Руководство астронавта по жизни на Земле. Чему научили меня 4000 часов на орбите - Хэдфилд Кристофер (книги бесплатно без .txt) 📗
К счастью, наш корабль был герметичен, так что Роман открыл люк, соединяющий спускаемый модуль с орбитальным, и вплыл туда, чтобы снять скафандр. Нам пришлось подождать своей очереди: на «Союзе» слишком мало места, чтобы трое взрослых мужчин одновременно выбирались из своих «Соколов». Снимать скафандр легче, чем надевать, но все равно неудобно, в том числе и потому, что к этому моменту полета он становится очень липким изнутри, как резиновая перчатка, которую вы некоторое время поносили на руке. Чтобы высушить скафандр, нужно несколько часов продувать его вентилятором.
Следующее, что нужно убрать, — подгузник. Гордыня заставляет меня сообщить, что своим я ни разу не воспользовался, но те, кому пришлось, были чрезвычайно счастливы его снять. Теперь на нас оставалось только длинное нижнее белье — 100 %-ный хлопок, потому что в случае пожара он только обугливается, не плавится и не горит. Как правило, астронавты остаются в своих теплых кальсонах вплоть до момента стыковки с МКС. Да и после стыковки переодеваются неохотно и только потому, что там будут ТВ-камеры, ну и чтобы на лицах других членов экипажа МКС не появилось выражение ужаса, когда их будут приветствовать астронавты, наряженные в грязное исподнее. Подход к гигиене на «Союзе» такой же, как в походе с палатками. Правила приличия весьма условны на корабле такого размера; здесь нет, к примеру, отдельного туалета, поэтому, если вам нужно сходить по-маленькому, ваши коллеги по команде просто скромно отворачиваются, пока вы управляетесь со штукой, больше похожей на ручной пылесос с приделанной к нему маленькой желтой воронкой. Пользоваться им достаточно легко: поворачиваете ручку в положение «ON», проверяете, что пошел поток воздуха, и потом держите его поближе к себе, чтобы не обмочить все вокруг. Потом быстро протираете куском марли, и воронка уже сухая.
Как только я выбрался из своего «Сокола», я сразу принял лекарство от тошноты. Чувство тошноты неизбежно в течение первого дня в космосе, потому что невесомость полностью сбивает с толку ваш организм. Вестибулярный аппарат больше не может надежно определить, где верх, а где низ, и это приводит к потере равновесия и недомоганию. В прошлом некоторых астронавтов рвало во время всего полета; их организм не мог привыкнуть к отсутствию гравитации. Я знал, что постепенно адаптируюсь, но не видел смысла в том, чтобы находится в плохом самочувствии в первые несколько дней, поэтому принял лекарство и старался много не есть.
В первые дни, кроме того, я старался не пялиться в иллюминатор. В отличие от шаттла, который получает электроэнергию от топливных элементов, «Союз» питается от солнечных батарей; чтобы сохранять ориентацию солнечных панелей относительно Солнца, корабль вращается, как цыпленок на вертеле. Поэтому через иллюминатор вы видите Землю, которая кувыркается снова и снова, и на это трудно смотреть, когда у вас в желудке неспокойно. Я подождал, пока мы выполним корректировку траектории, после которой корабль получит более устойчивое положение, и уже потом восхищался видами.
В первый вечер мы два раза запускали двигатели, чтобы скорректировать траекторию и подняться выше по направлению к МКС. Это одна из наиболее критичных стадий полета «Союза», поскольку совершенная ошибка может быстро вывести корабль на такую траекторию, с которой он уже никогда не достигнет станции. «Нет ничего важнее того, что делаешь в данный момент» — это обычная для астронавтов поговорка, как никогда, верна при запуске маневровых двигателей. Мы втроем замерли и, не моргая, уставились на экран, наблюдая за показаниями приборов о давлении топлива, рулевом управлении и тяге двигателей — в общем, обо всем, что могло указать на ошибки в работе двигателей. Каждый из нас обладал мгновенной реакцией, но действовать и нажимать нужные кнопки входило в мои обязанности. Кнопок управления 24, и каждая закрыта небольшой откидывающейся крышкой для предотвращения случайных нажатий. Я должен был вручную отключить неправильно работающий двигатель и запустить резервный, если потребуется. Но, к счастью, этого не потребовалось. Позади нас остался след из хлопьев продуктов сгорания топлива, которые, искрясь, исчезали в темноте.
Мы проверили все двигатели и протестировали компьютеры, ручное управление и радиолокационные станции, которые необходимы для обеспечения стыковки корабля с МКС. С начала нашего путешествия прошло всего несколько часов, а мы сделали уже почти все, что должны были сделать. Проплывая мимо установленного на «Союзе» телеэкрана, я заметил, что мы находимся над Тихим океаном со стороны чилийских берегов. Посмотрев в иллюминатор, я увидел малочисленные огни. Наверное, это были фонари рыбацких лодок. Но потом я понял — это же Южный Крест. Я смотрел на созвездие в ночном небе, а не на море! Это было странное удовольствие, когда ты сбит с толку и одновременно абсолютно спокоен.
Я понял, что устал. Очень устал. Я развернул свой спальный мешок бледно-зеленого цвета с белой подкладкой и туго привязал с помощью веревок, найденных в кармане мешка, все четыре его угла к металлическим кольцам, расположенным на корпусе «Союза». Мне не хотелось во сне парить по всему кораблю и биться о стены. Теперь в модуле было прохладно. Одетый, в высоких ботах я залез в свой мешок, просунул руки в боковые отверстия, натянул на голову пришитый к мешку капюшон и застегнул молнию. Плавая внутри отсека, слегка кучерявый, как младенец в лоне матери, я почти тут же уснул. Том спал рядом, а Роман в нескольких метрах от меня — в спускаемом модуле. Это была моя первая ночь в космосе с апреля 2001 г. Экспедиция МКС-34/35 началась.
Полет до МКС занимает на самом деле не так много времени: с Земли, если потребуется, туда можно добраться менее чем за три часа. Недавно в целях эффективности несколько экипажей потратили именно столько времени, чтобы долететь до МКС. Обычно же «Союзу» дают более двух суток, вот и нам предоставили столько же, и я был рад этому времени, поскольку можно было снизить адреналин после старта и немного привыкнуть к реальности пребывания в космосе. На станции нам предстояло проводить и контролировать научные эксперименты, обслуживать и ремонтировать корабль, постоянно общаться с Центром управления — расписание было очень плотным.
Целый день в «лимбе» перед тем, как все это начнется, давал нам возможность адаптироваться и поразмышлять, и нас в этот день почти не тревожили. «Союз» имеет связь с Землей, только когда находится непосредственно над территорией России. Поэтому несколько раз в день мы передавали в Центр управления полетами в Королеве сводку по состоянию корабля, а они сообщали нам данные, необходимые для сближения и стыковки. Другими словами, тишина и спокойствие. Мы были одни.
Я проснулся в 5:30 по московскому времени и быстро посчитал, что проспал семь часов. Я чувствовал себя отдохнувшим, хотя лицо опухло, а тело затекло — обычные проявления адаптации. Мои суставы немного ныли после многих часов неподвижности во время запуска корабля, и несильно болела голова, но главным чувством, в котором я был уверен, было чувство тихой радости.
Предыдущей ночью, копаясь в вещевом шкафчике рядом со своим креслом в спускаемом модуле, Том нашел открытки от наших жен. Сейчас, пока всходило солнце, я захотел ее прочитать. Когда я открыл конверт, из него выпали два бумажных сердечка, и теперь они парили в воздухе, медленно вращаясь в лучах солнца. Я их осторожно поймал и держал в руке, пока читал послание Хелен. Я решил, что эти сердечки составят мне компанию в моем маленьком отсеке для сна на МКС в следующие пять месяцев, яркие и нежные напоминания о моей земной жизни.
К этому моменту Том тоже проснулся, и мы стали искать спрей для носа и таблетки от тошноты в металлическом ящике, размером с ящик для инструментов, который называется весьма прозаично — контейнер № 1. Роман тоже просыпался. Мы по очереди облегчились и приступили к завтраку: консервированный сырный хлеб, сухофрукты и пакетик сока. Мы согласились, что не помешала бы и чашка кофе, но кофе будет только на МКС, впрочем, уже скоро.
