Придет Мордор и нас съест, или Тайная история славян (ЛП) - Щерек Земовит (читать книги онлайн полностью без регистрации .txt) 📗
Мы сбросили рюкзаки в комнате, похожей на каюту какой-то лайбы, расплатились с Юрием и вышли во двор.
— И что? — спросил Гавран с кривой улыбочкой, с еще не подкуренной сигаретой во рту.
— Ну… — должен был признать я. — Ничего.
Мы уселись за поставленным под черешней столиком. Тот был застелен клеенкой, прикрепленной к столешнице кнопками, чтобы покрытие не улетело. Я подал Гаврану огонь. Бабулечка пришла с двумя чашками чая. Вышел и дедуля. Вынул сигарету и прикурил ее спичкой.
Гавран кашлянул.
— Прошу пана, — запел он по-восточному [12], глядя на деда, — а где тут водки можно купить?
Я фыркнул от смеха. Дедуля тоже широко ослабился и ответил на ломаном польском:
— Еще Польска не згинела, дай нам, Боже, здрове.
— У него Альцгеймер, — пояснил появившийся в дверях пан Юра. — Идете, панове, еще в город погулять? А то скоро темно будет [13].
— А… э…, — не сдавался Гавран. — Может, какую рюмашку на дорожку? На коня, что ли?
— Какую-какую? — делал вид, будто не понимает, пан Юра, поскольку видно было, что идею рюмашки он воспринимает без особого энтузиазма.
— Ну так может, — щелкнул Гавран по горлу, — чего-нибудь булькнем?
Пан Юра мрачно поглядел на Гаврана, потом на меня, вздохнул и пошел в дом. Вернулся он с водкой и двумя рюмками. Налил нам.
— А пан? — спросил явно разочарованный Гавран.
— А я не пью, — ответил пан Юрий. Мы молча выпили, поблагодарили и вышли.
Гавран чувствовал себя обманутым.
— И что это за квартира у русского, который не пьет, — ворчал он. — Сразу мог бы сказать, мы бы поискали кого-нибудь другого. Ну, блин, курва-мать…
— Ну, — отвечал я ему как-то не в жилу. — Гляди. Там вон лавка. Пошли, пива какого-нибудь себе возьмем.
А там имелось кое-чего лучшего, чем пиво. Штука называлась «джин-тоник» и продавалась в маленьких бутылочках по 0,33 л. Женщина за прилавком пользовалась счетами. Еще мы купили — из чистого интереса — несколько пачек сушеных анчоусов и вышли в благоухающий кофе вечер. В дверях мы разминулись с десантником. Парень был высоченный, что твой морской маяк. У него был черный берет и гигантские, жесткие погоны, выступающие далеко за края плеч. К нам он приглядывался с таким любопытством, как будто бы мы представляли собой новый, никому не известный человеческий вид.
Точно так же глядела на нас и контролерша в трамвае. Она съежилась на пластмассовом сидении — в синем халате, домашних шлепанцах и с подвешенным на шее роликом билетов — и украдкой поглядывала на нас. А мы наблюдали за ней.
И вновь мы были на львовском Рынке, только становилось уже темно. Мы кружили по разбитым улочкам, попивая «джин-тоник» попеременно с «Вигором», и в головах у нас гудело уже хорошенько.
Мы уже здорово пошатывались перед самым Армянским собором, когда к нам подошла баба с розовыми локонами, восславила Иисуса по-польски и спросила, а не ищем ли мы квартиру, потому что у нее как раз таковая имеется.
— У нас уже есть, — сказал Гавран, — спасибо.
— А у кого? — спросила та, прищурившись.
— У одного такого Юрия, — отвечал Гавран.
— А где? — не сдавалась тетка. — Юрий… Юрий… — вспоминала она.
— На Замарштынуве. На Цветочной. То есть, Квитовой. То есть, Квятовой. Ну… значит…
— Да вы что, пан! — развопилась баба, догадавшись уже, что за Юрий. — У того вора?!
— Э… э… много он не взял, — сообщил ей Гавран. — Но водки пить не захотел, — пожаловался он.
— Так он же и не поляк даже. Только притворяется! — размахивала тетка руками — Он неконцессионный, ненастоящий поляк, только польских туристов во искушение вводит!
— И чего тут сделаешь, — буркнул я. — Так уж случилось.
— Выезжайте! — решительно заявила баба. Выглядела она как типичная русская, золотые зубы, румяна на впавших щеках. Русская тетка, которую кто-то неудачно дублирует на польский. — Вам к настоящим полякам нужно идти жить! Поляки к полякам!
— Ну, следующим разом, — пообещал Гавран, — это уже на все сто. Поляки к полякам и так далее, а сейчас, пани, извините…
— У нас здесь имеется такое товарищество, — больно ткнула та меня розовым ногтем прямо в солнечное сплетение. — Товарищество Польских Владельцев Польских Квартир Для Сдачи Польским Туристам, Приезжающим На Польскую Землю, сокращенно, эСПэВуПэЭмПэВуДэПэТээНЭлЗэт [14], вы повторите и запомните…
— Попокатепетль, — послушно повторил я.
— Ну да, и только мы являемся имеющей концессию польской организацией, держащей монополию найма жилищ поляками для поляков…
— А кто выдает концессии? — заинтересовался Гавран. Тетка его проигнорировала.
— Мы просим заявлять нам каждый случай злоупотреблений, и вообще, ну, о каждом случае, когда не-поляк выдает себя за поляка, и будет лучше поехать к Юрию уже сейчас, забрать вещи, и, проше паньства, тут у меня такая прелестная квартирка, недалеко, на Доро… Сикстуской [15], так что давайте, паедем…
— Спасибо, спасибо, Господь пани благослови, вот как снова приедем осмотреть город Львов, semper fidelis, lis Witalis [16], — отбояривался Гавран, выгибаясь в поклонах и отступая раком. Я быстро врубился в его стратегию и начал делать то же самое. Похоже, выглядели мы довольно странно, отбивая поклоны перед завитой фурией с когтищами словно у стриги [17], потому что люди останавливались посмотреть, что из всего этого выйдет — может это уличный театр? Только мы повернулись и пошли дальше. По улице Армянской.
После десяти вечера город уже закрывался. Так было тогда, в две тысячи втором году. В двадцать два ноль-ноль жизнь прекращалась, а Львов — впрочем, как и Варшава в те времена — превращался в спальню. Хорошо поддатые мы шли по улочкам и искали чего угодно, что могло быть открытым и продать нам градусы.
И наконец, где-то неподалеку от улицы Леси Украинки, мы услышали знакомые звуки. Очень знакомые. То был «Бал у ветеранов» [18]. Заведение размещалось на первом этаже, так что в окне были видны музыканты: и выглядели они как приличные батяры [19] — фуражки клетчатые, пиджачки, шейные платочки — все имелось. Мы вошли, уселись за столиком, а вокалист — засушенный дедок с такой внешностью, что Химильсбах [20] сразу же обеспокоился, как только бы его увидел — захрипел:
— Опивночи си зъявили якис два цивили. Морды обдрапанэ, космы як бадыли… [21]
— Ты-ы… — произнес озадаченный Гавран.
— Ну, именно, — отвечал я, заслушавшись.
— Нич никомуку нэ вмовили, тылдьки морды били… — пел дедок.
— Ой, курва, — задумчиво произнес Гавран.
— Ну, — ответил ему я.
— Пиво или водка? — спросил официант.
— Водка, — ответили мы оба хором.
— А шо, — сказал официант, внимательно глядя на нас и усмехаясь под оченно официантскими усиками, — вы думали шо сэрэд бацярив украинцив нэ було, чы шо?
— Сам ты нэбуло чышо, — буркнул себе под нос Гавран, когда официант уходил с заказом.
2
Самоубийство Брунона Шульца
Мы вроде как отправились в Дрогобыч разыскивать Шульца, но так, по правде, искали востока. Искали той восточной, постсоветской экзотики. Русскости.
Водитель маршрутки был похож на маньяка. Тот еще был хуя кусок, а еще порявкивал на всех вокруг. И на меня с Гавраном тоже.
