«Кто соблазнит малых сих…» - Шишова Татьяна Львовна (электронные книги без регистрации .TXT) 📗
— Я верю, Бо, — кивнула Скотти, — и постараюсь взять себя в руки.
Из прелестных глаз дочери выкатывается несколько слезинок, но уже через пару минут эти вполне зрячие глаза по-прежнему остро и оптимистично смотрели на мир. Никаких эдиповых комплексов!
Гораздо больше Скотти волнует другое. Тут находятся и слова отчаяния, и восклицательные знаки. Это проблема профессионализма, а она, в свою очередь, предусматривает журналистскую объективность.
— Журналист обязан быть объективным и отстраненно воспринимать события! (Это она имеет в виду, что дочерние чувства могут ей помешать — все ж таки родная кровинка! — написать правду о преступной деятельности шерифа. Забегая вперед, скажем, что не помешали, — И. М., Т. Ш.) А я по уши завязла в этом дерьме! Я попала в западню собственной истории! Какой редактор этому поверит? Разве читатели поверят мне? — Скотти всхлипнула.
«Вы еще пожалейте, что дыбу отменили! — возмутится оппонент. — Слава Богу, что сейчас и человек, и общество в целом стали легче ко всему относиться. А вы все варварство оплакиваете. Смягчение нравов свидетельствует как раз о развитии культуры. В том числе и сексуальной».
Что ж, вопрос интересный. Даже отчасти философский. И спорный. В каких-то случаях смягчение нравов — это свидетельство развития культуры, а в каких-то — совсем наоборот. Вот что говорит крупнейший западный этнолог и культуролог XX столетия Клод Леви-Стросс, изучивший множество самых разных, в том числе и архаических культур: «Запрещение инцеста — первоэлемент (курсив наш), на котором строятся все без исключения культуры, до сих пор существовавшие на земле, включая самые примитивные».
Нет, западное общество пока не отменило запрет на инцест. Напротив, принимается много конкретных мер, создаются специальные службы, пишутся инструкции, снимаются фильмы, ставятся спектакли… Но иx создатели (и, конечно, потребители) попадают в ловушку. Вот уж где на редкость уместно вспомнить, чем вымощена дорога в ад! Широкое приобщение всех от мала до велика к обсуждению строго табуированных тем (когда, например, даже шестилетняя девочка из фильма об Амелии бросает своей старшей сестре упрек: «Почему ты сразу не отказала отцу?!» или уже в реальной жизни — американские школьники спрашивают совершенно незнакомого русского профессора, пришедшего к ним в класс: «Как вы относитесь к проблеме эбьюза и сексуальной защиты?») — это отнюдь не безобидные игры с коллективным бессознательным.
«Не будите спящую собаку», — предупреждает английская пословица. Русская звучит еще более определенно: «Не буди лиха, пока лихо спит». Впускать в сознание, упрощать и рационализировать запредельное, преступное — это (если уж мы обратились к фольклорным примерам) уподобляться зайцу из сказки про ледяную и лубяную избушку. Как известно, лиса, которую заяц по наивности впустил в свой домик, в конце концов вытеснила хозяина. Не с первого, правда, захода, а с третьего, поэтапно. Но выжила.
Коллективное бессознательное в чем-то очень напоминает сказочную лису. Заяц, гостеприимно распахнув двери перед лисой, был уверен, что она немного поживет на положении гостя, а потом, вежливо поблагодарив за постой, уберется восвояси.
Так и коллективное бессознательное. Пока оно в своей «лисьей норе», все в порядке. И даже когда оно время от времени совершает тайные ночные вылазки — это еще тоже ничего. Ошибка зайца заключалась в том, что он пустил лису на порог. С этого момента он перестал быть хозяином в своем доме. Так и человек, впустив коллективное бессознательное на территорию сознания, он должен быть готов к тому, что рано или поздно (скорее рано, чем поздно) гость, нарушая все правила этикета, поведет себя как распоясавшийся оккупант. И сознание вынуждено будет потесниться, съежиться и в конце концов окажется загнанным на периферию. А что, если именно в этом кроется истинная разгадка распространения эбьюза — сдвига, который все-таки, сколько ни объясняй, сколько ни выстраивай причинно-следственные связи, остается уму непостижимым кошмаром?
Можно привести и другую аналогию. Не из сказки, а из жизни. Обычно человек ходит, не задумываясь о последовательности действий, автоматически. Ум его в это время свободен как для мыслей о хлебе насущном, так и для поэтического вдохновения. Но если из подошвы вылез гвоздь и впился в ступню, тут же появляется «гвоздь в голове»; как поставить ногу, как переместить центр тяжести, чтобы не наступить на больное место. Эти мысли становятся доминирующими. С поэтическим вдохновением уже, конечно, хуже. Ну а мысли попроще — что ж, они вполне возможны. Но уже в присутствии или даже под руководством «гвоздя». «В случае, когда ребенок стремится обниматься с терапевтом, забираться к нему на колени, следует проявлять осторожность и попытаться понять мотивы, руководящие ребенком… Терапевту захочется ответить ребенку тем же, но тут следует быть осторожным. Подвергался ли этот ребенок сексуальному насилию? — пишет Г. Л. Лэндрет в уже цитировавшейся нами книге „Игротерапия: искусство отношений“. — Может быть, ребенку объясняли, что если ты кого-то любишь или кто-то тебе нравится, то продемонстрировать это можно только в сексуальных проявлениях?.. Сексуальные посягательства достигли сейчас таких эпидемических размеров и стали настолько эмоционально значимыми проблемами в нашем обществе, что больше уже нельзя дать никакой четкой рекомендации относительно реакции на поведение ребенка, кроме как быть очень осторожным». Другие специалисты высказываются по данному вопросу гораздо более категорично и вносят в список ограничений следующий пункт: «Ребенку нельзя сидеть на коленях у терапевта». Не правда ли, это уже какая-то другая реальность? В присутствии «гвоздя». Реальность, в которой запрещения мочиться на пол, открыто мастурбировать и садиться к терапевту на колени — рядом, в одном списке. Особенно, если вспомнить, что речь идет о детях с хрупкой психикой, а значит — с повышенной жаждой ласки со стороны взрослых. Ну а чего стоит фраза о сексуальных посягательствах, которые достигли эпидемических размеров?! — «Да все они преувеличивают! — с раздражением воскликнул уже не воображаемый оппонент, а вполне реальный наш приятель, только что вернувшийся из поездки в Штаты. — Я разговаривал там со знакомой, она врач-педиатр. Неужели, спрашиваю, тут на самом деле так много этих эбьюзов? Что, все с ума посходили, что ли? И она мне все объяснила. “Что ты, — говорит, — это вопрос чисто финансовый. Знаешь, тут сколько баб заявляет по этому поводу в суд на своих мужей, лишь бы содрать с них деньги? А заинтересованных много. Это ж кучу рабочих мест можно организовать! Считай, новое направление и в терапии, и в педагогике, и в юриспруденции…” А вы, — сказал нам приятель, — наивно верите этим дутым цифрам, этой рекламной шумихе».
Даже если и так, даже если «все врут календари», и почтенные коллеги на международных научных конгрессах сообщают ложные цифры… Тогда уже неизвестно, что хуже — муж-извращенец или жена, способная так оклеветать близкого человека? Отец-совратитель или мать, говорящая дочери: «Малышка, твоей маме сейчас так нужны деньги! Я не хочу, чтобы лучшие годы нашей жизни прошли в этой дыре. А дом в приличном районе, сама знаешь, сколько стоит. Нам не хватит даже на первый взнос». Ну а дальше, объясняет, что надо сказать в суде про папу, чтобы с него в судебном порядке взыскали недостающие денежки. Как будет себя чувствовать девочка, если она на это согласится? Как сложатся в дальнейшем ее отношения с отцом? А во взрослом возрасте — с мужем? С собственными детьми? Что испытает за время следствия и суда отец? Пойдет ли он в тюрьму или, выложив кучу денег за несовершенный эбьюз, все-таки наскребет (а ведь это тоже немалые средства!) на полугодовой курс психотерапии и вернется в семью? В улучшенные жилищные условия? Честно говоря, в этом не хочется разбираться. Новая реальность, реальность «второго витка» настолько запороговая, что ее лучше и оставить за порогом сознания. Оторопь наших соотечественников, потрясенное «Не может быть!» — это и есть нормальная защитная реакция. Нac, к сожалению, уже просветили. Мы уже не можем защититься восклицанием «Не может быть!» Знаем, что может. И бывает. И есть. Но мы тоже имеем право защитить свое сознание. И поэтому смеемся. Ведь существует такое понятие — «охранительный смех».
