Всё меняется даже в Англии - Изаков Борис Романович (книга жизни TXT) 📗
Англию стали теснить зарубежные конкуренты.
В давно минувшую эпоху, когда она слыла «мастерской мира», не требовалось особых усилий, чтобы продвигать ее товары на зарубежные рынки. Фабричная марка «Мейд ин Инглэнд» — «Сделано в Англии» — говорила сама за себя. Словно магическое заклинание, открывала она ланкаширским тканям и шеффилдским стальным изделиям ворота на любые рынки мира. Но уже после первой мировой войны английским промышленникам пришлось выдвинуть лозунг: «Бай бритиш!» — «Покупай британское!» В тридцатых годах весь Лондон был заклеен плакатами с этим лозунгом. Даже на Ближнем Востоке и в Латинской Америке я видел на рекламах британского льва с какой-нибудь перчаткой или шарфом в оскаленной пасти и непременной надписью: «Покупай британское!» В этом призыве, обращенном и к отечественному и, главным образом, к зарубежному потребителю, уже звучала нотка тревоги. После второй мировой войны парламентские отчеты и пресса Флит-стрита запестрели новым паролем: «Экспорт драйв» — «Экспортное наступление».
Три девиза — три эпохи.
Промышленники и коммерсанты строят в боевые порядки ящики и тюки. Об «экспортном наступлении» говорят на деловых заседаниях в Сити, с трибуны партийных конференций, на парадных банкетах. Но разговоры не помогают. Доля Англии в мировом промышленном экспорте сокращается из года в год. Английским экспортерам наступают на пятки американские, западногерманские, японские.
По темпам роста промышленного производства Англия стоит на последнем месте среди других промышленно развитых западноевропейских стран. Английская сталелитейная промышленность загружена меньше чем на три четверти своей мощности. Снова, как в тридцатых годах, над Англией маячит призрак хронической, долгосрочной безработицы. В некоторых промышленных центрах страны она превратилась уже сейчас в серьезную проблему.
Английская промышленность работает преимущественно на импортном сырье. Импорт Англии всегда превышал ее экспорт. Поэтому платежный баланс — предмет постоянных забот английского правительства. Пассивное сальдо торгового баланса покрывалось доходами от зарубежных капиталовложений, морских перевозок, финансовых посреднических операций. Теперь для покрытия дефицита сплошь и рядом недостает этих поступлений.
Положение с платежным балансом серьезно ухудшается большими военными расходами, в частности расходами за границей на содержание «Рейнской армии» и другие обязательства, налагаемые военным блоком НАТО. Огромные суммы поглотило создание собственного ядерного оружия. Недешево обходятся военные базы и опорные пункты в бывших и еще сохранившихся колониях, колониальные военные операции в Юго-Восточной Азии, на Арабском Востоке.
В поисках выхода английское правительство создает советы, комиссии, подкомиссии. Они заседают, пишут доклады, сочиняют проекты. И, как правило, стараются разрешить трудности за счет рабочего класса. В той или иной форме неизменно делается вывод: «Производить побольше, потреблять поменьше».
Правительственные эксперты изучают одну отрасль хозяйства за другой, составляя планы, которые, по существу, сводятся все к тому же. Типичным можно считать «план Бичинга», названный так по имени бывшего председателя Британской транспортной комиссии; он выработал план «экономии и модернизации», предложив закрыть почти половину железнодорожных станций, большинство паровозных депо, 5 тысяч миль полотна и уволить 70 тысяч рабочих. Английские железные дороги, национализированные лейбористским правительством в сороковых годах, действительно терпят крупные убытки; они обветшали и отстали от уровня современной техники. В то же время они ежегодно выплачивают бывшим владельцам огромные «компенсации», — в этом корень зла.
Вообще говоря, проведенная лейбористскими правительствами национализация вполне устраивает капиталистов. Лейбористские министры рекламировали ее как величайшее социальное преобразование, будто бы знаменующее мирный переход Англии от капитализма к социализму. На самом деле национализация коснулась тех отраслей экономики — прежде всего железных дорог, угольной промышленности, электроэнергетики, газовой промышленности, — которые, находясь в особенно запущенном состоянии, очутились на грани банкротства. Для их спасения требовались колоссальные капиталовложения. Государство пришло на помощь владельцам — взяло на себя заботу о судьбе их предприятий и обязалось выплатить им компенсации, которые значительно превышали действительную стоимость национализированного имущества.
Вдобавок во главе государственных управлений, ведающих национализированными предприятиями, поставлены все те же капиталисты и связанные с ними виднейшие чиновники старой министерской бюрократии. Национализация обеспечила пожизненной рентой большую группу обанкротившихся богачей, но не изменила сущности капиталистической экономики Англии и не приблизила ее к решению назревших проблем.
Всеми делами в стране заправляют промышленные гиганты, «большая пятерка» банков, крупные страховые общества. Монополии имеют многочисленных представителей в парламенте и в правительственном аппарате. Правда, принимая министерский портфель, хозяин какой-нибудь фирмы формально складывает с себя директорские полномочия, но остается ее хозяином и, по выходе из правительства, снова берет бразды правления. Так поступил, например, Гарольд Макмиллан, когда, оставив пост премьер-министра, сразу же принялся руководить своей издательской фирмой «Макмиллан энд компани».
«...Кто же, в сущности, правит Англией? — спрашивал еще Энгельс и отвечал: — Правит собственность». Так оно продолжается и по сей день.
В Лондоне вышла недавно книга социолога У. Гутсмена «Британская политическая элита». Автор перечисляет в ней имена крупнейших тузов британского финансового капитала, таких, как сэр Гарри Пилкингтон, директор Английского банка, президент Федерации британских промышленников и председатель нескольких правительственных комиссий, или сэр Эйван Стедфорд, известный промышленник, директор Британской радиовещательной корпорации и член Комиссии по атомной энергии. «Все это люди, обладающие исключительным влиянием, — пишет Гутсмен, — иногда их называют святыми патронами Существующего порядка».
Гутсмен приводит в своей книге любопытное заявление: «У нас нет сегодня демократического строя, — гласит оно. — У нас никогда его не было. Все, что мы сделали в порядке реформ и эволюции, свелось к расширению фундамента олигархии». Кому бы, вы думали, принадлежат эти слова? Джону Голлану, генеральному секретарю коммунистической партии? Нет. Антони Идену! Правда, он сказал их еще тогда, когда был молодым парламентарием и мог позволить себе говорить то, что на уме. «У нас нет сегодня демократического строя…» Прошли десятилетия, а положение не изменилось.
Глубокий кризис, который переживает Англия, мало отразился на положении ее привилегированной верхушки. Прибыли — особенно при выполнении военных заказов — огромны; компания «Ферранти» получила по такому заказу совсем уж умопомрачительную прибыль в 82 процента (!) — почти 6 миллионов фунтов; правда, тут возник скандал в парламенте. По-прежнему сверкают и манят глаз обывателя витрины лондонских магазинов, на аллее Роттен-роу в Гайд-парке галопируют на кровных конях молодые леди и джентльмены, толпа зевак собирается у театрального подъезда в день премьеры — поглазеть на вечерние туалеты и драгоценности, газеты сообщают о причудах богатых коллекционеров, собирающих старинные реликвии или украшения из слоновой кости.
Кричащая роскошь бьет в глаза. «Таймс», систематически печатающая отчеты о великосветских аукционах, на которых продаются предметы роскоши, считает нужным отметить: «Цены без преувеличения могут быть названы беспрецедентными». Некий С. Дж. Филлипс платит за туалетный набор 12 тысяч фунтов стерлингов — больше 30 тысяч рублей. На ежегодной выставке драгоценностей присуждается первый приз брошке, изготовленной по рисунку Р. Кинга; она изображает взрывы атомных бомб: атомные «грибы» из бриллиантов поднимаются над красной рубиновой землей.
