Ничего, кроме правды - Либерман Авигдор (лучшие книги читать онлайн .txt) 📗
Ныне же среднестатистический политик знает, что получение депутатского мандата — производная двух факторов: умения «подмасливать» членов ЦК своей партии или «маклеров» и «электоральных подрядчиков», а также умения любой ценой попадать в газетные заголовки и маячить перед телекамерами. Он знает, что если набросится с критикой на главу своей же партии, или просто облает кого-нибудь погромче и погрубее, его имя замелькает на газетных полосах. Он понимает, что его партии в целом подобные эскапады вредны — но ему надо позаботиться, прежде всего, о себе самом. И он именует свою выходку «проявлением внутрипартийной демократии», хотя, по сути, это не что иное, как безответственность. У нас заведено затыкать рты подобным «бунтарям» методами прямого подкупа. А это уже разрушает само понятие партии, особенно, когда речь идет о крупных партиях.
Усилия, необходимые для успеха на внутрипартийных выборах столь велики, что зачастую они исчерпывают потенциал кандидата. Он так старался пробиться на праймериз, что у него уже не остается сил и желания трудиться на всеобщих выборах ради победы его партии. И, самое страшное: внутрипартийная конкуренция ведется исключительно наличном уровне. Тут нет и тени конкуренции идей, планов, проектов. Все подчинено выпячиванию своей персоны и личным выпадам в адрес конкурентов.
Элита — неизбранные органы власти
В Израиле имеются четыре властные структуры, наделенные силой, гораздо большей, нежели само правительство: это Верховный суд, Прокуратура, Бюджетное управление Минфина и Следственное управление полиции. Правительство стало, едва ли, не игрушкой в их руках, не способной действовать самостоятельно, брать на себя ответственность. Это оказывает влияние на всю структуру государственной власти. Чиновники всех звеньев знают, что на поддержку правительства им рассчитывать не приходится, а это, в свою очередь, приводит к развалу всей государственной системы.
Когда Нетаниягу пришел к власти, было решено сменить начальника управления сельского строительства в минжилстрое. Это отнюдь не самая высокая и важная должность, но чиновнику, занимающему ее, подконтрольны все вопросы, касающиеся строительства и проведения в жизнь политики правительства на «территориях». Правительство Рабина провозгласило замораживание строительства в поселениях, что было вполне правомочно, т. к. соответствовало политической линии законно избранного правительства. Разумеется, Рабин и его министр жилищного строительства — Биньямин Бен-Элиэзер — в полном соответствии с избранной политикой, резко сократили штат этого управления, урезали его бюджет и превратили в подразделение третьестепенной значимости.
Мы же в своей предвыборной кампании обещали в случае прихода к власти значительно расширить строительство в поселениях и увеличить ассигнования на их развитие. И придя к власти, мы попытались сменить руководителя упомянутого управления минжилстроя с тем, чтобы назначить на этот пост человека, по поводу которого могли быть уверены, что он будет проводить в жизнь провозглашенную нами политическую линию, а не саботировать ее. Нельзя же всерьез рассчитывать, что член движения «Шалом ахшав» будет проводить в жизнь политику масштабного строительства в поселениях, также, как нельзя рассчитывать, что член
Совета поселений Иудеи и Самарии будет проводить в жизнь противоположную политическую линию.
Беда в том, что решение о замене упомянутого чиновника было принято против воли Государственного инспектора по кадрам Шмуэля Голандера и юридического советника правительства Эльякима Рубинштейна, утверждавших, что назначение нового начальника управления недопустимо без проведения соответствующего конкурса. Я пытался разъяснить, что в данном вопросе недопустимо чинить препятствия законно избранному правительству. Должен отметить, что Голандер и Рубинштейн с пониманием отнеслись к моим разъяснениям, но когда по этому поводу был подан иск в БАГАЦ, последний вынес решение о запрете смены упомянутых чиновников. Это же абсурд. В США такой чиновник автоматически подал бы прошение об отставке сразу после выборов, приведших к смене администрации, а вновь избранный президент уже решал бы, принимать отставку данного чиновника, или нет. Таков единственно верный и допустимый способ ведения дел в правовом демократическом государстве.
Всевозможные следственные комиссии и непрестанное вмешательство Прокуратуры и БАГАЦа в действия исполнительной власти приводят к ослаблению государственной власти, отпугивают профессионалов-исполнителей от принятия решений и лишают их инициативы. Создалась ситуация, при которой стало невозможным принять даже самое элементарное и очевидное решение без соответствующего юридического заключения. Юрисконсульт министерства стал самой важной фигурой в нем, его роль гораздо важнее роли самого гендиректора, но мало того, его заключений недостаточно — руководство министерства постоянно обращается за дополнительными консультациями к юрисконсультам других инстанций, назначают межведомственные комиссии для изучения правомочности того или иного решения. А дело стоит.
На это мне отвечают, что все должно делаться по правилам. Согласен, но всему же есть предел. Ведь инициатива и реализация провозглашенной политики правительства важны не меньше. В конце концов, сувереном в демократическом государстве является большинство. И если это большинство вверяет правительству полномочия осуществлять ту или иную политику, то препятствовать этому и противозаконно и не демократично. А если все дела должны вестись исключительно на основании регламентов и инструкций, то правительство никому не нужно — все дела государства могут вестись юридическими комиссиями и судами. Ясно же, что это абсурд. Руководителям и исполнителям должна быть предоставлена возможность проявлять инициативу, решать, брать ответственность, руководствоваться широким видением задачи и интуицией. Невозможно уложить все в прокрустово ложе единожды утвержденных штампов и шаблонов, ведь это неизбежно ведет к стагнации, к полному параличу исполнительной власти. Это приводит к тому, что государство оказывается неспособным реализовать жизненноважные для страны проекты. Вот пример: в 1971 году правительство Израиля приняло решение о создании инфраструктуры пригородных поездов в Большом Тель-авиве. Прошло 30 лет, а дело не сдвинулось из-за межведомственных дрязг, неувязок, несогласований, а, главное, из-за боязни принимать решения. Надеюсь, что мне на посту министра транспорта удалось хотя бы отчасти сдвинуть этот воз, и что по прошествии пары лет он не окажется «и ныне там».
Еще совсем недавно в министерстве транспорта мы проводили церемонию поминовения Моше Кармэля — прославленного генерала, в свое время возглавлявшего также министерство путей сообщения Израиля. Один из его ближайших помощников рассказал нам, как на этом посту Моше Кармэль вел отчаянную борьбу с чиновниками Бюджетного управления Минфина, доказывая необходимость прокладки т. н. «Трассы Мусрара», известную сегодня всем под названием «Магистраль Аял он», пересекающую с Севера на Юг район Большого Тель-Авива. Чиновники Минфина до хрипоты доказывали, что этот проект никому не нужен, что его реалазиция сопряжена с нарушением всех принятых правил и критериев. К нашему счастью, а также благодаря тому, что тогда у противников тех или иных начинаний не было заведено заваливать БАГАЦ своими исками, тогдашний министр транспорта Кармэль сумел настоять на своем, иначе сейчас весь центр страны стоял бы в сплошных: непреодолимых пробках.
Другой пример: перенос в другое место местного аэропорта Сде-дов на севере Тель-авива. Расположение такого объекта в густонаселенной полосе Большого Тель-авива представляет экологическую и военную угрозу. В течение десятилетий судят и рядят о необходимости найти альтернативное решение (кстати, остро необходимое стране, имеющей пока единственный международный аэропорт), но все идеи попадают под сукно из-за бюрократических неувязок между Управлением аэропортов, Управлением гражданской авиации, Земельным управлением, Министерством обороны, муниципалитетом Тель-авива, министерством экологии и другими интересантами. Единственный способ положить конец этой бюрократической свистопляске — принять специальный закон о проектах национальной значимости.
