Борис Ельцин: от рассвета до заката - Коржаков Александр (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
После начала войны в Чечне Ельцину стали открыто угрожать расправой чеченские боевики. Тогда в президентском кортеже появилась еще одна машина — — в ней находились офицеры спецназа СБП с полным боевым комплектом, включая гранатометы. Никто на эту машину особого внимания не обратил. Тихо, без общественной огласки она свою роль выполнила. Сила была продемонстрирована только тем, кто в этой демонстрации нуждался.
С представителями «Secret service» еще при Джордже Буше у меня сразу сложились вежливые, деловые отношения. После избрания Клинтона в службе произошли новые назначения. Элджи Боурон стал ее руководителем, а Ричард Гриффин — заместителем. С ними-то мы и подружились.
Во время первого визита Клинтона в Россию мы с Барсуковым пригласили Боурона и Гриффина на дружеский ужин. Накрыли стол по-русски: изобильный, с икоркой, осетриной, водкой, коньяком… Американцы, увидев все эти художественно украшенные салаты и закуски, нетрадиционное для Запада количество крепких напитков на столе, в первое мгновение чуть растерялись. Не часто, видимо, принимали Боурона и Гриффина столь торжественно.
Гости быстро освоились, и вскоре мы с Михаилом Ивановичем лично для себя развеяли еще один миф про американцев. Коллеги не страдали плохим аппетитом. Им нравилось русское сало, они понимали толк в икре и мясных деликатесах. Более того, ни Элджи, ни Дик ни разу не попытались пропустить тост и каждый из них выпил граммов по семьсот. Возникло ощущение, будто мы сидим за столом с русскими мужиками, только разговариваем через переводчика.
Боурон и Гриффин — почти ровесники. Гриффин — раскованный, остроумный парень с голливудской внешностью. Он постоянно подтрунивал над чуть флегматичным, с виду медлительным Элджи. За трапезой мы подшучивали друг над другом, хвастались, словно мальчишки, спортивными и другими победами. Каждый из нас занимался спортом. Без тренировок трудно выполнить проверочные тесты. Но для американцев занятия спортом оказались важнее, чем для нас, — они чаще сдают экзамены по физподготовке.
Как часто случается в жизни, прежде Дик был начальником Элджи, а теперь они поменялись ролями. Но служебные перестановки не изменили приятельских отношений. Дик гордился карьерой Элджи — тот начинал работу в службе простым агентом (то есть рядовым штатным сотрудником) и спустя годы возглавил ее.
Во время ответного визита Ельцина в Америку коллеги из «Secret service» не оставили нас с Барсуковым без внимания. И оказали доверие, которого мы никак не ожидали. Я расхаживал по Белому дому в Вашингтоне, словно по Кремлю, заглядывал во все служебные помещения. Прежде я тоже здесь бывал. Здание старое и, по российским меркам, тесноватое для президента. И в личных апартаментах четы Клинтонов не особенно просторно. Обстановка милая, уютная, комнаты утопают в живых цветах, а стены и столики изобилуют фотографиями.
Фотоснимки в элегантных рамках развешаны и расставлены повсюду — в кабинетах, залах совещаний, в коридорах… На каждой карточке непременно присутствует президент США: Клинтон на охоте, Клинтон на отдыхе, на рыбалке, на корте, на беговой дорожке… А прежде на фотографиях везде был Буш: на охоте, на отдыхе, на корте… Сюжеты одни и те же, места для фотокарточек
— тоже, только лица главных персонажей поменялись. Из любопытства я попытался обнаружить в стене дырки от фотографий Буша, но не нашел — изображения Клинтона, видимо, повесили на старые гвозди. Эта американская традиция меня слегка растрогала. Я даже представил Кремль, обвешанный снимками Ельцина на корте, Чубайса — на охоте, Березовского — в бане…
Борис Николаевич после первой официальной поездки в США поставил и в кабинете, и в комнате отдыха несколько своих фотографий. Комнату, в которой президент обедал, мы называли задней. На стене там висели старинная икона и портрет матери Ельцина. Его написал славный русский художник Илья Глазунов. Илья Сергеевич рассказывал мне, как трудно было ему работать. Он располагал только одной фотографией Клавдии Васильевны, не знал характера этой женщины, никогда не слышал ее голоса, не видел улыбки. Но желание и мастерство сделали свое дело — портрет получился превосходный. Глаза, волосы, мелкие морщинки были прорисованы с присущей Илье Сергеевичу тщательностью.
Когда мы с Борисом Николаевичем вместе обедали в задней комнате, на меня всегда со спокойным достоинством смотрела его мать. Портрет был сделан настолько искусно, что в любом конце комнаты Клавдия Васильевна встречалась с посетителем взглядом. И со своим сыном тоже. Потом мы переехали из четырнадцатого корпуса Кремля в первый. Портрет не вписался в новый богатый интерьер. Картину отвезли на дачу. Сделали это без моего ведома.
Обычно мы, русские люди, все свои фотографии храним либо в коробках изпод обуви, либо в примитивных альбомах. У Бориса Николаевича они были просто свалены в кучу. Во время переезда с одной квартиры на другую я помогал Ельциным разбирать фотокарточки. У них сохранились уникальные снимки — пожелтевшие, с ветхими краями, почти сорокалетней давности. Но узнать Бориса Николаевича на них можно — стройный, красивый, властный мужчина.
…Осмотрев досконально Белый дом, я вместе с Барсуковым отправился в штаб-квартиру «Secret service». Мы попали в обычное железобетонное здание без архитектурных излишеств. На двери не было никакой вывески, указывающей, что именно здесь расположена штаб-квартира службы безопасности американского президента. Потом нам объяснили: эта железобетонная коробка не принадлежит «Secret service» целиком, служба занимает лишь несколько этажей.
Интерьер помещений тоже выглядел просто — комфортный, но без излишеств. Элджи и Дик встретили нас радостными возгласами. Сразу же вручили белые свитера с фирменными эмблемами. Когда коллеги находились в Москве, мы хотели подарить им по знаменитому тульскому ружью, но получили категорический отказ. Американским госслужащим запрещено принимать подарки дороже сорока долларов. Теперь наши ответные сувениры подходили под установленную американским законом планку. Зато русскую икру и водку они приняли без лишних вопросов о стоимости продуктов.
В штаб-квартире службы тоже накрыли стол. Меню можно было охарактеризовать одним емким словом — сухомятка: орехи, чипсы, малокалорийное печенье… В кабинете у Дика Гриффина совершенно открыто стояли крепкие напитки — виски, джин. Рядом с баром — аппарат, вырабатывающий лед. Ни в Кремле, ни тем более в ФСБ ничего подобного не увидишь. Если уж кто-то и предложит рюмочку коньяка в кабинете, то непременно извлечет бутылку из замаскированного под шкаф бара.
Мы опять разговаривали через переводчика, но несколькими фразами поанглийски смогли переброситься сами. Стеснение исчезло. На эту встречу вместе с нами пришел шеф президентского протокола Владимир Шевченко. Он тоже был растроган искренностью взаимоотношений. Не чувствовалось ни чопорности, ни зазнайства, ни превосходства одних над другими. С подобными качествами иностранных коллег приходилось встречаться. Французские адъютанты, например, которые только президентскую шпагу носят да дверь открывают, до смешного заносчивы.
Мишу Барсукова заинтересовал жизненный уровень агентов американской охраны. Сравнивать его с нашим даже не имеет смысла — слишком велик разрыв. Американцы же деликатно удивлялись, как нам, российским руководителям спецслужб, удается выжить на такую «странную» зарплату. Дик и Элджи получали больше ста тысяч долларов в год, а мы, генералы — около шести. Вместе с премиями.
Сотрудник «Secret service» должен иметь минимум одно высшее образование, а предпочтительнее — два диплома. Необходимо также знание какого-нибудь европейского иностранного языка. При отборе в службу установлены и жесткие физические нормативы. Прежде всего по стрельбе. Мы с Элджи и Диком в меткости не соревновались, но, думаю, «обстреляли» бы коллег. Еще во время визита Л. И. Брежнева в Америку произошел показательный случай. В советской делегации был переводчик, по совместительству сотрудник Девятого управления КГБ. И вдруг Леонид Ильич захотел продемонстрировать американцам как умеют стрелять в СССР обыкновенные переводчики. И парень этот, слегка смущаясь, показал блестящий по американским меркам, результат, хотя в родном подразделении «девятки» его успехи считались весьма средними.
