рабочих. Одно и то же «крестьянство» и выбрасывает на рынок миллионы рабочих, ищущих нанимателей, – и предъявляет внушительный спрос на наемных рабочих.
X. Значение вольнонаемного труда в земледелии
Попытаемся теперь обрисовать основные черты новых общественных отношений, складывающихся в земледелии при употреблении вольнонаемного труда, и определить их значение.
С.-х. рабочие, приходящие в такой массе на юг, принадлежат к самым бедным слоям крестьянства. Из рабочих, приходящих в Херсонскую губернию, 7/10 идут пешком, не имея средств на покупку ж.-д. билетов, «бредут за сотни и тысячи верст вдоль полотна железных дорог и берегов судоходных рек, любуясь красивыми картинами быстро летящих поездов и плавно плывущих пароходов» (Тезяков, 35). В среднем рабочие берут с собой около 2-х рублей [174]; нередко у них не хватает денег даже на паспорт, и они берут за гривенник месячный билет. Путешествие продолжается дней 10–12, и ноги пешеходов от таких громадных переходов (иногда босиком по холодной весенней грязи) пухнут, покрываются мозолями и ссадинами. Около 1/10 рабочих едет на дубах (большие, сколоченные из досок лодки, вмещающие 50–80 человек и набиваемые обыкновенно вплотную). Труды официальной комиссии (Звегинцева) {69} отмечают крайнюю опасность такого способа передвижения: «не проходит и года без того, чтобы один, два, а то и больше переполненных дуба не пошли ко дну с их пассажирами» (ibid., 34). Громадное большинство рабочих имеют надельную землю, но в количестве совершенно ничтожном. «В сущности, ведь, – справедливо замечает г. Тезяков, – все эти тысячи сельскохозяйственных рабочих являются безземельными, деревенскими пролетариями, для которых все существование теперь в отхожих промыслах… Обезземеление быстро идет вперед и вместе с тем увеличивает число сельского пролетариата» (77). Наглядным подтверждением быстроты этого роста служит число рабочих-новичков, т. е. в первый раз идущих наниматься. Таких новичков бывает около 30 %. Между прочим, по этой цифре можно судить о быстроте процесса, создающего кадры постоянных земледельческих рабочих.
Массовое передвижение рабочих создало особые формы найма, свойственные высокоразвитому капитализму. На юге и юго-востоке образовалось множество рабочих рынков, где собираются тысячи рабочих и куда съезжаются наниматели. Такие рынки приурочиваются часто к городам, промышленным центрам, торговым селениям, к ярмаркам. Промышленный характер центров особенно привлекает рабочих, которые охотно нанимаются и на неземледельческие работы. Например, в Киевской губернии рабочими рынками служат местечки Шпола и Смела (крупные центры свеклосахарной промышленности) и гор. Белая Церковь. В Херсонской губ. рынками рабочих служат торговые села (Новоукраинка, Бирзула, Мостовое, где по воскресеньям собирается свыше 9 тыс. рабочих, и мн. др.), железнодорожные станции (Знаменка, Долинская и др.), города (Елисаветград, Бобринец, Вознесенск, Одесса и др.). Одесские мещане, чернорабочие и «кадеты» (местное название босяков) летом тоже приходят наниматься на с.-х. работы В Одессе сельские рабочие нанимаются на так называемой Серединской площади (или «Косарке»). «Рабочие стремятся в Одессу, минуя другие рынки, в надежде иметь здесь лучшие заработки» (Тезяков, 58). Местечко Кривой Рог – крупный рынок найма на земледельческие и на горные работы. В Таврической губернии особенно выдается рабочий рынок в местечке Каховке, где прежде собиралось до 40 000 рабочих, в 90-х годах – 20–30 тысяч, теперь, судя по некоторым данным, еще меньше. В Бессарабской губ. следует назвать город Аккерман, в Екатеринославской губернии – город Екатеринослав и станцию Лозовую; в Донской – Ростов-на-Дону, где ежегодно перебывает до 150 тысяч рабочих. На Северном Кавказе – города Екатеринодар и Новороссийск, станция Тихорецкая и др. В Самарской губ. – слобода Покровская (против Саратова), село Балаково и др. В Саратовской губ. – города Хвалынск, Вольск. В Симбирской губ. – город Сызрань. Таким образом, капитализм создал на окраинах новую форму «соединения земледелия с промыслами», именно соединение земледельческого и неземледельческого труда по найму. В широких размерах такое соединение возможно только в эпоху последней, высшей стадии капитализма – крупной машинной индустрии, которая подрывает значение искусства, «рукомесла», облегчает переход от одного занятия к другому и нивелирует формы найма [175].
