БРИКС против диктатуры доллара - Клаус Алексей (читаем книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Несколько дней назад, приехав в столицу Германии на торжества, посвященные 25-летней годовщине падения Берлинской стены, Горбачев сказал, что «мир стоит на пороге новой холодной войны, а некоторые утверждают, что эта война уже началась».
Горбачев говорил о «коллапсе доверия», обвиняя США в том, что они не выполнили обещания, которые дали в 1989 году. Он заявил, что страны Запада, вместо того, чтобы строить партнерские отношения с новой Россией, объявили себя победителем в холодной войне и постарались извлечь все преимущества из временной слабости России.
С тех пор, как американский президент Джордж Буш назвал Владимира Путина «человеком, с которым можно сотрудничать», российско-американские отношения постоянно деградируют. Внешне эта деградация проявилась тогда, когда США начали чинить препятствия вступлению России в ВТО в ответ на ее несогласие с американской позицией в СБ ООН.
Поражение коммунистического блока, состоящего из стран Восточной Европы и Советского Союза, ознаменовало собой окончание холодной войны, но холод быстро вернулся в отношения России и США. Первая трещина появилась, когда российский президент Владимир Путин назвал распад СССР «самой большой геополитической катастрофой XX века» и заявил, что «Россия сама будет решать, с какой скоростью, при каких условиях и какими путями ей двигаться к демократии». В последующие годы слова Путина стали еще жестче. В 2006 году он заявил, что перед Россией стоит задача укрепления своей безопасности в противостоянии внешнему политическому давлению: «Мы должны быть готовы к тому, чтобы отразить любые попытки давления на Россию, цель которых состоит в том, чтобы реализовать свои интересы за наш счет. Чем сильнее будут наши вооруженные силы, тем слабее будут намерения других на нас давить».
Окончание холодной войны, которое ознаменовалось падением Берлинской стены и распадом Советского Союза, позволило США стать единственной мировой державой. Воспользовавшись сложившейся геополитической ситуацией, США при помощи своих западных союзников стали распространять свое влияние на Восточную Европу, которая культурно, экономически и политически была частью советского блока. В практическом плане это влияние выразилось в стремительном вступлении большинства этих государств в ЕС и НАТО. За этим последовало вторжение США в Афганистан, страну, вынужденно оставленную советскими войсками, а затем в Ирак, что шло вразрез с желанием и интересами России. Кроме того, США открыто поддерживали «цветные революции» и создавали военные базы в странах, исторически входивших в зону влияния России.
Череда этих и других событий вынудила Россию задуматься о защите своих границ и интересов. Это воплотилось в военных действиях, начатых Россией в Грузии, в возвращении Крымского полуострова в состав РФ, в одном из последних заявлений Путина о готовности России оказать помощь Афганистану в поддержании мира после вывода оттуда войск ISAF, а также в поддержке, которую Россия продолжает оказывать Ирану и Сирии. В политической сфере Россия воспротивилась попыткам США распространить свое влияние на Ливию, Сирию, Иран, Латинскую Америку и Украину и выступила инициатором создания международной организации БРИКС. В дальнейшем Москва активизировала экономическую деятельность этой организации посредством учреждения таких организаций как Банк развития и Резервный фонд стран-членов БРИКС. Все это – чтобы ограничить влияние Международного валютного фонда, созданного странами Запада.
После того, как на Украине вспыхнула война, в которой Россия поддержала восточную часть страны, и США, и страны Европы ввели против нее экономические санкции. Россия, перед которой встала необходимость сгладить негативные последствия этих санкций, открыла новые торговые каналы со странами Латинской Америки и Азии и усилила свое торговое сотрудничество с Китаем.
Американская антироссийская риторика достигла своей высшей точки во время выступления Барака Обамы в ООН. Американский президент перечислил основные мировые угрозы, поставив в этом списке Россию на второе место после вируса Эбола и перед организацией ИГИЛ. В стенах того же здания российский министр иностранных дел Сергей Лавров жестко раскритиковал США и их союзников, сказав: «Западный альянс во главе с США, выступая поборником демократии, верховенства закона и прав человека внутри отдельных стран, на международной арене действует с прямо противоположных позиций, отвергая закрепленный в Уставе ООН демократический принцип суверенного равенства государств и пытаясь решать за всех, что является благом, а что – злом».
По поводу речи Обамы Лавров сказал: «Это американский взгляд на мир, который изложил президент, неоднократно подчеркивая свою и своей страны исключительность. Взгляд страны, которая в своей доктрине национальной безопасности записала свое право, независимо от каких-либо решений СБ ООН и каких-то других правовых актов, применять силу по своему усмотрению». Лавров также раскритиковал другую речь Обамы, в которой американский президент заявил о возможности применения военной силы для «сдерживания агрессии на юге Украины и в Южно-Китайском море».
Спустя 25 лет после падения Берлинской стены все эти заявления и события указывают на то, что в настоящей момент реализуется новый проект строительства стен в разных частях мира: от Ближнего Востока до Украины, от Азии до Латинской Америки. Вот только вряд ли к власти в России придет «новый Горбачев», чтобы разрушить эти стены, вняв пожеланиям Запада и поверив обещаниям преемников Рейгана.
Добро пожаловать в мир без Запада
Наазнин Барма, «The National Interest», США
«Налицо последовательные усилия восходящих держав по созданию параллельной многосторонней архитектуры, которая обходит стороной либеральный порядок и, скорее всего, самым фундаментальным образом изменит международную политику и экономику».
У американских официальных лиц вошло в привычку характеризовать будущее китайско-американских отношений как главную драму в международной политике. В начале ноября, когда президент Обама собирался на встречу со своим китайским коллегой Си Цзиньпином, госсекретарь Джон Керри заявил своим слушателям в Вашингтоне: «Американо-китайские отношения являются самыми важными на сегодня отношениями в мире, и они будут во многом определять облик XXI века. И точка». Советник по национальной безопасности Сьюзан Райс (Susan Rice), не успев приземлиться в сентябре в пекинском аэропорту, вышла в Твиттер и повторила заезженную фразу о том, что «на большинство глобальных вызовов XXI века невозможно отвечать эффективно без совместной работы США и Китая».
Это не просто дипломатические реверансы. Это важный сигнал о том, как смотрят на мир творцы американской внешней политики. В Вашингтоне преобладает мнение о том, что в конечном счете Соединенные Штаты и Китай либо утонут, либо выплывут вместе, увлекая за собой весь остальной мир. Если две державы смогут правильно выстроить свои отношения и эффективно сотрудничать, все будет хорошо; если нет, жить в предстоящие десятилетия будет трудно почти всем.
У такой точки зрения есть научное обоснование. Предполагается, что сегодня, как и в прошлом, находящиеся на подъеме державы встают перед четким выбором, когда сталкиваются с преобладающим международным порядком, созданным предыдущим поколением великих держав. Они могут либо приспособиться к этому мировому порядку, влившись в него, либо бросить ему вызов. В результате политика Вашингтона в отношении Китая имеет целью как можно более активное содействие его ассимиляции, но при этом США должны находиться в готовности к ограничению ущерба на тот случай, если Пекин выберет путь конфронтации. Такая логика лежит в основе американской стратегии распределения рисков в отношениях с Китаем на протяжении двадцати с лишним лет.
В своем эссе на страницах журнала National Interest, вышедшего летом 2007 года («A World Without the West» – «Мир без Запада»), мы утверждали, что такие научные теории опасно неполноценны, и что возникающая вследствие этого умозрительная карта неверна. Мы приводили доводы о том, что восходящие державы, в частности, Китай, скорее всего, не станут ни подстраиваться под возглавляемый США мировой порядок, ни бросать ему вызов. Причина в том, что оба варианта совершенно непривлекательны. Зачем китайским властям перенимать либеральную систему, которая по большей части противоречит их внутренним и внешним интересам? Смотреть на Китай как на загнанную в угол страну, которой приходится выбирать между двумя малопривлекательными вариантами, значит слишком серьезно воспринимать несовершенную научную теорию и, что еще хуже, неверно толковать поведение восходящих держав.
