Полное собрание сочинений. Том 3. Развитие капитализма в России - Ленин (Ульянов) Владимир Ильич
Мы отнюдь не имеем в виду, конечно, доказывать этими отдельными указаниями положение о вытеснении отработков капитализмом: полных статистических данных об этом не имеется. Мы иллюстрируем лишь этим положение о связи между разложением крестьянства и вытеснением отработков капитализмом. Общие и массовые данные, неопровержимо доказывающие наличность этого вытеснения, относятся к употреблению машин в сельском хозяйстве и к употреблению вольнонаемного труда. Но прежде чем переходить к этим данным, мы должны коснуться воззрений экономистов-народников на современное частновладельческое хозяйство в России.
V. Народническое отношение к вопросу
То положение, что отработочная система является простым переживанием барщинного хозяйства, не отрицается и народниками. Напротив, его признают – хотя и в недостаточно общей форме – и г. Н. —он («Очерки», § IX) и г. В. В. (особенно рельефно в статье:
«Наше крестьянское хозяйство и агрономия», «Отеч. Зап.», 1882, № 8–9). Тем поразительнее то обстоятельство, что народники всеми силами уклоняются от признания того простого и ясного факта, что современный строй частновладельческого хозяйства состоит из соединения отработочной и капиталистической системы, что, следовательно, чем более развита первая, тем слабее вторая и наоборот, – уклоняются от анализа того, в каком отношении стоит та и другая система к производительности труда, к оплате труда рабочего, к основным чертам пореформенной экономики России и т. д. Поставить вопрос на эту почву, на почву констатирования действительно происходящей «смены» – значило признать неизбежность вытеснения отработков капитализмом и прогрессивность такого вытеснения. Чтобы уклониться от этого вывода, народники не остановились даже перед идеализацией отработочной системы. Эта чудовищная идеализация – основная черта народнических воззрений на эволюцию помещичьего хозяйства. Г-н В. В. дописался до того, что «народ остается победителем в борьбе за форму земледельческой культуры, хотя одержанная победа еще усилила его разорение» («Судьбы капитализма», стр. 288). Признание такой «победы» рельефнее, чем констатирование поражения! Г-н Н. —он усмотрел в наделении крестьянина землей при барщинном и отработочном хозяйстве «принцип» «соединения производителя со средствами производства», забывая о том маленьком обстоятельстве, что это наделение землей служило сродством обеспечить помещику рабочие руки. Как мы уже указывали, Маркс, описывая системы докапиталистического земледелия, проанализировал все те формы экономических отношений, какие только есть в России, и рельефно подчеркнул необходимость мелкого производства и связи крестьянина с землей и при отработочной, и при натуральной, и при денежной ренте. Но могло ли ему прийти в голову возвести это наделение землей зависимого крестьянина в «принцип» вековой связи производителя со средствами производства? Забывает ли он хоть на минуту о том, что эта связь производителя со средствами производства была источником и условием средневековой эксплуатации, обусловливала технический и общественный застой и необходимо требовала всяческих форм «внеэкономического принуждения»?
Совершенно аналогичную идеализацию отработков и кабалы проявляют гг. Орлов и Каблуков в «Сборниках» московской земской статистики, выставляя образцовым хозяйство некоей г-жи Костинской в Подольском уезде (см. т. V, вып. I, стр. 175–176 и т. II, стр. 59–62, отд. II). По мнению г. Каблукова, это хозяйство доказывает «возможность постановки дела, исключающей (sic!!) такую противоположность» (т. е. противоположность интересов помещичьего и крестьянского хозяйства) «и содействующей цветущему (sic!) положению как крестьянского, так и частного хозяйства» (т. V, в. I, стр. 175–176). Оказывается, что цветущее положение крестьян состоит… в отработках и кабале. Они не имеют пастбища и прогона (т. II, стр. 60–61), – что не мешает гг. народникам считать их «исправными» хозяевами, – и арендуют эти угодья под работу у землевладелицы, исполняя «все работы по ее имению тщательно, своевременно и быстро» [150].
Дальше некуда идти в идеализации хозяйственной системы, которая представляет из себя прямое переживание барщины!
Приемы всех подобных народнических рассуждений очень просты; стоит только позабыть, что наделение крестьянина землей есть одно из условий барщинного или отработочного хозяйства, стоит только абстрагировать то обстоятельство, что этот якобы «самостоятельный» земледелец обязан отработочной, натуральной или денежной рентой, – и мы получим «чистую» идею о «связи производителя со средствами производства». Но действительное отношение капитализма к докапиталистическим формам эксплуатации нисколько не изменяется от простого абстрагирования этих форм [151].
Остановимся несколько на другом, весьма любопытном, рассуждении г-на Каблукова. Мы видели, что он идеализирует отработки; но замечательно, что когда он, в качестве статистика, характеризует действительные типы чисто капиталистических хозяйств Московской губернии, то в его изложении, – против его воли и в извращенном виде, – отражаются именно те факты, которые доказывают прогрессивность капитализма в русском земледелии. Просим у читателя внимания и заранее извиняемся за несколько длинные выписки.
Помимо старых типов хозяйств с вольнонаемным трудом в Московской губернии есть «новый, недавний, нарождающийся – тип хозяйств, совершенно оставивших всякую традицию и взглянувших на дело просто, так, как смотрят на каждое производство, которое должно служить источником дохода. Сельское хозяйство теперь ужа не рассматривается как барская затея, как такое занятие, за которое каждый может приняться… Нет, тут признается необходимость иметь специальные знания… Основание для расчета» (относительно организации производства) «то же, что и во всех других видах производства» («Сборник стат. свед. по Моск. губ.», т. V, в. 1, стр. 185).
Г-н Каблуков и не замечает, что эта характеристика нового типа хозяйств, который только «недавно нарождался» в 70-х годах, доказывает именно прогрессивность капитализма в земледелии. Именно капитализм впервые превратил земледелие из «барской затеи» в обыкновенную промышленность, именно капитализм впервые заставил «взглянуть на дело просто», заставил «порвать с традицией» и вооружиться «специальными знаниями». До капитализма это было и ненужно, и невозможно, ибо хозяйства отдельных поместий, общин, крестьянских семей «довлели сами себе», не завися от других хозяйств, и никакая сила не могла их вырвать из векового застоя. Капитализм был именно этой силой, создавшей (чрез посредство рынка) общественный учет производства отдельных производителей, заставившей их считаться с требованиями общественного развития. В этом-то и состоит прогрессивная роль капитализма в земледелии всех европейских стран.
Послушаем дальше, как характеризует г. Каблуков наши чисто капиталистические хозяйства:
«Затем уже берется в расчет рабочая сила, как необходимый фактор воздействия на природу, без которого никакая организация имения ни к чему не приведет. Таким образом, сознавая все значение этого элемента, в то же время не рассматривают его, как самостоятельный источник дохода подобно тому, как это было при крепостном праве пли как это делается и теперь в тех случаях, когда в основу доходности имения кладется не продукт труда, получение которого является прямой целью его приложения, не стремление приложить этот труд к производству более ценных его продуктов, и этим путем воспользоваться результатом его, а стремление уменьшить ту долю продукта, которую рабочий получает на себя, желание свести стоимость труда для хозяина по возможности к нулю» (186). И, оказывается на ведение хозяйства за отрезки. «При таких условиях для доходности не требуется ни знания, ни особенных качеств от хозяина. Все, что получается благодаря этому труду, (оставит чистый доход владельца или, по крайней мере, такой, который получается почти без всякой затраты оборотного капитала. Но такое хозяйство, конечно, не может идти хорошо и не может быть названо в строгом смысле этого слова хозяйством, как не может быть названа им сдача всех угодий в аренду; тут нет хозяйственной организации» (186). И, приведя примеры сдачи отрезков за отработки, автор заключает: «Центр тяжести хозяйства, способ извлечения дохода от земли коренится в воздействии на рабочего, а не на материю и ее силы» (189).
