Встречи на перекрестках - Примаков Евгений Максимович (чтение книг .txt) 📗
Я не хочу судить о причинах провала этого важного для нас источника. Не исключено, что во время следственного процесса над арестованными по информации от Эймса американскими агентами кто-то из ведущих дело следователей мог сослаться на данные, полученные из-за рубежа. А ведь некоторые из осужденных в нашей стране в 90-х годах были освобождены и даже выехали с разрешения властей за границу, в том числе в США. Очевидно, на каком-то этапе вычисления «крота» американским контрразведчикам помогла беспечность Эймса в отношении денежных затрат.
Так или иначе, но кольцо вокруг него начало сужаться, и он был арестован. «Признания» Эймса удалось добиться далеко не самым демократичным путем. Ему была предложена сделка: будешь сотрудничать со следствием – жена, знающая о твоей деятельности, получит меньший срок, сын будет с матерью; не будешь – сына ждет детский дом. Таким образом, заранее устанавливался срок заключения не только для Эймса, но и для жены, причем использовались такие средства давления, как любовь к ребенку.
24 февраля В.И. Трубников принял в штаб-квартире СВР представителей директора ЦРУ Дж. Макгаффина и У. Лоуфгрена, прибывших в Москву для обсуждения ситуации, сложившейся в связи с делом Эймса. В беседе американцы пытались оказать давление на нас, потребовав односторонне отозвать резидента СВР в Вашингтоне А.И. Лысенко, который, как они знали, не имел никакого отношения к Эймсу. Однако Трубников решительно отвел эти требования. Если американцы выдворят Лысенко, сказал первый заместитель директора СВР, то это не останется без ответа. Будут приняты «симметричные» меры к резиденту ЦРУ в Москве.
Приехавшие явно не рассчитывали на такую реакцию, но Лысенко все-таки был объявлен персоной нон грата и в начале марта возвратился в Москву. В свою очередь персоной нон грата был объявлен резидент ЦРУ Моррис, который покинул Россию. Попытка сыграть на деле Эймса, чтобы «поставить на место СВР», явно не удалась.
После всех этих событий нам стало известно, что ЦРУ осуществило вербовочный подход к резиденту СВР в Берне. В операции принял участие Р. Моватт-Ларсен, тот самый, который поддерживал в 1992–1994 годах в Москве партнерские контакты ЦРУ с представителями СВР. Характерно, что в ответ на представление нашей разведки американская сторона, признав факт попытки вербовки, объяснила свои действия как «рутинное дело в работе спецслужб».
Встречи представителей СВР и ЦРУ происходили и после ареста Эймса, полный их потенциал так и не был задействован.
И дело здесь, конечно, не в Эймсе. Кстати, после истории с ним в ЦРУ последовал ряд отставок и увольнений. Настроения в американской разведке были далеко не самыми лучшими. Мы в руководстве СВР решили «не сыпать соль на раны» американских партнеров. Не было инициировано ни одного выступления в печати на тему о многолетнем достижении нашей внешней разведки. Мы не отказывались от своей заинтересованности в сотрудничестве с американскими коллегами. Может быть, как это ни покажется странным, сказалась в какой-то степени и «корпоративность». Да и времена наступили новые, и мы не хотели своей непродуманной реакцией нанести ущерб межгосударственным отношениям.
О нелегком пути к равноправному взаимовыгодному партнерству в интересах стабильности и мира свидетельствует также история отношений СВР с самой опытной и опасной для нас английской СИС.
Англичане проявили инициативу в установлении первичного конфиденциального контакта с СВР. Было это сделано в 1991 году в Осло. Продолжались зондажные встречи по уточнению взаимных позиций до лета 1992 года.
Дальше англичане стали действовать по собственному «сценарию». В июне 1992 года меня посетил посол Великобритании Фолл, который не только информировал о том, что политическое руководство его страны приняло решение о сотрудничестве между российской и британской спецслужбами, но и «заодно» представил так называемую «группу связи» в Москве – резидента СИС Д. Скарлетта и представителя МИ-5 (британская контрразведка) Э. Слаттера. В начале 1993 года в посольстве Великобритании в Москве была развернута группа связи СИС в количестве трех человек. Это произошло «в явочном порядке», одновременно делалось все, чтобы заблокировать симметричные шаги с нашей стороны. Естественно, что такой дисбаланс нас не устраивал. Был направлен меморандум британской стороне, к которому мы приложили списки лиц (всего 13 человек, из них 10 британских разведчиков и 3 агента СИС), которые проявили вербовочную активность в отношении россиян. 9 марта сделали устное заявление резиденту СИС в Москве по поводу вербовочного подхода к резиденту СВР в Стокгольме.
Британские партнеры тянули время. А затем в своем ответе на наш меморандум практически отклонили предложение об открытии должности представителя СВР в Лондоне. Не было никаких вразумительных объяснений и по факту вербовочного подхода в Стокгольме. В таких условиях мы решили приостановить взаимодействие с СИС, показав бесперспективность навязывания нам неравноправных отношений.
И все-таки я решил написать письмо советнику-координатору при премьер-министре Великобритании по вопросу деятельности спецслужб Р. Брейтвейту, с которым поддерживал хорошие отношения во время его нахождения в Москве в качестве посла. В ответ сообщили, что для переговоров с директором СВР Р. Брейтвейт вылетает в Москву. Встреча состоялась 2 июня 1993 года. Он признал оправданными наши оценки асимметрии, сложившейся в отношениях СВР – СИС, и проинформировал, что наши предложения будут удовлетворены, однако оговорился, что в Великобритании по-прежнему настаивают, чтобы вопрос о представительстве СВР в Лондоне рассматривался в одном пакете с деятельностью ГРУ.
Здесь я позволю небольшое отступление. Не только англичане, но и многие другие пытались во время моего пребывания на посту директора СВР «столкнуть лбами» внешнюю разведку с нашими военными коллегами. Этого им сделать не удалось ни разу. Что касается англичан, то я прямо сказал Брейтвейту, что ГРУ самостоятельная организация и они могли бы вступить в непосредственный контакт с ней для рассмотрения возникающих вопросов.
Решили перевести в практическую плоскость аморфные английские обещания. Заявили британской стороне, что в середине июля 1993 года будут поданы документы на визу сотруднику СВР, который назначается «открытым» резидентом для исполнения обязанностей по поддержанию контактов между СВР и СИС. Тут же оговорили, что, в случае отказа, резиденту СИС и его помощнику придется выехать из России.
23 июля по инициативе британской стороны состоялась моя очередная встреча с послом Фоллом, который заявил о готовности принять нашего резидента, но опять с оговорками: если его личность будет устраивать британскую сторону, если контакты будут сугубо конфиденциальными и так далее. Я назвал конкретную кандидатуру – заместителя директора СВР Гургенова В.И. и обратил внимание посла на то, что выбор резидента свидетельствует о важности, которую мы придаем нашим отношениям с СИС.
С учетом, как мы предполагали, позитивной позиции англичан рабочие контакты с СИС были активизированы. Но оказалось, что англичане продолжали свою игру. 1 октября в газете «Дейли миррор» появилась публикация, в которой говорилось о нежелательности приезда в Лондон «крупного российского разведчика» Вячеслава Гургенова. Мы поняли, что ему готовится отказ в визе. Одновременно, справедливо опасаясь, что за этим последуют решительные действия, направленные на ликвидацию открытого присутствия британских разведчиков в Москве (к тому же, по нашим данным, они профессионально использовали свое пребывание под крышей посольства Великобритании), англичане предприняли обходные маневры. На фоне вновь замороженных отношений СВР с СИС стала просматриваться активность английской разведки в проведении консультаций с Министерством безопасности России, при этом исключалось прямое взаимодействие нашего Министерства безопасности с британской контрразведкой МИ-5. СИС замыкала все контакты на себя. Нам не стоило большого труда прервать такой примитивный маневр. Для этого было достаточно разговора СВР с Министерством безопасности, с которым у нас были тесные, доверительные отношения.
