Порывая с прошлым - Филиппов А. В. (читаем бесплатно книги полностью TXT) 📗
…Но вернемся в особняк Бегум Суфии Камал. Пользуясь представившейся возможностью, я прошу собеседников рассказать об «Авами лиг». После Лахорской конференции оппозиционных партий 1966 г., отвергнувшей «Программу шести пунктов» Муджибур Рахмана, восточнопакистанская «Авами лиг» выделилась в самостоятельную организацию, хотя Насрулла-хан и сделал все для того, чтобы подчинить ее своему влиянию, и даже пытался выступать от имени этой организации. Но Муджибур Рахман отверг все попытки Насруллы-хана восстановить власть над восточнопакистанской «Авами лиг». Таким образом, когда речь шла об «Авами лиг», то имелась в виду организация, руководимая Муджибур Рахманом.
«Авами лиг» день ото дня крепла и набирала силы. Городская и сельская буржуазия стала оказывать ей существенную материальную помощь. Соблазн заручиться поддержкой «Авами лиг» прельщает многих оппозиционных лидеров. Панджабский политик, крупный помещик М. М. Даултана, выступавший против Айюб-хана, сколотил в начале 1967 г. блок правых партий, получивший наименование Пакистанского демократического движения (ПДД).
Даултана делает предложение Муджибур Рахману вступить в этот блок. Но Муджибур Рахман не вошел в коалицию ПДД. Участие в этом блоке не сулило «Авами лиг» никаких политических выгод, а лишь сковывало действия организации. ННП тоже не стала сотрудничать с блоком Даултаны. Лидеры ННП заявили, что ПДД служит интересам крупных помещиков и не выступает за осуществление в стране радикальных социально-экономических преобразований; не выдвигается ничего позитивного и в области внешней политики.
Военные власти, говорит Шахидулла Кайсар, встревожены растущим влиянием «Авами лиг». Судя по всему, они готовятся к какой-то акции против этой организации. В последнее время официальная пресса то и дело печатает сообщения, что индийские агенты, проникающие в провинцию, находят убежище в домах активистов «Авами лиг». Губернатор Монем-хан заявил, что «Авами лиг» становится орудием Индии. Изобретаются самые невероятные слухи, за некоторыми лидерами установлена откровенная слежка.
Мои даккские друзья не преувеличивали, когда говорили о готовящейся акции против «Авами лиг». Это уже было в Карачи. Вечером иностранных журналистов пригласили в карачинский департамент печати. Абдул Маджид представляет нам офицера службы безопасности. Раскрыт антигосударственный заговор, готовившийся «Авами лиг». В нем замешаны восточнопакистанские чиновники и военнослужащие. Задаем вопросы. Офицер хитро улыбается.
— Следите за сообщениями в газетах, — говорит он.
События быстро развиваются. В середине января 1968 г. арестован Муджибур Рахман. Вместе с ним в тюрьму брошено более 300 человек. Это бенгальские полицейские, солдаты, матросы, чиновники и активисты «Авами лиг». В специальном сообщении правительства говорится, что арестованные совершали нелегальные выезды на территорию Индии в г. Агартала с целью подготовки заговора. Отмечается, что через индийское консульство в Дакке и другие каналы заговорщики якобы получали деньги, оружие и подрывную литературу. После того как будет проведено тщательное расследование, говорится в заявлении, Муджибур Рахман и его сообщники будут преданы военному суду.
…Мне давно хотелось встретиться с Ахмадом Джасимуддином, этим крупнейшим бенгальским поэтом и драматургом. Но все как-то не удавалось. И не потому, что этого не желал сам писатель. Человек он общительный. Но как ни приедешь в Дакку, его нет в городе. То он в деревнях Майменсингха собирает народные сказки, то у рыбаков на Ганге, то у сборщиков чая и джута. Эти поездки, продолжающиеся неделями, прочно вошли в жизнь писателя, без них он не может жить и творить.
Проста биография Ахмада Джасимуддина. Родился он в 1903 г. в маленькой деревушке Тамбулкхана, близ Фаридпура, в семье бедного сельского учителя, привившего сыну любовь к природе, к простым людям. Здесь он получил начальное образование, а затем поступил в колледж в Фаридпуре. Окончив его, он уезжает в Калькутту и работает в университете. Специализируется по бенгальской филологии, готовит ряд интересных исследований. В конце 30-х годов переводится в Даккский университет, где в течение нескольких лет преподает бенгальский язык и литературу.
Писать Джасимуддин начал еще в студенческие годы. С первого же написанного им стихотворения темой творчества стала жизнь многострадальной бенгальской деревни. Писатель хорошо знает свою страну, труд и обычаи крестьян, их горести и чаяния. Герои его произведений — простые люди, трудом которых создается богатство страны. Уже первые стихи, проникнутые социально-политическими мотивами, полные жизненных наблюдений, обратили на себя внимание прогрессивной общественности. В дальнейшем поэт приходит к пониманию, что путь к новой жизни немыслим без революционной борьбы, без свержения деспотизма и насилия.
Глубоко символично звучат строки из стихотворения «Родина», которое читается на студенческих и рабочих собраниях. Оно призывает всех патриотов сплотиться в борьбе за новую жизнь:
Перу Ахмада Джасимуддина принадлежат такие шедевры, как поэмы «Поле — расшитое покрывало», «Плач земли» (переведенная на русский язык), драма «На берегах Падмы», пьесы «Нежная гирлянда» и «Красавица». Они принесли ему международную известность. В его произведениях звучит протест против бесправной доли женщины в Восточном Пакистане, вся жизнь которой опутана цепями старинных обычаев и религиозных предрассудков. В поэмах «Назир», «Покинутое село» осуждается межнациональная и религиозная рознь, содержится призыв к дружбе, прекращению братоубийственных распрей.
Нелегко застать дома Джасимуддина и когда он в Дакке. Встречи с писателями, консультации для начинающих литераторов отнимают у него все свободное время. Его часто можно встретить на собраниях сторонников мира, на митингах трудящихся в защиту социальных и экономических прав.
Если Джасимуддина спрашивают, как он успевает и писать (а пишет он очень много), и заниматься общественной работой, он обычно отвечает: «Без нее я вообще не мог бы писать».
Но в этот приезд в Дакку мне повезло. Я позвонил ему по телефону прямо домой.
— Приезжайте, — раздался в трубке чуть с хрипотцой голос писателя. — Буду рад видеть.
Я вышел на улицу и остановил такси-мотоколяску.
— Куда вам? — спросил шофер.
Сунул руку в карман пиджака, где лежал записанный на бумаге адрес, но листка не оказалось. Забыл, видимо, на столе в номере.
— К писателю Джасимуддину, — сказал я, — но вот беда, потерял адрес.
— Садитесь, пожалуйста. Кто же в Дакке не знает Джасимуддина!
Ехал я к поэту в его домик, приютившийся на окраине города, возле пруда с лотосами, ожидая увидеть утомленного, старого человека. Годы есть годы. Ему около шестидесяти шести лет. Каково же было мое удивление, когда навстречу из дома вышел крепкий, бодрый, по виду значительно моложе своих лет человек. Он энергично пожал мне руку. Я сказал, что представлял его более пожилым.
Джасимуддин улыбнулся.
— Это все оттого, что я недавно побывал в вашей стране, стране молодости. Я действительно помолодел, сбросил лет двадцать и чувствую необычайный прилив сил.
Через террасу, отделанную планками из тика, он провел меня в свой кабинет, небольшую комнатку, сплошь уставленную книжными стеллажами. На одной полке я увидел несколько томов произведений В. И. Ленина, романы Горького «Мать» и Шолохова «Тихий Дон» на английском языке, свежую подшивку журнала «Новое время». На стене в простых рамках — портреты Рабиндраната Тагора и Назрул Ислама, репродукции картин китайского художника Ци Бай-ши. Немного в стороне — большое цветное фото первомайской демонстрации на Красной площади.
