Осторожно, история! Мифы и легенды нашей страны - Рыжков Владимир Васильевич (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .txt) 📗
Если сохранить старые технологии и старую производительность труда – никаких ресурсов на Земле точно не хватит. На 160 миллионов американских машин еще бензин есть, а вот когда будет 500 миллионов китайских – что весь мир будет делать? Неизвестно. Значит, технологии надо менять, а производительность труда увеличивать в четыре-пять раз.
Но теперь уже понятно, что система важнее, чем индивидуальная производительность труда. Ни в каком стахановском движении современная экономика принципиально не нуждается – человек не должен устанавливать рекорд в данные сутки и потом две недели готовиться к следующему, теперь нужно постоянно работать производительно и качественно.
В России в 90-е годы произошло резкое падение производительности труда – на 30–40 %, а кое-где даже на 60 %. Объем производства падал, а количество занятых на предприятиях оставалось прежним. В «оборонке» было вообще что-то запредельное – выпуск падал в разы, на некоторых заводах в десятки раз, а персонал держали любой ценой.
Когда с кризисом начали справляться, стали поднимать и производительность труда. И тогда, помимо чисто материальных способов поощрения, начали отчасти восстанавливать «Доски почета», звания, ордена и так далее. Оказалось, что даже при капитализме важны не только деньги. Стоит зайти в любой приличный банк или даже в «Макдоналдс» – там висят своеобразные «Доски почета» с фотографиями «лучший работник месяца», «лучший продавец» и тому подобное. Выяснилось, что, помимо материальных поощрений, человеку важны моральные оценки его квалификации и труда: ты – лучший, ты – молодец.
Сейчас производительность труда в России постепенно растет. Причем совсем не так уж плохо – процентов по семь в год. Но если посмотреть данные на 2007 год – а они не особо с тех пор изменились, даже с учетом кризиса – в среднем один гражданин России производил в год 15,5 тысячи долларов товаров и услуг на человека, а гражданин США – 64 тысячи. То есть разница по-прежнему в четыре раза.
Почему же, если у нас производительность труда росла все эти годы, сохраняется такой сильный разрыв с США, Японией и Евросоюзом?
На самом деле все просто и логично – мы десять лет наращивали отставание и теперь с трудом нагоняем, но очень медленно. Нельзя забывать, что и у них производительность росла все эти годы и сейчас продолжает расти. Поэтому нужно нагонять дальше, чтобы не оказаться на задворках мировой экономики.
С одной стороны, это означает увольнение и сокращение большого числа людей. Но с другой стороны – нужно ли из-за этого поднимать панику? Да, у нас серьезная безработица, но она ниже европейской. И в ближайшие лет пятнадцать в России будут ежегодно примерно два миллиона человек уходить на пенсии, а приходить на рынок труда только миллион новых работников. Тем самым ежегодно будет образовываться миллионный дефицит рабочих рук.
Если не проводить ускоренную модернизацию, в России скоро будет катастрофически не хватать работников. Поэтому, следуя простой экономической необходимости, нужно будет сокращать там, где возможно, убирать ненужные неэффективные рабочие места и создавать новые, высокопроизводительные. Другого пути у России просто нет.
Часто задают и другой интересный вопрос: «А зачем большая производительность труда, если результат этого труда никому не нужен?»
Но в том-то и дело, что в нынешних условиях результат труда нужен всегда. Да, в СССР огромная часть произведенного выкидывалась и уничтожалась. Но сейчас, в условиях рыночной экономики, производится только то, что потребляется. Ведь если оно не потребляется, его никто заказывать и оплачивать не будет.
Заказать что-то ненужное может только государство. Когда государство активно вмешивается в экономические процессы, это почти всегда плохо. Есть такой старый советский анекдот: «Если Госплан послать в Сахару, там начнутся перебои с песком». Но российская экономика – это уже далеко не только государство, и сегодня ни один пивзавод, ни одна конфетная фабрика не будут работать «на склад» – ведь тогда они просто разорятся. К примеру, АвтоВАЗ может выпускать 700–800 тысяч машин в год, но в условиях кризиса вынужден был уменьшить свое производство почти в два раза просто потому, что столько его машин никто не купит.
Резкое повышение производительности труда требует еще двух обязательных вещей – уменьшения степени монополизации экономики и прихода в страну передовых иностранных компаний. Можно ли добиться кардинального повышения производительности труда в условиях монополизации и закрытости экономики? Вряд ли. Тем более что и в советское время экономика была куда менее закрытой, чем принято считать. К примеру, Днепрогэс проектировал и строил американский инженер. И в строительстве большинства других гигантов советской индустрии принимали участие иностранные специалисты.
Еще одна важная и интересная тема – Международная организация труда подсчитала, сколько и кто работает. И выяснилась малоприятная для нас вещь – россияне работают в среднем 1740 часов в год, японцы и американцы больше почти на сто часов больше – 1825, а южнокорейцы работают больше нас на 700 часов в год. Хотя, с другой стороны – французы работают даже меньше нас, преуспевая за счет очень высокой производительности труда.
Но если посмотреть глубже, кто и, главное, как работает, выясняется, что производительность и интенсивность труда – разные вещи. Выигрывают те предприятия, на которых не больше работают, а где более жесткая система организации труда и все подчинено объемным финансовым показателям прибыльности и результативности.
К примеру, на японском заводе фирмы «Ниссан» пятьдесят минут конвейер идет и все сборщики сосредоточенно работают, как роботы, а потом десять минут пьют чай и отдыхают. Потом опять пятьдесят минут конвейера и так далее. Если рабочий не смог вставить лобовое стекло с первого раза, конвейер задерживается, и компьютер это отслеживает. В итоге каждый рабочий понимает, что это означает – три раза задержишь конвейер и получишь штраф и другие санкции. А заработная плата там очень высокая. Вот это – пример и интенсивности, и производительности, и отличной организации труда – ни минуты не пропадает зря, и каждый отвечает за свою работу, в том числе и материально.
Подведем итоги. Все-таки стахановское движение стоит оценивать скорее со знаком «плюс» или со знаком «минус»? К каким последствиям оно привело?
Баланс составить непросто, но можно сказать, что стахановское движение подняло престиж рабочей профессии, показало, что человека труда нужно уважать. Стахановцы были для многих советских людей настоящими маяками, указывающими правильный путь. И сколько бы ни было перегибов и «приписок», среди стахановцев было много выдающихся людей, которые заставили понять ценность труда.
В какой-то степени, через нечто похожее прошла и Европа. Потому что социалистические движения – та же социал-демократическая партия в Швеции, например – очень много внимания уделяли именно ценности труда и престижу рабочих профессий.
Конечно, нельзя забывать и про минусы стахановского движения – пропаганду, показуху, сломанные станки, усиление эксплуатации, потому что повышались нормы выработки и людям приходилось больше работать за прежнюю зарплату.
Но одновременно увеличилась производительность труда, навели какой-то порядок на производстве, повысился статус человека труда, поэтому в целом все равно стахановское движение имело положительный эффект.
А что же сейчас? Стахановское движение современности не нужно, но производительность труда поднимать надо. Для современной российской экономики это по-прежнему проблема номер один [4].
Афганистан – начало войны
6 января 1929 года родился Бабрак Кармаль – председатель Революционного совета Демократической Республики Афганистан в 1979–1986 годах, возглавивший страну в результате ввода советских войск в Афганистан.
