Другая Россия - Лимонов Эдуард Вениаминович (книги .TXT) 📗
Создать советского человека не получилось. Какое-то количество индивидуумов подвергли мощному внушению, что они есть советские люди. Но внушения хватило не надолго. После насильственного разрубания Советского Союза в 1991 году на республики, референдумы в республиках показали, как нестоек оказался этот советский человек, как эфемерен. Советскую национальность на крови не создали. Всё держалось на убеждениях, на соплях.
Не поняли, что мелкие народы — это мины замедленного действия, заложенные под советскую цивилизацию. Позволили уже с 20-х годов каждому захудалому племени пестовать свои «адаты», обычаи предков. Так центр в Москве им еще и помогал! Всероссийский бюджет отпускал деньги на существование газет, журналов, книг, типографий на языках народов СССР. Тем, совсем ничтожным, у кого не было даже письменности, наши ученые еще и разрабатывали письменность и записывали их устные предания. Тем расширяя изоляцию этих народов, усугубляя их отличие, порождая межнациональную рознь.
Надо же было сотню лет без устали физически перемешивать народы СССР, создавая единый этнически советский народ. Надо было, как это делают сейчас в Саудовской Аравии, проводить единые показательные многотысячные свадьбы северных народов с южными, западных с восточными, а то и подбирать пары по жребию, или разыгрывать женихов и невест в ежедневной всесоюзной лотерее. Менять им фамилии и имена, на Ивановых, Петровых и Сидоровых. Надо было заморить все языки, кроме русского. Надо было сделать все для того, чтобы латвийцы, литовцы, казахи, камчадалы какие-нибудь забыли свою историю, если она у них была. Не обязательно нужно было жечь исторические книги и словари. Достаточно было их не переиздавать. Если бы начали это делать большевики с первого года революции, — за семьдесят лет бы управились! Но не только не сплавляли воедино, нет, поощряли рознь, поощряли каждому свое. Продолжали преподавать в школах татарское иго, поле Куликово, не соображая, безучастно, каково это татарам. Чего ж удивились, что татарский национализм полез из всех щелей, как только это стало возможным. Надо было написать такие учебники истории, чтобы сплавляли нас вместе! Не было еще Фоменко/Носовского, так надо было их придумать!
Я вспоминаю со стыдом, что десять лет назад преклонялся перед Сталиным, как радикальным лидером. В нем была жестокая воля, а вот ума не было. Я смотрел на Сталина сквозь розовые очки! Своим переселением враждебных советскому народу народностей — крымских татар, ингушей, чеченцев и прочих, кто осмелился воевать против советского народа на стороне немцев, переселением всего лишь в Казахстан, внутрь страны, он лишь усугубил проблему. И заложил основу для межплеменных столкновений в будущем. Ведь родились дети, внуки… Они запомнили обиду, они выжили, они служили в Советской Армии, они научились у офицеров Империи как воевать. Ну как же можно было допустить такое. Вы их, обиженных, хотя бы в армию не берите, не учите войне! Выучили Масхадова, выучили Дудаева. Был бы среди руководителей советского государства знаток Римской истории, так он бы сказал «Империя погибла, когда стала принимать в легионы варваров и учить их военному искусству»… Надо было решать вопрос более радикально. Не смогли замесить советский народ, куда бы и чечены и ингуши вошли, и крымские татары, тогда надо было решать вопрос более радикально. Изгнать неисправимые народы с советской территории. Вытеснить в Турцию. Кто бы осмелился в 1944 или 1945 годах противостоять Советской Армии, выгружающей переселенцев в Турции? Никто. Ведь цари уже вытесняли туда и чечен, и крымских татар. Там их было много. Было бы еще больше. И вернуться было бы куда более проблематично, чем из Казахстана. Надо было рассеять народы. У большинства из тех, кто подлежал рассеянью, не было такого мощного ядра нации, каковым являлся для евреев — самого рассеянного народа планеты — иудаизм. Они бы рассеялись. Надо было поощрять смешанные браки. Женить насильно, насильно развозить по стране. Ввести плановые замены населения целых регионов. При той власти, которой обладали большевики — это было осуществимо. Легко.
Германцы, правда, тоже не создали нового человека. Хотя приступили к делу энергично. Эсэсовские инкубаторы не просуществовали долго. Тысячелетнему райху было отпущено жизни всего 12 лет. Там были, впрочем, неплохие идеи, как например две женщины для полноценного германца. (У мусульман, впрочем, здоровая традиция четырех жен существует). Но германцам хотя бы не было отпущено так много времени. А советские-то имели 70 лет, и не управились!
Самую реакционную ячейку старого общества — семью, революция 1917 года не уничтожила. И сейчас в 2001 году мы видим, как семья — тяжелый якорь или камень — тащит ко дну энергичных многообещающих подростков. Как интересы семьи сплошь и рядом сталкиваются с интересами государства, как во имя семьи совершаются преступления коррупции и казнокрадства. В главе «Монстр с заплаканными глазами» обо всем об этом уже сказано. Инесса Арманд, Александра Коллонтай, Лариса Рейснер — хотели новых отношений мужчины и женщины. Свободная, не частнособственническая любовь товарищей принесла бы в коллектив революционеров сексуальную комфортность. Два-три часа обеспеченной ласки в сутки дали бы ощущение счастья новому молодому обществу. Однако от экспериментов первых лет революции отказались, и в конце-концов возобладал самый неудобный и нездоровый вид сексуальности — семейный. Убожество, неудовлетворенность, пытка условностями, невозможность для юных товарищей получить сексуальную комфортность сразу и сейчас (на это уходят годы!) порождают неврозы, психические болезни, искривления психики. В тесной гнилой атмосфере семьи и гнездятся пороки и извращения. В коммуне — здоровые отношения товарищей. В коммуне всегда можно найти себе партнеров по темпераменту, и количество партнеров для ласки очень велико. Между тем сексуальная комфортность — это огромная величина, это компонент счастья. Право на сексуальную комфортность важнее права на труд, и за сексуальную комфортность следует бороться больше, чем за зарплату. Такое устройство общества, при котором человеку самим этим устройством обеспечивается сексуальная комфортность, всегда будет пользоваться огромной притягательностью. Семья дает одного партнера, коммуна дает многих. Революция 1917 года не решила эту проблему. Надо было ввести полигамию, промискуитет, поощрять все виды сексуальных союзов. Ничего этого не произошло. Дух экстремизма был задавлен. Сексуального равенства не достигли. Только в коммуне, свободном общежитии мужчин и женщин, возможно свободное равенство.
Непобедимую Армию не создали. Пока Армией руководили маргиналы — все удавалось. Красную Армию создали маргиналы, никогда доселе не воевавшие, такие как Троцкий и Фрунзе. Назначали командирами по грамотности и по таланту личности. Какой-нибудь шестнадцатилетний Аркадий Гайдар становился комполка, а его 20-летний товарищ — командиром дивизии, а 30-летние командовали армиями. И били наголову гимназисты царских генералов и интервентов, выпускников лучших военных школ Европы. Василий Чапаев, ставший героем книги Фурманова, фильма, а позднее несправедливых анекдотов, в реальной жизни этот человек опередил военную мысль на четверть века, как минимум. Он уже в Первую Мировую войну понял, какой будет будущая война, и уже в Гражданскую создал из трофейных танков и броневиков ударный бронедивизион, и пускал танки вперед пехоты, не доверяя кавалерии. Де Голль понял то же самое в 1934 году, а Гудериан в 1936, — это лучшие передовые военные умы Европы. А Чапаев погиб в 1919, в возрасте 30 лет. Вторую Мировую воевали, как он предвидел! Вот какого качества лидеров пробудила Русская Революция.
Увы, новое поколение лидеров, отобранное Сталиным для руководства государством и армией было хуже по качеству первого набора маргиналов. Сталин благоволил своему собутыльнику по Царицыну — Ворошилову (их за возлияния во время обороны Царицына изругал однажды безжалостно Ленин). А Ворошилов, как и Буденный, продолжал считать, что главной в будущей войне будет кавалерия!
