Огонь по своим - Бушин Владимир Сергеевич (читать книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗

Но Бондаренко, начав с «местных смершевцев», т. е., надо полагать, с таких случаев, что подобны упомянутым в приказе, тут же опять-таки за чужой спиной перешел к безответственному обобщению: «Для Юрия Бондарева „смершевец“ (в отличие от В. Богомолова) — скорее отрицательное явление. Близкое к фашисту». Ничего себе юбилейный комплимент… Советский контрразведчик близок к фашисту! Так, дескать, считает уважаемый юбиляр. А у юбиляра, между прочим, родной отец был в армии следователем…

Поздравляя прославленного однокашника с большой датой, я спросил: что он думает о таком юбилейном комплименте? Юра выразил величайшее изумление…

Если Бондаренко так пишет кривой ручкой из-за чужой спины о смершевцах, то что же он изобразит (если еще не сделал этого) о заградчиках? Если все-таки еще не изобразил, то хорошо бы ему задуматься хотя бы вот над этими строками из докладной записки начальника 3-го отдела КБФ дивизионного комиссара Лебедева о действиях в начале войны флотского заградотряда в Эстонии:

Да, под угрозой оружия… Да, свыше 60 %… Да, почти весь состав… Это война, а не рейды Радзинского по тылам, не метания от Солженицына к Бондареву и обратно.

Статья Бондаренко заканчивается так: «Юрий Васильевич, я равняюсь на Вас».

Да в чем же Бондаренко равняется на Бондарева? И сколь успешно? Бондарев одним из первых раскусил Солженицына в статье «Злоба съедает талант». Вот и последуй ему в этом хотя бы теперь. Нет, это для него немыслимо, и он, наоборот, пытается подравнять большого писателя под свои малотиражные взгляды. Пустые хлопоты…

НАПЕРЕГОНКИ С РАДЗИНСКИМ

(Ю. Качановский)

Статья Ю. Качановского большая, она печаталась в трех номерах «Советской России» по четыре подвала в каждом номере. Это, собственно, и не статья, а главы из книги. Поскольку работа над книгой, судя по всему, еще не закончена, то, надо полагать, есть смысл высказать некоторые соображения о напечатанных главах — возможно, они окажутся не бесполезны. Да мы и не первыми здесь будем. Члены семьи покойного М. Г. Первухина, первого заместителя Председателя Совета Министров СССР, в надежде на доработку книги уже отметили на страницах «Советской России» некоторые упущения автора.

В публикации многоопытного эрудированного автора, разумеется, много полезных сведений, справедливых оценок, интересных суждений. Все это редакция видела, принимая решение о печатании глав. Надо полагать, это увидел, оценил и читатель. Но, к сожалению, остались не замечены некоторые неточности, ошибки, а порой и такие суждения, оценки, что на страницах патриотического издания просто изумляют.

Ну, такие пассажи, как уверенное заявление профессора о том, что «Сталин не имел любовниц», нас не слишком занимают, да и кажутся сомнительными. В самом деле, откуда это профессору известно? А главное — почему бы Иосифу Виссарионовичу их и не иметь? Ведь первый раз он овдовел, когда ему еще не было и тридцати лет, а после этого больше десяти лет вдовствовал. А у него же горячая грузинская кровь. Да и в 1932 году, когда овдовел второй раз, ему шел 53-й год — тоже далеко не старик. А Молотов вспоминал: «Сталин нравился женщинам». Первая жена, религиозная грузинка Екатерина, его, безвестного, гонимого подпольщика, боготворила. О второй жене Надежде Аллилуевой дочь Светлана писала в книге «Двадцать писем к другу»: «Он был для нее целой жизнью». В этой же книге у нее есть такое место в рассказе о смерти отца на Кунцевской даче: «Пришли проститься прислуга, охрана. Вот где было истинное чувство, искренняя печаль. Повара, шоферы, дежурные диспетчеры из охраны, подавальщицы, садовники — все они тихо входили, подходили молча к постели, и все плакали. Утирали слезы, как дети, руками, рукавами, платками. Многие плакали навзрыд, и сестра давала им валерьянку, сама плача… Пришла проститься Валентина Васильевна Истомина — Валечка, как ее все звали, — экономка, работавшая у отца на этой даче лет восемнадцать. Она грохнулась на колени возле дивана, упала головой на грудь покойнику и заплакала в голос, как в деревне. Долго она не могла остановиться, и никто не мешал ей. Все эти люди, служившие у отца, любили его… А Валечка — как и все они — за последние годы знала о нем куда больше и видела его больше, чем я, жившая далеко и отчужденно…»

Так вот, профессор, я легко допускаю, что не знаменитые артистки Валерия Барсова или Вера Давыдова, о которых пишут некоторые сочинители вроде Ларисы Васильевой, специалистки по «кремлевским женам», а как раз Валентина Васильевна, эта Валечка с ее вековечной деревенской манерой горя, была после смерти жены возлюбленной Сталина… Другое дело, что я не могу вообразить, чтобы если уж не в семьдесят или в пятьдесят, то хотя бы в тридцать лет имел и любовниц, допустим, генерал Волкогонов, писатель Радзинский или широколобый мыслитель Рой Медведев, авторы гнусных книг о Сталине. Это же книги явных импотентов…

Но есть вопросы поважней, чем любовницы. Ю. Качановский неоднократно делает заявления такого рода: «Чтобы учесть уроки истории, надо относиться к ней строго объективно». Или: «Мы должны объективно оценивать факты истории». Еще и подкрепляет это золотой латынью, для весомости впечатления не давая перевода: «Suum cuique tribuere». Что означает сей таинственный афоризм, я, как и большинство читателей, не знаю, но уж, конечно, что-то очень серьезное насчет объективности. Может быть, «Послушай, ври, да знай же меру», как сказал патриций Чацкий плебею Репетилову.

Видимо, твердым намерением неукоснительно следовать древнеримскому принципу объективности объясняются многие особенности публикации. Так, надо полагать, именно поэтому, а также для демонстрации своих познаний автор счел нужным на страницах патриотической газеты поведать об ужасных, но весьма сомнительных поступках царя Петра, столь же увлеченно то и дело твердит о «красном терроре», о «жестокости, абсолютной безжалостности Ленина», о «беспощадности Сталина», о «сталинских репрессиях» и других любимых демократами кошмарах революции, Гражданской войны и Советской власти.

Ах, какой suum!.. Но тут прежде всего с изумлением думаешь: неужели автору «Советской России» и ее редколлегии все еще мало того, что обо всем этом каждый день неутомимо долдонят без оглядки на объективность прислужники режима едва ли не в любой передаче телевидения, во всех своих газетах, книгах, фильмах, и притом по малейшему поводу и безо всякого повода? Что заставляет газету повторять, 300-тысячным тиражом, дополнять и поддерживать этих неутомимых долдонов, шагая в одной упряжи с таким, например, декламатором прогресса, как кинорежиссер Андрей Смирнов, последнее явление которого народу состоялось в телепередаче «Культурная революция» 7 февраля этого года?

К Смирнову мы еще вернемся, а пока заметим, что жажда объективности принимает у профессора Качановского порой весьма избитые, уже осточертевшие формы. Так, с огорчением видим, что автор, совсем как Радзинский, считает, например, коллективизацию кошмарным делом, строительство Беломорско-Балтийского канала — преступлением; верит, что «завещание» Бухарина — это не ловкая пропагандистская проделка, а достоверный документ (ссылается на него!), который его вдова заучила наизусть и хранила в памяти пятьдесят лет, чтобы поведать Коротичу для публикации в «Огоньке»; самого Бухарина держит за славного добряка; Молотова и Маленкова называет «догматиками»… Хоть задумался бы, как же Сталин, которого он признает гениальным, мог долгие годы, десятилетия работать буквально рука об руку с догматиками на самых высоких постах? В таком случае, какой же он гений? Концы с концами никак не сходятся… Словно под диктовку Волкогонова пишет о Сталине: «Он был властолюбив. В борьбе за власть был жесток и беспощаден, не останавливался ни перед чем… Он использовал репрессии для укрепления своей власти» и т. п. Да ведь под всем этим с радостью подпишется любая демократическая сволочь.