Армагеддон завтра (учебник для желающих выжить) - Калюжный Дмитрий Витальевич (книги онлайн TXT) 📗
Почему Европа ведёт себя по отношению к ГМ-продуктам недоверчиво? Да потому, что ещё не так давно её уверяли в полной безвредности подкормки для крупного рогатого скота, сделанные из павших животных, а сегодня каждый слышал о «коровьем бешенстве», вызванном как раз этим. А кормили всех животных ГМ-продуктами.
В ЕС разрешены только три вида генетически изменённых растений, а именно три сорта кукурузы. В США же таких продуктов насчитываются десятки, а скоро будут сотни. В Америке уже давно нарастает страшная проблема с ожирением; что-то явно не так с питанием. Теперь эта проблема есть и в Европе.
Производители ГМ-продуктов недовольны, что им не позволяют развернуться в полную мощь и заработать много денег. Они добиваются, чтобы при отказе от этой продукции страна-импортер предоставила доказательства стопроцентной опасности продукта. А почему не наоборот? Пусть производители докажут стопроцентную безопасность продукта. Но об этом и речи нет; зато на наших глазах рождается новая отрасль знаний, нутрацевтика (от nutrition – питательный, и фармацевтика), занятой созданием продуктов, обладающих лекарственным эффектом. Созданы помидоры, помогающие при заболеваниях простаты. Создан генетически измененный рапс, содержащий особенно много бета-каротина (предварительная ступень витамина А, ненасыщенные жирные кислоты), чтобы помочь людям с ослабленным иммунитетом и нарушениями зрения.
И опять – масса возражений. И дело не в том, что кто-то не считает нужным лечить людей, а в том, что модифицированные растения, встроившись в окружающую среду (в том числе в организм человека), изменяют её. ДНК переваривается не до конца и отдельные молекулы могут попадать из кишечника в клетку и в ядро, а затем интегрироваться в хромосому. Это подтверждено исследованиями на мышах, в ходе которых обнаружились генетически модифицированные вставки в крови и микрофлоре кишечника мышей, а также в разных органах внутриутробных плодов и новорожденных мышат после кормления беременных самок трансгенным кормом. Также ГМ-вставки были обнаружены у человека, в слюне и микрофлоре кишечника. ГМ-пища способна породить новые виды аллергий; такие продукты вполне могут нарушить баланс микроорганизмов в нашем кишечнике.
Мы видим, что, обещая всех накормить и вылечить, новая общественная структура – генная отрасль, того гляди, всех угробит. То же самое может произойти с самим сельских хозяйством. Корпорации уверяют, что фермерам выгодно использовать семена со встроенными генами. ГМ-маис или ГМ-соя с генами естественного инсектицида абсолютно не боятся вредителей, и будто бы этого фермер сильно выгадает. Посмотрим на пример США: уже 90 % американских фермеров покупают высокотехнологичные семена, и вредителей, действительно, нет. Но покупать семена приходится каждый год, хоть они стóят значительно дороже обычных! Оставлять часть урожая на будущий год для засева недопустимо по условиям договора, и специальные инспектора контролируют фермеров. Исчезла зависимость от вредителей, появилась зависимость от поставщиков семян и инспекторов. К тому же большинство трансгенных организмов попросту бесплодны.
Пример: генетически измененная «бесплодная» пшеница, которую производила американская компания Monsanto [37], зерна которой после первого же урожая не прорастали. Такое запрограммированное бесплодие заставляет фермеров вновь обращаться к услугам Monsanto. А работников этой компании бесплодность пшеницы не обеспокоит. Они, наоборот, рады: теперь не природа будет кормить человечество, а Monsanto. Это просто счастье для владельцев и работников компании! Ну, а что со стабильностью жизни фермера?..
Декларации о благих намерениях ТНК накормить бедных при помощи генной инженерии вступают в противоречие с попытками тех же ТНК патентовать и ставить под свой контроль продукты, составляющие основу рациона жителей развивающихся стран. Для примера, в 1998 году компания Rice Tech запатентовала рис «басмати». Рис «басмати» – один из основных экспортных товаров Индии: страна поставляет его на мировые рынки в количестве до полумиллиона тонн в год. Теперь, оказывается, рис – не продукт индийской природы, а собственность иностранной компании. Позже Rice Tech запатентовала также тайский жасминовый рис, основной продукт пяти миллионов беднейших фермеров.
Конвенция ООН по биоразнообразию предоставляет странам суверенное право владения биоресурсами. В то же время Соглашение об использовании права на интеллектуальную собственность в сфере торговли и Директива ЕС о патентовании живых организмов позволяют частным компаниям похищать и патентовать эти ресурсы! Иначе, как биопиратством, такую ситуацию назвать нельзя. Это – процесс лишения развивающихся стран права на генетические ресурсы и собственные знания, и замены этого права правом монополий на эксплуатацию биологического разнообразия.
Компании, производящие генетически изменённые продукты, встают в позу радетелей прогресса. Можно подумать, они тратили деньги ради чьего-то здоровья и питания, а не ради расширения продаж и прогрессивного увеличения прибыли. Генетическое вмешательство, говорят они, всего лишь ускоряет процесс «селекции», с которым люди знакомы давным-давно. Дескать, люди всегда вмешивались в природу, только теперь мы можем делать это более качественно и быстро, выбирая необходимые характеристики и сразу «вживляя» их нужному объекту, а не идти старым путём проб и ошибок. Об этой подмене понятий уже давно сказано: селекционеры никогда не скрещивали свинью с картошкой. Они свинью картошкой кормили.
У нас, в России, была сходная история, когда сторонники прогресса и улучшения природы собирались поворачивать реки. Мы помним также распашку целины. Мы помним, как всюду насыпали горы дуста для борьбы с переносчиками всякой заразы, а потом оказалось, что дуст – страшный яд для человека. Никогда вмешательство в дела природы не улучшало её, а только порождало нестабильность.
Причём не всегда понятно, зачем. Возьмём историю с картофелем и антигеном гепатита. Учёным удалось вживить ген, препятствующий возникновению гепатита, в картофель. Мыши, сидевшие на диете из картофеля-мутанта, оказались иммунны к этой болезни. Но это мыши. А кто из людей будет есть сырой картофель? Между тем, варка разрушает антиген, и картофель никого не лечит. Так зачем тратили время и деньги на возню с генами? Наверное, чтобы выкачать из больных побольше денег. Или вот: если разобраться, зачем нужен рапс с повышенным содержанием ненасыщенных жирных кислот? Ведь можно просто добавить в пищу хорошего растительного масла. Кстати, в масло из генетически модифицированного рапса следует добавлять витамин Е в качестве антиокислителя, иначе полезные жирные кислоты распадутся на потенциально канцерогенные радикалы. К чему такие сложности, вот в чём вопрос. К большим деньгам, ясно…
Если вы заливаете поля гербицидами, и вокруг погибает всё живое, кроме вашего урожая, вам это приносит выгоду, – тут и спорить не о чем. Говорят, что ГМ-культуры в этом отношении гуманнее. Да, разумеется, если засадить все поля сельскохозяйственными культурами, устойчивыми к болезням, вредителям, гербицидам и пестицидам, заливать поля ядохимикатами не надо будет. Это плюс. Но если ген устойчивости к гербицидам имеется в каждой клетке растения, высаженного на миллионах гектаров, рано или поздно при перекрёстном опылении он перейдёт к диким родичам этих растений. А, закрепившись в будущих поколениях, этот ген даст такой суперсорняк, что никакой химией не убить. Новый виток опасности? Да.
Уже возникли пестицидо– и гербицидо-устойчивые виды сорняков и вредителей, и нужны более сильные химикаты для их подавления. Пример: гербицидоустойчивый ГМ-рапс распространил ген устойчивости на родственные виды, такие, как дикая горчица.
Генетическое загрязнение планеты непредсказуемо в бóльшей степени, нежели химическое или радиоактивное, так как оно переносится живым материалом, который может плодиться, мигрировать и мутировать. Мы помещаем живые организмы без всякой эволюционной истории в среду, которая не знает, как к ним приспособиться. Вот в чём принципиальная разница между селекционной работой и генетическими экспериментами – время! Манипуляции с генами не оставляют времени на проверку, повредит это новшество окружающей среде, или нет. Если вдруг окажется, что повредит, повернуть обратно будет крайне трудно, если вообще возможно. Между тем, возможности природы уже будут подорваны!
