Нижние уровни Ада (ЛП) - Андерсон Роберт (читать полную версию книги txt, fb2) 📗
Вражеские РПГ наносили наибольший урон. Как только машина была обездвижена огнем ракет, подключалось автоматическое оружие. «Чарли» хорошо подготовились, они вели сильный огонь с превосходящей позиции.
Когда враг терял элемент неожиданности и обороняющиеся начинали получать преимущество в огневой мощи, вражеские войска обычно пытались разорвать контакт и исчезнуть в джунглях прежде, чем можно было начать организованное преследование. Имея это ввиду, я подключил Синора, когда он выпустил свои ракеты и прошелся миниганом вдоль западной обочины.
— Три Один, давай отрежем путь для отступления. Подключите артиллерию и дайте две зоны артиллерийского огня по обе стороны дороги, идущей на север и юг. Мы прижмем их к шоссе без запасного выхода.
Мгновением позже артиллерия начала бить внизу, блокируя любые попытки врага отойти от шоссе и удрать в джунгли. В дополнение к уже имеющимся проблемам противника, была вызвана поддержка ВВС США с воздуха, чтобы сбросить бомбы и напалм вдоль линии деревьев по обеим сторонам шоссе. Затем БТР, которые оставались позади конвоя, были готовы прочесать отвалы от бульдозеров и зачистить оставшихся в живых из засады.
Мы с Паркером должны были вернуться в Лай Кхе — перезарядиться и заправиться. Пока мы были на земле, стало ясно, что все там — бронетехника, артиллерия, ближняя поддержка с воздуха, «Кобра» — удерживают ситуацию под контролем. Работая с ближней воздушной поддержкой на флангах, они практически подавили сопротивление. Враг понес тяжелые потери и выжившие пытались вернуться в свои базовые лагеря.
Несколько часов спустя попавший в засаду конвой добрался до Куан Лой. В короткой ожесточенной схватке мы потеряли уничтоженными шесть или восемь машин и еще больше было повреждено.
Когда конвой ушел и стрельба стихла, наши местные силы безопасности, расположенные недалеко от места засады, готовились прочесать район, чтобы осмотреть вражеских покойников. Им было нужно, чтобы я вернулся на точку, для проведения разведки перед БРДМ и обеспечения прикрытия. Вернувшись в зону боестолкновения, я связался с Синором, который еще кружил над местом засады и сообщил, что снижаюсь для прохода над коридором из бульдозерных отвалов на западной обочине Дороги Грома. Затем я прошел к линии деревьев — посмотреть, не добрался ли кто-то из врагов до джунглей.
Я сделал свой первый проход с юга на север, опустившись на десять или пятнадцать ярдов (прим. 9-13 м) над поверхностью шоссе. После завершения прохода, я вызвал Синора с докладом.
— ОК, Тридцать Один, это Один Шесть. Я не знаю, насколько сильно потрепали конвой, но мы действительно надрали им здесь задницу. Я вижу от сорока до пятидесяти тел, разбросанных вокруг, многочисленные части тел, много кровавых следов и следов волочения. Похоже, остатки вражеского отряда отошли за линию деревьев на запад, утащив с собой как можно больше убитых и раненых. Но они оставили кучу трупов и снаряжения.
После нескольких проходов взад и вперед вдоль района бульдозерных отвалов я переместился к деревьям и начал высматривать тропинки врага, отступающего в джунгли. Я был примерно в трехстах ярдах (прим. 270 м) вглубь линии деревьев, прямо в районе, где находился наш базовый лагерь «Гром II», когда услышал то, что прозвучало как резкий быстрый взрыв. Внезапно мой вертолет стал почти неуправляемым. Вибрация была настолько сильной, что я не мог направить машину вверх или вниз. Я знал, что в меня попали, без сомнения, в систему винтов.
Я боролся за управление «Вьюном», который, казалось, был на грани падения с небес. Я пытался набрать скорость и обнаружил, что машину все труднее контролировать. Поэтому сбросил скорость и сразу же стал искать место, куда посадить птичку.
К северу от «Грома II» была линия мангровых пальм, и я мог разглядеть, что за ней. С моими дергающимися от сильной вибрации вертолета глазами, я едва сумел рассмотреть довольно чистое рисовое поле — размером с небольшое поле для гольфа, едва видное из-за линии крон пальм.
Я завопил на UHF:
— Один Шесть, подбит, мы подбиты. Мы идем на посадку!
Я направил нос на рисовое поле и приготовился к авторотации, как только мы пройдем деревья. Двигатель звучал настолько ужасно, что я думал о том, что чертова штука либо взорвется, либо развалится, прежде чем я смогу провести машину над линией деревьев.
Видя, как наша птичка переваливается в воздухе, и услышав мой крик по радио, оператор-наводчик на «Кобре» Синора вышел на VHF:
— На двенадцать часов… Двенадцать часов… открытое поле… рисовое поле. Иди туда… Иди туда, Один Шесть!
Он, очевидно, тоже заметил этот просвет в джунглях.
Имея всего сорок футов (прим. 12 м) высоты, я решил авторотировать, так как не был уверен, что двигатель будет работать. Будет очень не вовремя, если он решит заклинить и остановить привод винта. Я хотел иметь возможность управлять вертолетом, когда я попаду в воду на затопленном рисовом поле.
Джим Паркер не сказал за это время ни слова. Я быстро взглянул через правое плечо и увидел, как он наполовину высунулся из вертолета, глядя вперед, как будто пытаясь найти мне место для посадки. Мне не нужно было ему говорить, что у нас проблемы, но, каким бы лишним это не было, мне удалось нажать на кнопку интеркома и сказать:
— Держись, Джимбо, мы сильно ударимся!
Авторотация работала. Я сбросил газ, убавил рычаг шаг-газа до минимальной настройки шага винта и вышел с разворотом на хвост. Результатом стало торможение с носом вверх и наращивание оборотов массой вертолета и поступательным движением в системе несущего винта. Это позволило мне лучше контролировать вертолет, когда он приземлился на рисовом поле. Полозья прорезали воду и опустились на илистую поверхность поля, а днище фюзеляжа врезалось в воду, как тонна кирпичей. Брызги и грязь разлетелись повсюду.
Я быстро выполнил аварийные процедуры — вытянул аварийный выключатель подачи топлива и вырубил главный выключатель аккумуляторной батареи. Это отключило топливную и электрическую систему на случай пожара после аварии. Потом я хотел как можно скорее выбраться из кабины. Я попытался повернуться вправо, чтобы спрыгнуть из вертолета в воду. Но не смог пошевелиться.
— Тупица! — пробормотал я, проклиная свою забывчивость.
Я все еще был привязан к сиденью, поэтому наклонился и ударил по ручке, отстегивая привязные ремни.
Вода на рисовом поле была почти до дверей, так что все, что мне было нужно, это убрать левую ногу за ручку циклического шага. Быстрая инвентаризация сказала мне, что у меня все еще есть все части тела и, похоже, ничего не болит. Паркер все еще боролся со своими привязными ремнями, пытаясь выбраться из вертолета, поэтому я привстал дать ему руку.
Оказавшись в воде, Паркер кинулся назад в вертолет — выдернуть свой пулемет М60 и семифутовую (прим. 2 м) патронную ленту. Как только он перебросил её через плечо, то посмотрел на меня и спросил:
— Что, черт возьми, случилось, лейтенант?
— Я не знаю, но что бы это ни было, оно точно отправило к чертям систему несущего винта.
Мы оба посмотрели на лопасти несущего винта, которые как раз замедлялись до остановки. Одна из лопастей остановилась прямо над нашими головами.
— Господи — прошептал я.
Пуля из пулемета.50 калибра прошла прямо через передний край, примерно в четырех футах (прим. 1,2 м) от законцовки лопасти, разбив лонжерон. Единственное, что удерживало лопасть целой, была внутренняя сотоподобная структура передней кромки лопасти.
— Боже мой — повторил я. — Эта лопасть, вообще-то, должна была оторваться в четырех футах от законцовки. И если бы это произошло, вертолет развалился бы в воздухе.
Потом я заметил подбородок Паркера. Он был окровавлен и выглядел так, будто вскрыт до кости. Он погладил мушку своего 60-го. Когда «Вьюн» врезался в рисовое поле, удар бросил голову Паркера вперед, на пулемет. Паркер был из тех людей, кто не скажет об этом ни слова.
Я вернулся в вертолет за аварийной рацией PRC-10, чтобы доложить Синору. Ударный вертолет кружил на высоте на востоке.
