Постчеловечество - Калашников Максим (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
Наиболее бросающимся в глаза и наиболее потенциально деструктивным свойством последнего является склонность к «теории заговоров». Служащая в реальном мире исчерпывающе достаточным клиническим симптомом интеллектуальной импотенции, в мире информационных технологий эта склонность носит угрожающе распространенный характер.
«Эпидемия конспирологии» вызвана тем, что сам характер технологий формирования сознания предопределяет неизбежную скрытность, конспиративность всякого отдельно взятого случая их сознательного применения. Ведь если даже самым благожелательно настроенным людям сообщить, что они находятся под информационным воздействием, оказываемым на них таким-то образом в таких-то целях, эффективность этого воздействия будет подорвана.
Специалисты в области информационных технологий, как и большинство людей, охотно судят о других по себе и своим успехам. А так как их успехи основаны преимущественно на применении скрытых методов, легко подпадающих под определение «заговора», они верят в широкую распространенность и всемогущество заговоров — тем более, что для них самих эта вера приятна, так как означает неявно и веру в их собственное всемогущество.
Она подпитывается и тем, что погруженность в информационный мир и связанный с ней отрыв, «выпадение» из реального мира способствует потере представлений не то что о роли объективных закономерностей в развитии общества, но даже зачастую и о самом существовании подобных закономерностей.
Происходит «инверсия сознания», распространяющего известные ему преимущественно информатизированные аспекты общественной жизни на всю эту жизнь.
Широкое распространение «теорий заговоров» вызвано и тем, что любое позитивное взаимодействие людей может быть представлено как заговор. Такие взаимодействия идут в целом достаточно хаотично и разнонаправленно, но объективные закономерности общественного развития в общем случае позволяют достичь успеха только тем взаимодействиям, которые в наибольшей степени соответствуют требованиям этих закономерностей.
Именно эти успешные взаимодействия и сохраняются в памяти — не только общества, но и самих их участников и, соответственно, входят в историю. Остальное забывается и отбрасывается как несущественное, а порой и постыдное — людям свойственно стыдиться своих ошибок и стараться их забыть.
В результате, оглядываясь назад без углубления в изучение объективных закономерностей развития (которые недоступны для специализирующихся на информационных воздействиях), человек и общество видят на поверхности явлений лишь цепочки зачастую сложных, но неуклонно успешных межличностных взаимодействий. Называть их заговорами или же плодами стратегического планирования — дело воспитания, вкуса и личной культуры, но приверженность к их изучению жестко задается самим поверхностным характером рассмотрения.
Таким образом, сведение всего общественного развития именно к таким цепочкам неизбежно для информатизированного, профессионально инфантильного сознания, не имеющего отношения к реальности и тем более к ее объективным закономерностям.
Венец такого сознания — фобии, безотчетные страхи, концентрирующиеся на относительно случайных явлениях. Причина их появления — ощущение своей как минимум неполной адекватности.
Однако в условиях информационной революции и смерти логики фобии являются не привилегией одного лишь наиболее передового, информатизированного сознания, но всеобщим достоянием. Глубинной причиной их появления в обычном, традиционном сознании является внутренний конфликт между обстоятельствами реального мира, которые помнит, знает или видит не- или недостаточно «информатизированный» человек, ставший объектом интенсивного воздействия технологий формирования сознания (а это едва ли не все население относительно развитых и успешно развивающихся стран), и теми образами и оценками этих обстоятельств, которые внедряют в его сознание указанные технологии.
Невиданный взрыв популярности фильмов ужасов (в первую очередь в развитых странах и лишь затем в остальных), таким образом, не случайно совпал с началом относительно широкого применения информационных технологий. Это не только стихийная реакцией совокупности индивидуальных сознаний на распространение относительно высоких стандартов благополучия и связанного с ним сенсорного голодания, но и воплощение широкого распространения индивидуальных фобий.
В общественной жизни фобии воплощаются в том числе и через описанные выше «теории заговоров».
Существенно, что описанные проявления инфантилизма характерны для индивидуальных сознаний не только развитых, но и авторитарных обществ, в наибольшей степени и в наиболее грубой форме подвергнувшихся перестройке с помощью информационных технологий. Грубая перестройка сознания при разрушении авторитарного режима и «перехода к демократии», являющаяся для большинства населения поставторитарных стран не менее насильственной и психологически (а часто и не только психологически) катастрофичной, чем для их отцов или дедов — становление авторитарного режима, также создает питательную почву для фобий.
В развитых странах описанные сбои индивидуальных сознаний способствуют развитию психиатрии и психотерапии, которые не только выступают реакцией общества на распространение заболеваний, но и служат своего рода «ремонтными производствами» для важнейшей производительной силы информационных технологий — индивидуального человеческого интеллекта и психики. Остальные общества в силу недостаточной развитости этих «ремонтных производств» лишены, что усугубляет их отставание.
Существенно, что психиатрия, как и всякое «ремонтное производство», способствует совершенствованию применяемых базовых технологий, то есть технологий формирования сознания.
Для человечества в целом описанное является верным признаком снижения эффективности индивидуального сознания в силу выхода человечества на новый уровень развития и, соответственно, качественного усложнения его взаимодействия с миром.
Мы на практике убеждаемся в том, что всякое увеличение накопленного знания и, более широко, освоенной информации ведет к соответствующему расширению непознанного: «чем больше познано, тем больше неизвестно». А неизвестное практически всегда на интуитивном уровне воспринимается человеком и человечеством как проблема, как потенциальная угроза. Поэтому увеличение масштабов деятельности и, соответственно, накопление знания само по себе ведет не только к количественному, но и к качественному нарастанию проблем, к их неуклонно повышающемуся многообразию и ускоряющемуся усложнению (в том числе и за счет постоянного перехода количества в качество).
Изложенные банальности означают, что по мере своего развития человечество выходит на уровень закономерностей, временной и пространственный масштаб которых все более превышает масштаб деятельности отдельного человека, а сложность и разнообразие все более увеличиваются.
Понятно, что индивидуальные способности каждого индивидуума ограничены. Ограничены как в принципе, — потому что этот уровень, по-видимому, имеет некий биологически предопределенный предел, — так и в каждый отдельный момент до достижения этого биологического предела. Эта принципиальная ограниченность сохраняется, несмотря даже на постоянное повышение качества мышления и увеличение его количественной мощности за счет все более массового и организованного использования все более современной техники (от книгопечатания до компьютеров).
Поэтому неуклонно нарастающие сложность и разнообразие проблем, с которыми сталкивается человечество, рано или поздно превысят уровень, доступный адекватному восприятию и анализу не только среднего, но даже самого выдающегося человека.
Указанное превышение, скорее всего, не носит окончательного, необратимого характера. Происходит своего рода «гонка преследования»: растущие способности индивидуального человеческого сознания пытаются соответствовать неумолимо растущей сложности проблем, встающих ним — и перед всем человечеством в целом.
