Ничего, кроме правды - Либерман Авигдор (лучшие книги читать онлайн .txt) 📗
Пока поиском союзников на израильской улице активно занимаются палестинцы. Аналогичных попыток с нашей стороны не заметно. Мы должны понять, что если мы не наладим конструктивный диалог на любых уровнях с другой стороной, то умеренные и реалистично мыслящие элементы на палестинской улице обречены на полное поглощение волной фундаментализма, охватившей и Газу, и Шхем и Хеврон.
До сих пор Израиль вел весьма пассивную политику, одним из следствий которой стала наша неспособность продемонстрировать, что союз с нами оправдывает себя. Это, в свою очередь, приводит к затыканию ртов, если не полному исчезновению умеренных элементов. Примером этому служат наши отношения с Иорданией: мирный договор с Израилем не принес иорданцам ожидаемой выгоды, особенно, экономической, которая убедила бы большинство населения этой страны в том, что мир с Израилем заключать стоило, что он работает не только на «сионистов».
Нынешний король Иордании Абдалла II — правнук первого иорданского короля Абдаллы I, убитого фанатиком-палестинцем. Перед Иорданией палестинская проблема стоит гораздо острее, чем перед нами, и поиски ее решения для Иордании — куда важнее, чем для нас. Большинство населения этой страны — палестинцы. Профсоюзы, да и вся экономика этой страны находится в руках палестинцев. Влияние радикального ислама в стране постоянно растет. Королю Абдалле необходимо наладить самое тесное сотрудничество с нами — хотя бы ради противостояния исламским фундаменталистам. В противном случае дни правления Хашемитской династии в Иордании будут сочтены. Однако, осознания угрозы, пусть даже общей — мало. Необходимо выстроить такую систему отношений, при которой всем, кто может потенциально стать нашим союзником, будут очевидны не только общие опасности, но и общие выгоды.
В вопросах стратегической важности мы должны прекратить заниматься внутри- и межпартийными дрязгами. Нашими разногласиями успешно пользуются как наше враждебное окружение — арабский мир, так и потенциально или реально дружественное — США и Западная Европа. Если бы мы выработали общую для всего народа позицию, подобное было бы невозможно.
Ради выработки такой позиции, как левому, так и правому лагерю придется пойти на болезненные, но неизбежные уступки. Но пока эта позиция не выработана, всегда найдется кто-нибудь, кому захочется выпятить собственную персону и нажить дешевую популярность, разрушая и без того хрупкую стену общественного согласия и не утруждая себя раздумьями о том, какой вред он тем самым приносит стране. В израильской политике, особенно в ее левом лагере, всегда находились те, кто был, вроде бы, готов броситься на амбразуру, пожертвовав собой ради того, чтобы по их стопам другие прошли бы дальше. Годами этим занимались Йоси Сарид и Йоси Бейлин, и им удал ось-таки заметно ослабить общественное согласие, существовавшее когда-то в Израиле. Кто поверит теперь, что в начале 80-х годов Юли Тамир была исключена из организации «Мир сегодня» за то, что соблазнилась общением с представителями ООП… В этом вопросе правый лагерь заведомо уступил инициативу левому, даже не пытался ее перехватить. В результате «подвижки» в общественном мнении происходили всегда влево, и почти никогда — вправо.
В демократическом обществе вопросы войны и мира необходимо решать неоспоримым большинством. Недопустимо идти на войну или заключать мирный пакт, заручившись поддержкой иллюзорного, мизерного большинства. Примером тому служит история с Норвежскими соглашениями, особенно, т. н. договор «Осло-2», ратифицированный Кнессетом большинством в один, да и то откровенно подкупленный, голос. Как мы помним, у Рабина не было шансов сколотить в поддержку этого договора коалицию в 61 голос в Кнессете, и тогда он переманил двоих депутатов правоориентированной партии «Цомет», подкупив их персональными машинами. Израильтяне прозвали эту нечистоплотную историю «Алекс-мицубиси» — именно такой была цена «покупки» канувшего в политическое небытие экс-депутата Алекса Гольдфарба. Кстати, другой участник этой сделки, заполучивший в ее рамках (ненадолго) «вольво» министра, ныне обвиняется в контрабанде наркотиков. Вот такие деятели определили историю нашей страны и несли нам «благую весть о вечном мире». Сказанное верно и в отношении войны в Ливане. Начало антитеррористической операции «Мир Галилее» было поддержано огромным большинством израильского общества, но когда война затянулась и выяснилось, что ее цели отличались от изначально декларированных, общество раскололось, а акции протеста против этой войны стали носить все более массовый характер.
А вот мирные договоры с Египтом и с Иорданией были поддержаны огромным большинством населения страны и, соответственно, депутатов Кнессета. Они и по сей день, что бы там ни было, пользуются широчайшей общественной поддержкой.
Устойчивые договоры, усиливающие, а не ослабляющие страну и ее народ, должны пользоваться массовой общественной поддержкой, заключаться на основе широчайшего консенсуса, иначе они не принесут ничего, кроме вреда. Лучше не предпринимать ничего, нежели идти на авантюры, заведомо обрекая народ на еще более глубокий раскол.
Пороки внешней политики
Год за годом статус израильского МИДа претерпевает заметную девальвацию. Нам пытаются внушить, что это — естественный процесс, следствие ускоряющегося технического прогресса — мол, главы государств, благодаря современным средствам коммуникаций, стали чаще общаться напрямую, определяя и согласовывая внешнюю политику своих стран. Это, соответственно, вне всякой связи с внутриполитической конъюнктурой и государственным устройством той или иной страны, приводит к утрате самостоятельности и значимости ведомств, отвечавших прежде за формирование и проведение в жизнь внешней политики. И уж если такое происходит во всем мире, то, дескать, Израилю негоже плестись в этом вопросе «позади планеты всей».
Неправда. В большинстве развитых стран МИД является могучей и влиятельнейшей структурой, отстаивающей собственную точку зрения, отвечающую традиционным национальным интересам и направлениям внешней политики данного государства. Эти традиционные векторы внешней политики не меняются каждые четыре-пять лет вместе с правительствами и президентами. Профессиональные дипломаты, как правило, не поддакивают каждому капризу вновь избранных глав государства.
State Department, Foreign Office, ведомство на Quay d'Orsay1 являют собой классические примеры мощных и, в значительной степени, самостоятельных ведомств внешних сношений, чьи мнения зачастую не совпадают с мнениями глав их государств или парламентского большинства, о чем они не стесняются заявлять открыто, отстаивая свое понимание традиционных национальных интересов.
Разумеется, профессиональные дипломаты не вправе навязывать свое мнение тем, кому народ вверил управление государством, да они, как правило, и не пытаются делать это. Но очень важно предоставлять им возможность без оглядки на внутриполитическую конъюнктуру выносить на повестку дня правительств и общественной полемики вопросы, которые кажутся им существенными для проведения в жизнь традиционной внешней политики страны. Главы государств и политическое руководство страны не обязаны принимать их мнение, но они обязаны выслушать его и всерьез обсудить. В Израиле в последние годы это не происходит в силу того, что, как уже сказано выше, статус нашего МИДа практически полностью девальвирован. Это ведомство, знававшее славные дни при таких ярких министрах-дипломатах как Моше Шарет, Аба Эвен,
Моше Даян и Ицхак Шамир, превратился, по сути, во второстепенный по значимости отдел, в аппендикс канцелярии премьер-министра. Канцелярия (или министерство главы правительства) вынуждено заниматься широчайшим спектром проблем, и на серьезное, свободное от конъюнктурных внутриполитических соображений обдумывание аспектов внешней политики зачастую просто не остается времени. В результате штат профессиональных дипломатов МИДа, многие из которых — действительно, блестящие специалисты — остается практически не у дел. Вдобавок это министерство постоянно лихорадит от политических назначенцев, которых с годами становится все больше и больше. Естественно, все это наносит огромный ущерб внешней политике Израиля, стремительно «теряющей лицо» и перестающей быть фактором, заставляющим считаться с собой международное сообщество.
