«Горячие» точки. Геополитика, кризис и будущее мира - Фридман Джордж (читать книги онлайн бесплатно регистрация TXT) 📗
Но наиболее отвратительные военные преступления были совершены немцами. Перефразируя Платона, можно сказать, что война — это естественное состояние нации. Однако то, как война ведется, есть вопрос выбора методов и средств. И в каждом эпизоде той войны немцы выбирали наиболее безжалостные методы и средства. Если они по своей крови были высшей расой, то у них не имелось никаких моральных сомнений по поводу того, что они делают с низшими народами. После поражения Польши там был установлен жесточайший террор, а методы ведения немцами войны на территории Советского Союза поражали не только своей беспощадностью и жестокостью, но и тем, что они не вызывались какой-либо военной необходимостью. Украинцев возмущала советская власть и коммунистическая идеология. Они перенесли множество страданий от сталинских конфискаций зерна для получения валюты. Украинцы могли бы стать союзниками Германии. Но Гитлер рассматривал их как низшую славянскую расу, и в его планы не входила поддержка Украины, тем более что он был убежден в скором разгроме Советского Союза. Поэтому на украинской территории немцы установили такой же жестокий оккупационный режим. Во Франции и северных странах оккупация была более «мягкой», но это тоже обусловливалось гитлеровской идеологией.
Труднее всего писать о Холокосте, который не имел никаких военных причин. Если все остальное, что делал Гитлер, можно как-то, пусть с большой натяжкой, но объяснить логикой ведения войны, то промышленное умерщвление шести миллионов евреев вместе со многими миллионами представителей других народов выходит за рамки любой нормальной логики. «Учреждения», подобные Аушвицу, никоим образом не помогали фронту, в то же самое время поглощая значительные ресурсы: если даже не считать что-то, что использовалось как еда для заключенных, то оставались расходы на «персонал», железную дорогу и т. п.
Однако все становится на свои места, если мы вспомним о том, как Гитлер мыслил, о его извращенной логике. Действительно, если евреи проникли во все поры жизни Европы, всех ее наций, если по своей природе, по «химии» крови они не могли существовать иначе, кроме как обогащаясь за счет других народов и разрушая их изнутри, то очищение континента от такой «плесени» имело стратегическое значение. Парадоксально, но Гитлер считал, что евреи развязали не только Первую мировую войну, но также и Вторую! По его мнению, евреи хотели закончить то, что не было сделано в предыдущий раз. Он говорил, что евреи вовлекли Францию и Британию в войну с Германией, когда те встали на сторону Польши. Затем евреи воспрепятствовали установлению мира между Германией и Великобританией.
Гитлер набросал эскиз своей геополитической картины, своего «произведения искусства», сила которого была не в правде, а в способности приводить массы в движение. Однако он попал в собственную ловушку, совершенно искренне поверив в мифы, изобретенные им самим. Еще в довоенное время он предупреждал, что если евреи развяжут новую войну в Европе, то их ждут катастрофические последствия. Поэтому он свято верил, что так как евреи все-таки начали войну, то для избавления мира от еврейских козней в будущем, он должен раз и навсегда искоренить угрозу, исходящую от этой расы.
Если соединить научно-технические достижения Просвещения с языческой мифологией, то некоторые идеи, выглядящие безумными, приобретают «разумное» обоснование. Мифы сделали немцев готовыми убивать. Промышленность сделала возможным убивать миллионами. Если в миф поверили, если действительно все евреи имеют врожденный дефект, который неминуемо делает их угрозой другим народам, то тогда даже еврейский младенец представляет для Германии не меньшую угрозу, чем мужчина в расцвете сил. Поэтому на охоту за еврейскими детьми и были посланы тысячи и тысячи. Поэтому детей свозили в места, где их можно было убивать промышленным (то есть сравнительно дешевым) способом, поэтому их там и убивали.
Война (опять же, не конкретная, а как способ решения конфликтов) вскоре достигла ужасной кульминации. В Хиросиме и Нагасаки за мгновение погибли в общей сложности более 100 000 человек. В Токио такое число жертв повлекли три дня «обычных» бомбардировок. Появление атомной бомбы привело к тому, что развитие методов ведения войн подошло к своему пределу. Если промышленность является базой для современной войны, а производства обычно сосредоточены в городах, где живут рабочие военных заводов, то уничтожение городов имеет какую-то военную логику. Создание атомной бомбы показало, что с ее помощью можно «эффективно» стирать с лица земли целые агломерации. Эти рассуждения объясняют некоторую военную логику, пусть и ужасную, но логику. Хиросиму иногда сравнивают с Холокостом. Однако то, что стоит за этими явлениями, различается фундаментально. Можно соглашаться или не соглашаться с ходом мысли больших военных начальников. Но, думаю, нет серьезных сомнений в том, что война с Японией вряд ли закончилась бы без прямого военного вторжения на Японские острова, которое повлекло бы непредсказуемое количество жертв с обеих сторон. Ясно одно: это число было бы огромным. Это суждение мне кажется обоснованным. Но многие весьма достойные аналитики с ним не соглашаются. Главное в этом то, что применение атомной бомбы в Хиросиме имело хоть какое-то правдоподобное рациональное обоснование с точки зрения военной логики.
Что делает Холокост непохожим ни на что другое, так это полное отсутствие какого-либо правдоподобного рационального обоснования с точки зрения военной логики, за исключением того гитлеровского, настолько абсурдного и нелепого, что нам теперь невозможно представить, что кто-то в него всерьез поверил. Тем не менее тогда гитлеровский миф о чистоте крови и высшей расе был принят большинством немцев, хотя были и те, кто его отверг. Когда сегодня молодые немцы узнают о том, во что верили их бабушки и дедушки, они совершенно искренне приходят в ужас. Но ведь это было… Более того, в человеческой истории есть много примеров, когда в том или ином обществе некоторые этнические, религиозные или политические группы рассматривались как представляющие угрозу. Так, испанская инквизиция убила сотни, может быть, тысячи людей. Но у нее не было технологий убийства миллионов. Таким образом, чтобы Холокост стал возможным, потребовался не только миф, внедренный в головы широких масс, но и развитая техника и технология убийства.
Что было ужасающим в 1913 году, более не являлось таковым. Если сложить 55 миллионов убитых во время Второй мировой войны с 16 миллионами жертв Первой мировой, то получится, что за 31 год между 1914-м и 1945-м около 71 миллиона европейцев погибли вследствие военных действий. Учтем также приблизительно 20 миллионов, умерших от голода и в результате сталинских репрессий, — общее число достигает 91 миллиона. А ведь еще были гражданские войны в России и Испании, а также множество более мелких вооруженных конфликтов, например между Турцией и Арменией, Турцией и Грецией. Поэтому число жертв в 100 миллионов может оказаться консервативной оценкой. Миллионом больше, миллионом меньше…
Эта арифметика означала сумерки и закат Европы, которая так и не оправилась от массовой бойни. В конце войны военные армады США и СССР поделили Европейский полуостров между собой, при этом американцы также присутствовали на Британских островах, а британские войска — на континенте. Европейский полуостров [22], оказавшийся оккупированным, разрушенным и обессиленным, более не являлся хозяином своей судьбы. Кто определял судьбу каждой страны — зависело от того, где остановились армии двух главных победителей. Европейская империя еще с трудом дышала, но ее дни были сочтены.
За 31 год Европа прошла путь от состояния непобедимого центра глобальной системы до места, где нищета повсеместна, а уверенность в собственных силах почти исчезла. В 1945 году, когда кровавая оргия закончилась и Европа стала понемногу приходить в себя, ошеломленно оглядываясь на то, что она сама с собой сотворила, карта мира изменилась столь кардинально, как никогда не менялась со времен Колумба. И Европа теперь была не в центре этой карты.
