Сталин. По ту сторону добра и зла - Ушаков Александр Геннадьевич (книги бесплатно без онлайн TXT) 📗
Причем сферы влияния разделились, и если в воздухе безоговорочное прё-имущество имела американская авиация, то на земле господствовали китайские «добровольцы». Что было закономерным: воевать в джунглях было куда как сложно. И надо отдать Сталину должное, он сделал все возможное, чтобы стороны пришли к достойному для себя компромиссу. Который, в конце концов, и был найден, но уже через несколько месяцев после смерти Сталина.
Как это ни удивительно, но корейская война принесла Сталину два совершенно противоположных результата. Он проиграл на Востоке, где США сблизились с Японией, и выиграл в Европе. И по мере того, как США увязали в войне в Корее, а в самой стране разгоралась антикоммунистическая истерия, западные союзники США начинали относиться к своему заокеанскому партнеру со все более возрастающим недоверием.
На Западе уже начинали понимать, что Вашингтон намерен идти дальше обычного сотрудничества, и очень опасались, что он развяжет третью мировую войну, на этот раз ядерную. И подписавшие Стокгольмское воззвание за запрещение атомного оружия миллионы европейцев считали истинным агрессором не коммунистов, а Америку. В свою очередь, Вашингтон проявлял открытое недовольство своими западными партнерами, которые только критиковали и совсем не помогали в войне.
И Сталин в своих «Экономических проблемах социализма» вряд ли так уж был далек от истины, когда писал, что противоречия и конфликты внутри империалистического блока ничуть не меньше, нежели между капитализмом и социализмом. Использовать же эти противоречия он намеревался при перевооружении Германии.
Несмотря на созданную американцами атомную бомбу, он был все еще силен. И те несколько союзных дивизий, образованных в апреле 1949 года НАТО, вряд ли могли противостоять мощным советским армиям в Центральной и Восточной Европе. И когда на создание ФРГ Сталин ответил образованием ГДР, никто даже не возразил. И тем не менее он дважды предлагал отказаться от Восточной Германии, если разделение страны являлось препятствием на пути ремилитаризации Германии. Выполнил бы он свое обещание или это был очередной маневр, сегодня уже не скажет никто...
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Убийство Михоэлса, арест ключевых фигур ЕАК и разгон самого комитета были, по существу, лишь первыми ласточками в проводимой Сталиным по отношению к евреям политике. Впрочем, дело было уже не в евреях, а вернее не только в них. Да, Советский Союз в первой арабо-израильской войне занял нейтральную позицию. Что же касается советских евреев, то все они были на стороне своих соплеменников. И не случайно один из видных политиков с восхищением восклицал: «Здорово наши бьют арабов!» А другой не менее видный ученый отдал значительную часть Сталинской премии московской синагоге.
Понятно, что такие проявления еврейского патриотизма, который преподносился как «национализм», не нравились вождю. В его стране патриотизм мог быть только один: советский. «Еврейский национализм» все чаще противоставлялся «советскому патриотизму», и обеспокоенный таким положением дел ЦК принял специальное решение — ограничить число евреев, занятых на руководящих постах.
Многие евреи были переведены на более низкие посты, некоторые уволены, и, в конце концов, идущая полным ходом кампания низкопоклонства перед заграницей переросла в борьбу против «еврейского национализма» под общим громким лозунгом наступления на космополитизм. Да и как не перерасти, если вождь получал письма следующего содержания.
«Товарищ Сталин! — писала Сталину сотрудница «Известий» Анна Бегичева. — В искусстве действуют враги. Жизнью отвечаю за эти слова! Виновники дезориентации театров... группа ведущих критиков, замаскировавшихся космополитов, формалистов, занимающих основные позиции в критике, направляющих мнение недалеких руководителей даже таких газет, как «Советское искусство» и «Известия». Их главари: Юзовский, Мацкин, Гурвич, Малюгин, Бояджиев, Варшавский, Борщаковский, Гозенпуд, Альтман. Эти критики поднимают низкопробные пьесы, пристраивают в театры таких пасквилянтов на нашу действительность, таких ловкачей и дельцов, как Масс, Червинский, братья Тур, Прут, Финн, Ласкин и проч. Космополиты пробрались в искусстве всюду. Они заведуют литературными частями театров, преподают в вузах, возглавляют критические объединения: ВТО, Союза писателей, проникли в «Правду»... «Культуру и жизнь»... в «Известия»...
Эта группа крепко сколочена. Скептицизмом, неверием, презрительным отношением к новому они растлевают театральную молодежь и людей недалеких, прививая им эстетские вкусы, чему, кстати, очень помогают пошлые заграничные фильмы, заливающие экраны (низкопоклончество перед Западом, отрицательное отношение к явлениям нового в нашей жизни).
...Бороться с ними трудно. Они уважаемы и занимают ответственные посты. Людей, осмеливающихся выступать против них, подвергают остракизму через своих приверженцев и ставленников во всех нужных местах, создают вокруг протестующих атмосферу презрения, а их принципиальную борьбу расценивают как склочничество.
Вокруг советских партийных пьес сознательно устраиваются заговоры молчания. На спектакли «Великая сила», «Хлеб наш насущный», «Обида», «Московский характер» эти знатоки не рекомендовали писать рецензии, а в газете слушались их «квалифицированные советы».
...Все эти космополиты-деляги не имеют любви к советскому «мужичьему» (Юзовский о Л. Леонове) искусству. У них нет национальной гордости, нет и идей, и принципов, ими руководит только стремление к личной карьере и к проведению европейско-американских взглядов о том, что советского искусства нет. Эти «тонкие» ценители страшно вредят, тормозят развитие искусства.
...Товарищ Сталин! Личных интересов я уже не имею. Мне — 50 лет. Жизнь прожита, даже мое богатырское здоровье больше не выдерживает той борьбы, которую я честно веду с врагами в искусстве всю свою сознательную жизнь. Лично я ничего не достигла, потому что меня хоть и считали везде талантливой, но отовсюду изгоняли за нетерпимый характер.
Иголкою копаю колодезь, но тем радостнее бывает, когда вдруг брызнет из него животворящая вода, если Ваше око направляется в ту сторону.
Пьесы Ромашова «Великая сила», Сурова — «Обида», Софоронова — «Московский характер», Леонова — «Ленушка» считаю достижением в драматургии, созданием новых путей в советском искусстве. За них боролась открыто, зная, что за мною стоит человек, в чистое ленинской учение которого я верую и исповедую всем сердцем и умом. Это и давало мне убеждение в моей правоте и силу в борьбе. Как я радуюсь, что не ошиблась!»
Как видим, написано на совесть! Прямо-таки крик израненной души! Вот только отнюдь не Бегичевской, а... Александра Александровича Фадеева и тусующейся вокруг него компании.
И дело было не только в художественных достоинствах пьес Сурова и Леонова, а в том, что все эти критики стояли в оппозиции к возглавляемому Фадеевым Союзу советских писателей. Фадеев прекрасно знал, что образовавшимся при ВТО объединением критиков Центральный Комитет интересовался еще в 1946 году. И уже тогда его члены стали задаваться в общем-то закономерным вопросом: почему из 29 критиков всего 6 русских, а все остальные евреи? Тогда их не тронули. А вот в 1949-м о них вспомнили, и в феврале Д.Т. Шепилов, заведующий отделом агитации и пропаганды ЦК, сообщил Маленкову о поведении на одном из собраний критика Я. Варшавского. И выходило так, что антипатриотическая группа критиков пыталась организационно оформиться (а возможно, и оформилась) на идейной платформе, глубоко враждебной советским порядкам и социалистической культуре. «Об особых сборищах антипатриотической группы в «Арагви», — сообщал в конце письма Шепилов, — я сообщил т. Абакумову».
В январе 1949 года ЦК направил в обкомы, крайкомы и ЦК союзных республик секретное письмо. Содержавшееся в нем постановление предупреждало местное руководство об открытии очередной «охоты на ведьм». Ну а о том, кто именно должен был стать этими самыми ведьмами, стране поведала «Правда», опубликовавшая 28 января статью под неброским заголовком «Об одной антипатриотической группе театральных критиков».
