«Пятая колонна» Советского Союза - Шамбаров Валерий Евгеньевич (читать книгу онлайн бесплатно без .txt) 📗
Добрались до своих, и генерал был назначен командующим 20-й армией. В битве под Москвой ее штаб спланировал операции и начал громить врага без Власова, он еще подлечивался после выхода из окружения. Тем не менее раз его армия отличилась, то и он прославился. Получил назначение заместителем командующего Волховским фронтом. Современные исследователи выявили еще один любопытный штрих к психологическому портрету Власова. Его жена и Подмазенко, отправленная в тыл и родившая ребенка, не знали друг о друге. А генерал писал им совершенно одинаковые письма, слово в слово. Будто под копирку, чтобы не напрягаться и не придумывать лишнее. Менял только имена…
2-я ударная армия Волховского фронта еще в январе 1942 г. перешла в наступление с задачей деблокировать Ленинград. Заняла большой район лесов и болот, но застряла. Не смогла расширить и горловину прорыва: она достигала лишь 13 км. А командармом вместо заболевшего Клыкова стал Власов. Армия находилась всего в 30 км от войск Ленинградского фронта, для дальнейших действий ее решили подкрепить, но сделать этого не удалось: немцы нанесли мощный удар на юге и все резервы перенацелили туда. 2-я ударная осталась в почти готовом «мешке», и германское командование принялось сосредотачивать против нее войска. Когда это обнаружилось, 21 мая Ставка разрешила вывести армию из полуокружения. Но противник заметил отход наших частей, навалился на них и 6 июня перерезал горловину. В кольце оказались 7 дивизий и 6 бригад. Правда, далеко не комплектных, в армии оставалось в строю 30 тыс. человек
На Волховский фронт был прислан начальник генштаба Василевский — выручать 2-ю ударную. Сил было мало, но все же 21 июня пробили узкий проход в 300–400 м. Стали вывозить раненых. Однако беда усугубилась ошибками Власова. Выход он не сорганизовал, за ранеными потянулась пехота, державшая эту самую горловину, и немцы опять замкнули кольцо. Василевский и Мерецков организовали новый удар извне, передав окруженным, чтобы всеми силами атаковали изнутри. 24 июня коридор пробили. Но Власов при этом отдал армии такой же приказ, как при прошлом своем окружении — разбиться на группы и выходить кто как может. Люди выходили сутки, а 25 июня кольцо замкнулось окончательно. Многие просачивались и позже. Всего вышло 16 тыс., погибло 6 тыс., 8 тыс. попало в плен.
Командарма искали, передали об этом указание партизанам, в тыл врага заслали несколько разведгрупп. Но Власов бродил по лесу вдвоем с очередной любовницей-военврачом, в деревне Пятница обратился к старосте, попросил устроить поближе к дороге. А как только на ней показались немцы, вышел и сдался. Доставленный в штаб генерала Линдемана, он дал исчерпывающие показания о советских войсках (между прочим, многие попавшие в плен германские военачальники, в том числе Паулюс, отказывались это делать, ссылаясь на присягу). Потом Власов попал в лагерь высшего комсостава под Винницей и вместе с командиром 41-й дивизии Боярским составил доклад, что большинство населения и армии приветствовали бы свержение советского режима.
Поначалу операция с Власовым проходила по ведомству отдела «Вермахт-пропаганда». Его «опекуном» стал капитан Штрик-Штрикфельдт. Гитлеровских взглядов на восточную политику он не разделял, но верил, что ее можно изменить. За подписью Власова была выпущена листовка к советским солдатам и декларация, будто в Смоленске создан «Русский Комитет» и началось формирование РОА — «Русской освободительной армии». Это был обман: никакого комитета не существовало. Документ предназначался, чтобы спровоцировать дезертирство в наших частях. Но Штрик-Штрикфельдт договорился с летчиками, чтобы часть тиража высыпали над оккупированной территорией — пускай возникнет «освободительное движение», а потом можно будет поставить командование перед фактом. Частная инициатива капитана сработала. Аистовки подбирали люди, распространялись слухи. В Смоленск, а адрес мифического комитета, пошли письма, приезжали делегаты. А «хиви» и солдаты «Остгруп-пен» оживились. Теперь-то они получались не предателями, а «освободителями». У них появилось «правительство» (о котором никто толком не знал). Солдаты сами себя начинали величать «власовцами», прикрепляли на мундиры нашивки «РОА». Ждали, когда же их переведут в «свою» армию.
Но германское верховное командование никаких «русских комитетов» создавать не позволило. Слухи о «своей» армии так и остались слухами. Единственным шагом в данном направлении стало учреждение «школы пропагандистов» в Дабендорфе (под Берлином). Предполагалось готовить что-то вроде комиссаров для работы в частях «Остгруппен», среди пленных и «остарбайтеров» (подневольных русских рабочих). Эта акция тоже была экспериментом, курсантов набрали лишь 100 человек. Но начальником школы стал Штрик-Штрикфельдт, и под ее крышей обосновался центр «Русского освободительного движения» (РОД). Тут пристроились Власов и ряд других перебежчиков: Зыков, Жиленков, Малышкин, Трухин. Когда прорабатывали символику РОД, двуглавого орла и бело-сине-красное знамя германское начальство запретило — сочло, что они связаны с «традициями российской дер-жавности». Для нарукавных нашивок и эмблем приняли символику морского, Андреевского флага. Ее немцы признали «нейтральной» и дозволили.
Идеология РОД была крайне запутанной. Среди власовцев были коммунисты, но объявлявшие себя антисталинистами, как бывший секретарь райкома Жиленков. Главным идеологом и пропагандистом стал Зыков, он же Цезарь Вольпе, один из ближайших помощников Бухарина. Значительную роль сыграл и НТС, внушая идеи «народно-трудового строя» и «третьего пути». Однако стоит задаться вопросом: а был ли он возможен в условиях войны, «третий путь»? Ответ напрашивается отрицательный. Даже при гипотетическом успехе «национальной революции» выиграли бы отнюдь не национальные силы, а чужеземные. Можно еще раз вспомнить, как подыграли врагам России Февраль и Октябрь. В Великую Отечественную последствия грозили быть еще более тяжелыми. Ведь нацисты, в отличие от кайзера, нацеливались не на расчленение и ослабление нашей страны, а на полное ее уничтожение.
Состав антисоветских формирований был очень неоднородным. В них перемешались и убежденные антикоммунисты, и отребье, которому было без разницы кому служить, абы погулять и пограбить. Для многих пленных вступление в подобные части являлось лишь способом выжить, вырваться из лагерей. Такие записывались куда угодно. Приезжал вербовщик от казаков — объявляли себя казаками, от украинцев — «хохлами». Иногда в самообмане, что это способ при удобном случае вернуться к своим. Некоторые и впрямь перебегали. Другие задумывались: свои еще неизвестно, как встретят, а здесь вроде бы жив, сыт, одет. И «прирастали». Участвовали в боях, в карательных акциях, после чего путь к своим был отрезан. Сделали первый шаг, а дальше плыли по течению, куда вынесет. Власовцы, красновцы, легионеры откололись от одного берега и не пристали к другому, — потому что его не было. Ведь в Отечественной войне на карту были поставлены не идеологические схемы, а судьбы народов: быть им или не быть. А при таком раскладе неважно, каковы твои побуждения и убеждения. Важно лишь то, в какую сторону направлена твоя винтовка.
Но, несмотря на свой разношерстный состав, власов-ские и прочие антисоветские формирования представляли очень серьезную опасность для СССР. Именно тем, что подрывали и раскалывали единство народа, снижали его способность к сопротивлению. Что ж, в какой-то мере раскол удалось осуществить. Снова натравить русских людей брат на брата. В составе германских войск насчитывалось до 800 тыс. советских граждан! Некоторые исследователи приводят цифру в 1 млн (возможно, если считать с полицаями). Предпринимались меры, чтобы этот раскол углублялся. Покровители Власова не теряли надежды, что он все-таки возглавит настоящее, широкое движение. Весной 1943 г. для него организовали агитационные поездки в Смоленск, Могилев и Бобруйск, потом в Ригу, Псков, Лугу, Гатчину. Он, выступая перед населением, говорил о создании «независимого национального государства». Указывал, что немцы «в союзе с русскими» помогут сбросить «диктатуру Сталина» так же, как русские помогли Германии освободиться от Наполеона. На одном из собраний даже спросил слушателей, хотят ли они быть рабами немцев, и аудитория дружно кричала: «Нет!» Впрочем, Власов тут же пояснил, что рабами они станут, если будут защищать коммунизм, а, выступая против него, превратятся в «друзей» для нацистов.
