Фидель. Футбол. Фолкленды: латиноамериканский дневник - Брилёв Сергей (читать книги бесплатно полностью txt) 📗
Впрочем, был в логике Пиночета образца 1982 года и ещё один аспект. Учитывая его стойкое неприятие коммунизма, генерал- капитан Чили тем более не мог не вставлять палки в колёса Аргентине, потому что она была и, считай, самым главным союзником... Советского Союза. Похоже, это он и имел в виду, когда много лет спустя назвал поддержку чилийцами Британии «делом чести» [52]. Вот это и есть самое удивительное в этой истории для нас. Как другом Коммунистической партии Советского Союза мог быть режим, который своих, аргентинских левых пересажал и перестрелял?
...Из раза в раз Москва и Буэнос-Айрес кидались «из огня да в полымя», поражая друг друга отсутствием чувства меры. Это и делает историю российско-аргентинских отношений печальным набором классических примеров того, как вести себя не следует.
Первый политический контакт России и Латинской Америки — это миссия, с которой к императрице Екатерине Великой отправился Франсиско де Миранда. Что касается Нового Света, то независимость США Санкт-Петербург признал очень оперативно, а вот с Америкой Латинской — тянул. Понять российский двор можно. За исключением монархии Бразилии и Мексики все остальные новые латиноамериканские страны сразу становились республиками, а многие из «кружков» борцов за независимость представляли собой ещё и масонские ложи. В имперском Петербурге предпочли держать их от себя подальше. Чем, правда, никак не остановили расползание тайных обществ и в России и, возможно, только приблизили восстание декабристов. И отодвинули от себя целый континент. С Аргентиной процесс затянулся особенно. Уже трудилась полноценная российская миссия в Рио-де-Жанейро. Уже не иначе, как «мой любезный брат» обращался российский император Александр II в письмах к уругвайскому президенту Габриэлю Антонио Перейре. А дипломатических отношений с самой динамично развивавшейся республикой Южной Америки, Аргентиной, так и не было. Российская империя- признала её только в 1886 году, пытаясь вскочить в уже уходивший поезд. В прямом смысле.
...В большинстве городов Южной Америки, особенно в центре городов, очень просто ориентироваться. Планировка улиц — чёткими квадратами. Всё элементарно. В Аргентине и Уругвае — то же самое. Но на некоторых перекрёстках, где улицы пересекаются всё-таки не под прямым углом, можно заметить некоторую странность. То, как сходятся улицы, то, как расположены «островки безопасности» для пешеходов, свидетельствует о том, что когда-то движение было организовано по-другому. Так и есть. Ещё недавно, пока Америка не заполонила собой вообще всё, и здесь движение было как в Англии, левосторонним. А посреди Буэнос-Айреса, после войны за Мальвины, есть тем более символичное место. Сегодня это площадь ВВС Аргентины, с мемориалом павшим. А когда-то эта гигантская площадь с подобием Биг-Бена посередине называлась Площадью англичан. Именно в этом районе жили выписанные из Британии железнодорожные мастера. Похоже, именно этот район и описал российский посланник в Южной Америке Александр Ионин, когда докладывал в МИД в Петербург, что «Буэнос-Айрес — порт, который по важности превзошёл Рио-де-Жанейро благодаря развитию железных дорог». Английских железных дорог. «Охранительная» политика Екатерины Великой привела к тому, что Южную Америку осваивал, причёсывал под себя кто угодно, но не русские. Свято место пусто не бывает.
Но вот парадокс. Даже добившись, чтобы Санкт-Петербург признал Буэнос-Айрес, Ионин, тем не менее, был не склонен кидаться в крайности. Предложение об аренде острова Эстадо он отмёл как попытку аргентинцев воспользоваться моментом и втянуть Россию в не нужный ей спор. Но, похоже, даже не это заставило Ионина быть ещё более осмотрительным. Дело было в другом. На тот момент Ионин рассматривал Аргентину прежде всего как конкурента Российской империи на мировом рынке зерна, шерсти и кож. Предлагал когда-нибудь в будущем, может, и создать с ней «зерновую ОПЕК», картель, который бы позволил России и Аргентине вместе перебивать поток зерна в Европу из Америки и Австралии. Но пока Ионин предлагал к этой Аргентине ещё только присмотреться.
Со временем, кстати, присмотрелись неплохо. И вот уже не только в Серебряном Бору в Москве стоит уникальная аргентинская дача, но и в Буэнос-Айресе появился уникальный советский объект: «Кремль», как до сих пор называют величественное, красного кирпича здание советского торгового представительства. Как я уже писал, в Латинской Америке СССР, может и сам того не осознавая, отрабатывал совершенно иную модель отношений с внешним миром. Такую модель, какая потребуется для новой России. Где критерий успеха описан ещё в первом томе «Капитала»: там, где про «товар—деньги—товар». Там, где занимаешься не затратным мессианством, а, наоборот, зарабатываешь деньги. То есть Латинская Америка стала, по сути, первым регионом, где Москва отказалась от идеологической экспансии (Куба пришла сама), а искала прежде всего коммерческую выгоду. Тем более что если Европа и США приобретали у России всё больше сырьё, то Латинская Америка покупала у СССР «продвинутую» промышленную продукцию: «тяжёлую воду» для аргентинского ядерного реактора «Атуча-1» или, например, турбины для аргентино-уругвайской ГЭС «Сальто-Гранде».
Хотя, конечно, часть света Латинская Америка — своеобразная.
Я оказался около этой ГЭС в очень жаркий, удушливый день. Очередная командировка в Южную Америку. Бросок в провинцию. Жара жуткая, а кондиционер в машине не работал. Засыпаешь за рулём. Правда, вот она — речка Уругвай. Пограничная, но без всяких погранзон. Купайся сколько хочешь. Но ныряешь, чтобы освежиться, а в воде чувствуется какое-то ещё движение, кроме течения. Как будто кто-то постоянно тебя касается. На берегу — местные. Спрашиваем, что это за странное движение в воде. А-а-а, говорят они, пираньи. Кто?! Да вы не волнуйтесь. Здесь другая разновидность. Они людей не едят. Ну ладно. Дело к вечеру, добираться до столицы по дороге без всякой разметки — опасно. Надо где-то переночевать. Находим гостиничку в уругвайском городе Фрай-Бентосе. Над стойкой регистрации вместо крыши — крона огромного дерева омбу. Почти такое же, на каком спасались герои романа «Дети капитана Гранта». Наутро выясняется, что и формы оплаты — как в XIX веке. То есть только наличные. Иду на центральную площадь, где в любом провинциальном городе Латинской Америки всегда находишь привычный набор: храм, телефон-телеграф, памятник местному герою, главный городской ресторан и банк. Во Фрай-Бентосе целых два банка! Ну, прогресс! Правда, банкоматов нет. Но можно снять деньги с карты через кассира. Тот будет долго вертеть в руках европейскую «Визу», рассматривать её чуть не через лупу, ксерить её с обеих сторон, ксерить паспорт, ну и так далее. О чём, впрочем, сразу предупреждает.
— Сеньор, а может, не надо мучиться? Это будет долго.
— Мне деваться некуда, мне наличные нужны, чтобы в гостинице расплатиться.
— Ну, как знаете, сеньор.
— Вашему банку, что, лишние деньги не нужны? Вы же свою комиссию на этом всё равно заработаете.
— Как скажете, сеньор.
Вот и южноамериканские правители при сношениях с Москвой часто выгод лишались как раз из-за того, что обычно мешало советской власти. Из-за неспешности, лени и... идеологии. Ещё в 30-х генерал Урибуру прикрыл в Буэнос-Айресе офис советского «Южамторга», объявив его «агентством по распространению коммунизма». А после свержения Перона — опять «болтанка». То экономические отношения с «совьетикос» свёртывают, то, наоборот, отправляют в Москву высокопоставленные делегации, а в Аргентину с первым в истории таким визитом летит советский премьер Косыгин. А вот уже при эскалации конфликта Аргентины с Чили за пролив Бигл орган Министерства обороны СССР газета «Красная звезда» поддерживает аргентинцев, а их нового диктатора Виолу называет «реалистом» [53].
И всё-таки такая реалистичность и самого Советского Союза — поразительна. СССР был, конечно, удивительным королевством кривых зеркал. О сталинских репрессиях — молчок. О диссидентах в «психушках» при Брежневе — только по Би-би-си и «Голосу Америки». Зато про Чили все знали, что там кровавая фашистская диктатура. При этом про Аргентину и Уругвай — молчок. Хотя, вообще-то, именно Аргентина и Уругвай держали континентальный рекорд по истреблению левых. У Пиночета — три тысячи жертв, а в Аргентине — в десять раз больше. В Уругвае — столько же, сколько у Пиночета, но и население — всего три миллиона. Там репрессии вообще дошли до абсурда.
