Балтийская трагедия: Агония - Бунич Игорь Львович (читать полную версию книги txt, fb2) 📗
Сам капитан Эсминь с начала войны плавал вторым штурманом на пароходе «Эверига» (4650 тонн), затопленного 3 июля на входе в Пярнусский порт, а совсем недавно был назначен капитаном «Атиса Кронвалдса».
Этот грузовой пароход вместимостью в 1230 тонн был построен в Ростове и назывался «Хильда Горн». Купленный в 1925 году Латвийской республикой и переименованный в «Абаву» пароход впоследствии сменил ещё семь названий, пока в 1939 году не получил нынешнее — «Атис Кронвалдс». 4 декабря 1940 года судно было «национализировано» Советским Союзом, а с началом войны переклассифицировано в военный транспорт с бортовым номером 563 (ВТ-563).
Арест и показательный расстрел практически всего экипажа судна не прибавил, разумеется, хорошего настроения тому сборному экипажу из «политически надёжных» моряков, которых после проверки Особым отделом назначили на пароход. И прежде всего капитану Эсминю.
На судне чувствовалась какая-то обречённость. Многие считали, что им неизбежно придется последовать за своими предшественниками: либо по приговору Особого отдела, либо от немецких мин, бомб и торпед.
Недоверие и подозрительность по отношению к прибалтийским морякам принимало уже откровенные и грубые формы. Даже к тем, кто ненавидел немцев гораздо острее, чем русских. На войне мало кого-то ненавидеть, надо кого-то и любить. И великая трагедия прибалтийских моряков в том и заключалась, что любили они свои маленькие республики, разодранные и растоптанные двумя тоталитарными монстрами, разбирающимися друг с другом на их территории. А это отлично понимали как в Москве, так и в Берлине.
12:45
«Атис Кронвалдс» безжалостно мотало на якоре. С качающегося мостика Артур Эсминь увидел, что к его судну идет маленький буксир «Эзро», ведя за собой несколько барж и понтонов, до отказа забитых людьми. «Эзро» был когда-то портовым буксиром в Риге и не был там брошен исключительно благодаря своему капитану Янсону, ненавидевшего Гитлера и его идеологию.
С кучей приключений маленький буксир добрался до Таллинна и стал обслуживать его гавани.
Сейчас капитан Янсон вел «Эзро» прямо к борту «Кронвалдса». Было видно, как встречная волна захлестывала буксир, заливая баржи и смывая за борт находящихся там людей. Вокруг рвались снаряды, вздымались водяные смерчи. Солдаты и моряки барахтались в бурлящей воде, призывая к помощи. Им бросали концы, но больше пытались подбодрить через мегафон, призывая плыть к стоящим на рейде судам или добираться до берега.
Буксирчик «Эзро» подпрыгивал на волне у самого борта «Кронвалдса», подводя к нему вздымающиеся вверх и вниз баржи.
«На «Кронвалдсе»! — закричал Янсон.— Принимайте людей. К стенкам в Купеческой не подойти! Утопят!»
Привальный брус «Кронвалдса» нависал над баржами, которые «Эзро», отдав буксир, пытался носом придвинуть поближе к транспорту.
За борт были сброшены шторм-трапы и грузовые сети, по которым люди стали отчаянно карабкаться на борт.
Дождавшись разгрузки, Янсон ювелирно снова подхватил баржи на буксир, готовясь к новому рейсу в гавань.
В этот момент с «Эзро» увидели, как стоявшая ближе к берегу парусно-моторная шхуна была поражена сразу двумя снарядами. Шхуна сразу накренилась и стала оседать кормой.
Бросив баржи, Янсон повел буксир к шхуне. На корме её была надпись «Тир». Оказалось, что шхуна набита ранеными и продержится на воде не более 15-20 минут.
Таковы случайности войны. Крупные транспорта, несмотря на интенсивный артиллерийский обстрел гаваней и рейдов, каким-то чудом избегали прямых попаданий, а маленькая, вместимостью всего в 65 тонн, парусно-моторная шхуна «Тир» получила сразу два снаряда и была обречена на гибель.
Однако времени на философствование о капризах войны не было.
Быстро подхватив тонущую шхуну на буксир, Янсон поволок её в Минную гавань, где и поставил у причала.
Затем Янсон повел «Эзро» на рейд и поймал свою баржу. Понтон куда-то унесло. Вернувшись в гавань, он принял на баржу раненых с «Тира», который всё больше погружался в воду, и повёл наполненную забинтованными солдатами баржу обратно к «Атису Кронвалдсу».
13:00
Капитан парохода «Аусма» Рудольф Кунтсберг и 1-й штурман Альберт Стиркишс, стоя на мостике небольшой старомодной надстройки «Аусмы», наблюдали быструю, хорошо организованную погрузку пехотных частей из гарнизона военно-морской базы Палдиски. Солдат подводили к спущенным трапам, командир давал команду: «Справа по одному на борт судна бегом марш!» — и всё исполнялось так чётко, будто вокруг не падали снаряды, а база не горела, подожженная со всех сторон. На борту солдат встречал старший механик Якоб Берг, распределяя их по трюмам и другим помещениям парохода.
Капитан Кунтсберг был сыном «красного латышского стрелка», всю жизнь мечтавшего установить в Латвии большевистский режим, не брезгуя для этого никакими методами, вплоть до убийства полицейских. Пока отец сидел в тюрьме, его сын Рудольф поступил в Рижское мореходное училище, которое окончил через шесть лет с отличием, получив помимо диплома ещё и золотые часы в качестве высшей награды за достигнутые в учёбе успехи. Почему-то больше всего с демократией борются именно те, кто плодотворно пользуется её благами.
Сын революционного экстремиста, сам напичканный с детства утопическими идеями коммунистического братства и равенства, Рудольф Кунтсберг, став штурманом дальнего плавания, неоднократно бывал в советских портах, все более мечтая о том, чтобы его родина, потеряв независимость, стала провинцией Советской империи.
Однако, пока этого не произошло, Кунтсберг поступил на работу в Вентспилское акционерное общество «Юра», где получил в командование свой первый пароход — «Аусма», что по-латышски означало «Аврора».
Пароход «Аусма» грузоподъемностью 1790 тонн был построен в Англии аж в 1889 году и назывался «Эстгат».
Изношенный пароход было опасно выпускать в море и вскоре его отправили на ремонт в Амстердам, где его и застала Вторая мировая война. В результате действий немецкой авиации вход в амстердамский порт оказался блокированным. Попавшая в ловушку «Аусма» дождалась в Амстердаме и прихода немецкой армии, и, к великой радости капитана, известия о «присоединении» Латвии к Советскому Союзу. Кунтсберг, не дожидаясь никаких формальностей, приказал поднять на «Аусме» советский флаг. Прибывший вскоре на борт представитель советского консульства в Амстердаме официально узаконил этот поступок капитана.
Немцы в период страстной любви между Гитлером и Сталиным приняли все меры для скорейшего вывода «Аусмы» из блокированного порта. В конце 1940 года «Аусма» вернулась в Либаву. С началом войны пароход был превращён в военный транспорт, покрашен в шаровый цвет, а на его ветхом носу была нарисована цифра 546 (ВТ-546).
С трудом вырвавшись из горящего Вентспилса, Кунтсберг привел пароход в Таллинн. В ходе войны он совершил несколько рейсов на острова Моонзундского архипелага, хорошо понимая, что любое повреждение для дряхлого 50-летнего парохода будет последним.
С середины августа «Аусма» отстаивалась на Таллиннском рейде.
До Кунтсберга доходили слухи о репрессиях, принимаемых против латышских моряков, но он старался в это не верить, также как некогда старался не замечать депортаций и арестов десятков тысяч латышей с первых же дней оккупации его родины Советским Союзом.
Он не мог не заметить случая с «Атисом Кронвалдсом», когда трибунал приговорил к расстрелу весь комсостав парохода. Воспитанный отцом в духе классовой ненависти он готов был оправдать любые преступления режима. Однако события начинали принимать такой оборот, что заставляли задуматься даже его. На каждого человека действует всегда что-нибудь исключительно индивидуальное. Кунтсберга больше потряс не расстрел моряков «Кронвалдса», а известие о том, что хорошо ему знакомый капитан парохода «Сауле» Эмиль Смильтенс по прибытии в Ленинград был отстранен от должности и отправлен на Балхаш. Кунтсберг не поверил в это и пытался отправиться на «Сауле», чтобы самому проверить эту информацию. Но где находится «Сауле», он так и не выяснил. А его «Аусма» была направлена в Палдиски для эвакуации гарнизона.
