Россия и русские в современном мире - Нарочницкая Наталия Алексеевна (читаем книги бесплатно TXT) 📗
Н.Болтянская: Наталия Алексеевна, какого сочетания голосов Вы ждете?
Н.Нарочницкая: Я думаю, что большинство скажет: признать, дать гражданство.
Н.Болтянская: Совершенно верно. 91 % считают, что нужна такая.
Н.Нарочницкая: Ну, это настолько естественно. Только я хотела бы еще раз повторить, далеко не все живущие в Латвии русские хотят российского гражданства. Они боятся, что их вытеснят, что им будут чиниться те же препятствия. Они хотят стать полноценными гражданами с равными правами, но оставаться при этом русскими.
Н.Болтянская: Наталия Алексеевна, вот пришло сообщение Вам на пейджер: «Гитлер — преступник, потому что проводил геноцид в чужих странах, а Пол Пот и Сталин уничтожали свой собственный народ, — и это внутренний исторический процесс. Получается несоответствие».
Н.Нарочницкая: В чем несоответствие?
Н.Болтянская: В том, что одного называют преступником, а в отношении других Вы это якобы допускаете.
Н.Нарочницкая: Да нет, я с самого начала говорю, что когда мы обсуждаем грехи и несовершенство политического института нашего государства, мы осуждаем эти грехи. Поэтому когда мы говорим о революционном проекте, с его замыслом уничтожить враждебные буржуазные классы и т. д., мы это осуждаем все, но когда мы говорим о войне, не надо. переносить. Это ложная призма, через которую мы рассматриваем борьбу против внешней агрессии, целью которой было порабощение страны, просто ликвидация ее как субъекта мировой истории. Получается так: если государство было плохим, то можно ему не сочувствовать, когда на него напали. Понимаете, логика вот такой этики ужасна.
Вот идет человек по дороге. На него нападает разбойник. А вы думаете: а может, он изменил жене утром или побил своих детей или вчера украл. Значит, он что, не заслуживает помощи? Вы когда руку протягиваете утопающему, Вы что, спрашиваете: «А не грешил ли ты сегодня утром?» Да разные вещи, вот я о чем говорю. А то, что мы копаемся в собственной истории, это наше семейное дело. И будем дальше копаться, и будем разбирать, и будет это уроком для нас на будущее. Это безусловно.
Н.Болтянская: Наталия Алексеевна, а как вы считаете, нужна ли все-таки какая-то форма покаяния перед собственным народом?
Н.Нарочницкая: А кто должен каяться?.Наше безбожное атеистическое общество все время использует категории вероучительные, перенося их на политическую жизнь. Покаяние — это сугубо личная категория. Каяться может только один человек, личность — душой. Все коллективные организмы не имеют души. Понимаете? И поэтому об этом вообще говорить странно.
Н.Болтянская: Но когда существовали структуры, специальные структуры, которые.
Н.Нарочницкая: Да, но ведь осудили уже. Сколько было и во времена Хрущева, который сам был вообще-то.
Н.Болтянская: Не безгрешен.
Н.Нарочницкая: Да, да, да. Но, тем не менее, осудили культ личности, репрессии и т. д. Люди вернулись из концлагерей. Но никогда почему-то никто не реабилитировал жертв репрессий ленинских, которые проводились против представителей традиционных русских сословий. Об этом почему-то никто не говорит. А знаете почему? А я вот подозреваю, потому что тогда. нужно будет посочувствовать объекту уничтожения: России великой, единой и неделимой. Вот эту неделимость, единство страны, вот эту ее территорию почему-то объявляют совершимся то «под сиянием пролетарской революции» — как коммунисты говорят, то «под железным обручем тоталитаризма» — как говорят враги коммунизма. А то и другое определение тождественны, потому что они отказывает государству в историческом прошлом. Поэтому, как только, например, возникают сомнения в целесообразности и благе «сияния пролетарской революции», сразу возникают сомнения в целесообразности единства страны, как в 1991 году. А борьба против «железного обруча» вообще всегда правомерна.
Н.Болтянская: Наталия Алексеевна, мне почему-то кажется, что Вы человек достаточно счастливый в приватной жизни. Я думаю, что я не ошиблась, но если, не дай Бог. Ваш спутник жизни говорит: «Ну, не хочу я с тобой жить». Ну, что, держать его парткомом?
Н.Нарочницкая: Нет, конечно.
Н.Болтянская: И получается, что великая и неделимая в какой-то определенный момент дала трещину. Ну, не можем больше мы жить вместе.
Н.Нарочницкая: Я же сейчас не обсуждаю данность разрушения и распада Советского Союза. Но, тем не менее, я. для того все время ввожу вот эти понятия и дореволюционную Россию, чтоб показать, что все осуждения — и сегодняшние, и советского прошлого — почему-то имеют одну цель только: так или иначе обосновать неизбежность утраты территории. Понимаете? От Балтики до Черного моря, «от финских хладных скал до пламенной Колхиды». Значит, задача всех этих сил — не идеология на самом деле, а ликвидация геополитического гиганта, который всегда был великой державой. Сначала была великая Россия, потом был Советский Союз, только ставший великой державой после жертвенной борьбы против гитлеровской агрессии.
Н.Болтянская: Ну, а кто же ее развалил-то, эту великую державу?
Н.Нарочницкая: Да, мы сами тоже, безусловно, участвовали.
Н.Болтянская: Слава богу, Наталия Алексеевна, слава богу!
Н.Нарочницкая: Я и сказала, что в этом поругании Победы виноваты те, кто первые начали. Никто на Западе не смел, в 1991 году все поляки, латыши были так благодарны, что их отпустили, никаких вот таких заявлений не было. Мы сами позволили прийти там к власти и вырасти воинствующим антирусским элитам, которые сейчас уже просто не могут выйти из этой паранойи, понимаете? Нам нужно приложить усилия, чтобы помочь воспитать там нормальную здоровую элиту и общественные силы, которые смотрят в будущее, а не в разделяющие нас символы прошлого, по которым мы никогда не найдем согласия. Мы должны дать лозунг: «Нас разделяют символы прошлого, мы должны объединить задачи будущего». Мы ведь никуда друг от друга не денемся. Мы будем рядом жить.
Н.Болтянская: А как Вы считаете, нам удастся вот использовать такой лозунг?
Н.Нарочницкая: Это трудно, потому что много сейчас уже ложного. Не всегда мы умно пользуемся и вообще пользуемся теми возможностями, ресурсами, которые у нас есть. Но это возможно и нужно.
Н.Болтянская: Скажите, пожалуйста, вот с Вашей точки зрения: очень многое нам открыла перестройка в 85-м году, чуть позже открылись шлюзы больших потрясений в отношении сторонников Ленина. Потому что долгое время была теория, что был хороший Ленин, а потом пришел Сталин и все испохабил. Вот на Ваш взгляд, сегодня есть прецедент для оценки ленинской роли в истории в погромах?
Н.Нарочницкая: .Когда началась перестройка, наши постсоветские диссиденты и либералы возродили не что иное как ленинскую большевистскую нигилистическую интерпретацию всей русской истории. Помните, сахаровско-горбачевская школа говорила о том, что надо 53 субъекта государственной территории СССР восстановить. Это же ленинские принципы внешней политики, простите. Все то, что говорили Ленин и Троцкий о России, как тюрьме народов, все было воспроизведено буквально вот всеми нашими гуру идейными.
Я изумлялась просто, думала: боже мой, это же как будто я возвращаюсь во времена 20-х годов — возвратилось то, о чем мне отец рассказывал, как это было, — вместо того, чтобы действительно с христианским смирением подумать о том, что привело к нашим падениям, что к кризису внутреннему безусловному привело, что… Наше государство мы сами разлюбили к 91-му году, понимаете?
Н.Болтянская: Да у меня такое ощущение, что мы раньше его разлюбили.
Н.Нарочницкая: Да, да, вот мы его разлюбили. Мы не верили этой идеологии, она не соответствовала реалиям. Это была сугубо материалистическая идеология, и, тем не менее, в материальной сфере она не могла соревноваться больше с другой системой. Хотя сейчас многие, конечно, на волне чудовищного расслоения и структурной бедности миллионов людей, — именно не случайной, а структурной, т. е. запрограммированной экономической системой, — сейчас многие вспоминают с ностальгией социальную защищенность.
