Москва рок-н-ролльная. Через песни – об истории страны. Рок-музыка в столице: пароли, явки, традиции - Марочкин Владимир Владимирович
Но самым надёжным и распространенным способом пройти на концерт был такой: помочь музыкантам донести инструменты. Девушки обычно несли стойку от микрофона, кто-то – барабан. Но если с барабаном пускали всегда, то человека со стойкой могли и завернуть. Однако такого, чтобы кто-то приехал на концерт и не попал, не бывало. Чем, например, славились «Рубины»? Они знали, что за ними всегда ездит тусовка, и сразу договаривались с администрацией, что они не начнут играть, пока эти ребята не зайдут…
Единственным местом, где это не срабатывало, был подмосковный Долгопрудный. Там находилась кафешка, которая так и называлась – «Кофейня», и туда пройти было тяжелее всего, потому что желавших попасть набиралось много, а помещение маленькое. Своим мест не хватает, а тут ещё какие-то пришлые, со стороны! Обидно, концерты там проходили часто…
«Самый плохой человек в то время был дружинник, – рассказывал как-то Саша Агеев. – Ментам это вообще всё было по фене. Менты с нами не связывались. А самый плохой человек тогда был дружинник, потому что он сам как бы из нашей среды, но он – вредный. Несмотря на то что все сейшены (от английского слова session, что означало «встреча с друзьями») проходили по каким-то билетам, было совершенно явно, что это левак, поэтому умный дружинник или брал деньги, или просто говорил: „Ну-ка, не стойте здесь на улице! Давайте все в зал! Закрываем двери, и все наслаждаемся!..” А глупый дружинник обязательно оставлял перед входом пяток мальчиков и девочек и начинал над ними издеваться: „А я не пущу! Я тут главный!..” И тогда подъезжала милиция: „Что тут происходит? Больше трёх не собираться!”»
На одном из сейшенов Саша и его друзья познакомились с Юрой Айзеншписом, молодым парнем, который устраивал концерты и фарцевал пластинками, шмотками и аппаратурой. Он сразу стал кумиром наших мальчишек, поскольку был элегантно одет, гладко выбрит, и в его коллекции имелась, наверное, тысяча пластинок.
Компания Айзеншписа собиралась, как правило, в кафе-стекляшке «Алые паруса» на «Речном вокзале». Днём там продавали в разлив пиво, а по вечерам играли бит-группы – «Гулливеры», «Братья» или «Странники».
Особое впечатление на школьников произвела группа «Гулливеры», которая состояла всего из двух человек – Саймона и Гарфанкела. Говорили, будто они циркачи и кто-то даже видел их в цирке на Цветном бульваре.
Ребята, которые входили в ближний круг Юрия Айзеншписа, – Славик Макаров, Саша Снысарев и другие, – были старше Саши Агеева всего на 5–6 лет, поэтому они относились к нему как старшие братья, много рассказывали о музыке и снабжали свежими записями.
Однажды Юрий Айзеншпис решил устроить в ДК имени Русакова бит-фестиваль, в котором должны были принять участие московские «Аргонавты» и какие-то группы из Питера. У входа в Дом культуры была даже вывешена огромная афиша, извещавшая о космическом, по тогдашним временам, событии. Мальчишки взялись распространять билеты на этот фестиваль и весьма преуспели в этом деле. Однако фестиваль не состоялся.
«Мы все, – рассказывал Саша Агеев, – естественно, пошли на фестиваль в ДК Русакова, памятник старины, стоящий недалеко от парка Сокольники. На входе нас встретили бабушка-контролёрша и некий молодой человек. Бабушка надорвала билеты, а молодой человек вежливо предложил пройти в комнатку рядом с дирекцией. Там были уже несколько таких же, как мы, жаждущих концерта людей. Когда в комнате собралось десять человек, нас вывели через чёрный ход на улицу и повели в отделение милиции, которое располагалось здесь же, на этой же улице, напротив метро, в здании с пожарной каланчой. Причём всё было достаточно свободно, и можно было просто отойти в сторону и уехать на троллейбусе. Но люди не разбегались, а шли давать показания!
На вопрос, где я взял билеты, я ответил, что купил их для себя и для друга в переходе на „Комсомольской”. Это был переход, в котором тогда торговали порнографией. Ты идёшь по переходу, вдруг тебе навстречу невзрачный мужичок: „Порнография нужна?!” И тут же распахивал полы плаща и показывал маленькие чёрно-белые фотографии с еле различимыми обнажёнными женщинами. Вот я и сказал следователям, что купил билеты в этом переходе. Они закивали: мол, там и не такое можно купить, – и отпустили меня…
Короче, менты никому из публики ничего не сделали, они просто прикрыли сейшен. Но то, что мы побывали сразу в двух памятниках старины, – это сильно!»
Естественно, как только появилась такая возможность, Саша Агеев купил себе магнитофон «Комета» и приёмник «Спидола». Ради этого он продал свои марки, которые собирал несколько лет. В основном это были так называемые «колонии», и продавать их было жалко, но другого пути, чтобы приобрести столь желанную и необходимую технику, у него не было.
Вместе с магнитофоном Саша купил и свою первую плёнку. У неё был странный химический запах. Саша её нюхал, даже откусил кусочек, чтобы понять, из чего она сделана.
Но вот вопрос: где брат Индейца доставал новые записи?
Мальчишки не раз пытались узнать у Колиного брата, где тот берёт новые записи, но он не говорил, лишь отшучивался. Коля тоже не знал, где он их достает: «Я все места знаю, где брат бывает, но в четверг вечером он куда-то уходит и возвращается с новой катушкой. А куда он уходит, я не знаю!»
И однажды ребята решили проследить, куда уходит Колин брат.
Настал четверг. Они караулили его у подъезда. Вот дверь открылась, и Колин брат вышел на улицу. Посмотрел направо, налево и двинулся в сторону центра. Ребята – за ним, сохраняя все меры предосторожности, потому что Колин брат постоянно оглядывался, проверялся: не идёт ли кто за ним? Так мальчишки, прячась и сменяя друг друга, двигались за ним по пятам до улицы Горького, где Колин брат неожиданно исчез. Как сквозь землю провалился! Ребята растерянно стояли посреди тротуара и оглядывались по сторонам. Вдруг Индеец снова заприметил своего брата. Тот вышел из двери дома, на котором была надпись: «Студия звукозаписи». В руках у него была новая магнитофонная катушка.
Вот так мальчики узнали дорогу к знаменитой студии звукозаписи на улице Горького, где, как рассказывают, в советские времена можно было найти любую музыку…
Улица Горького и её псевдонимы
Улица Горького во все времена была витриной субкультур, эдакой Выставкой достижений советского рок-н-ролльного хозяйства. Тут собирались и стиляги, и хиппи, а позже – панки и первые брейкеры. Почему именно здесь? Да просто потому, что улица Горького находилась в самом центре города, потому что Кремль рядом.
Валерий Шаповалов, автор легендарного хита «Стой, кто идёт?!», рассказывал, как его старший брат-стиляга старательно готовился к походу в центр: «Мне было десять лет, а ему – восемнадцать, и я любил наблюдать, как он вертелся перед зеркалом, укладывая набриолиненные волосы. Ботиночки себе начищал. У него были коротенькие галстучки, которые он сам делал, вырезая из тетрадных обложек: спереди – узел, а сзади – на резинке. Галстук, брюки-дудочки, такие узкие, что в них еле влезала нога, и чёрные ботинки-мокасины. Причём брюки должны были быть выше ботинок, чтобы обязательно было видно белые носки. Потом он надевал поверх всей этой красоты плащик и отправлялся гулять…»
Стиляги старались не привлекать к себе особого внимания, ведь в общественном транспорте всегда можно было нарваться на неприятности. Побить, может, и не побили бы, но какой-нибудь ханжа всегда мог воскликнуть: «Вот отрастили волосы! Я бы их! Пулемёт дайте мне!»
Но стиляги (как потом и хиппи, и даже металлисты, но, конечно, не панки) предпочитали не отвечать на оскорбления. Молодые люди, как правило, бывали вполне удовлетворены тем, что стали предметом обсуждения в общественном транспорте. И они продолжали провоцировать окружающих своим полным бездействием и отсутствием реакции. А бывало, что пожилые женщины начинали даже заступаться: «Ну что вы к нему пристали?! Как хочет, так пусть и причёсывается!»
