Энциклопедический словарь истории советской повседневной жизни - Беловинский Леонид Васильевич (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
БЕЛЬЕ – нижняя одежда, надеваемое непосредственно на тело. До революции носильным бельем называлась белая тонкая одежда: мужские сорочки, манишки, воротнички и манжеты, которые шили белошвейки, а одежда, надевавшаяся на тело, называлась исподним платьем; было известно также постельное и столовое белье; в ремесленном производстве бельем называли белые, некрашеные и нелакированные столярные деревянные изделия, в фарфоровом производстве – нерасписанный и неглазурованный фарфор, полуфабрикат. В дальнейшем бельем стало называться исподнее платье, которое, действительно, долго было белым – мужские кальсоны (исподники) и нижние рубахи, а также женские батистовые или полотняные, довольно длинные (до колен) панталоны и рубахи. Дамские бюстгальтеры, очень широкие, напоминавшие прежние корсеты, стали входить в употребление в нач. ХХ в., а окончательно внедрились в быт лишь в 1930‐х гг. Мужские трусы, длинные (почти до колен) и широкие, появились в нач. ХХ в. в качестве спортивной одежды (сначала у футболистов); в 30–50‐х гг. спортивные трусы, довольно свободные, с резинками в штанинах, стали носить и женщины-спортсменки. Спортивной одеждой были и майки, получившее свое название от весеннего месяца, когда начинались особенно активные занятия спортом. В качестве нижней, исподней, одежды мужские сатиновые и женские трикотажные трусы, а также майки стали использоваться не ранее кон. 30–х гг., окончательно войдя в широкий обиход в кон. 40‐х гг. Одновременно белые бязевые мужские кальсоны с завязками у щиколотки вытесняются цветными трикотажными. В 50‐х гг. в продаже появилось теплое, с начесом, цветное (обычно голубоватое) мужское трикотажное белье китайского производства.
БЕЛЫЕ – в СССР название участников антибольшевистской вооруженной борьбы во время Гражданской войны, а также их самоназвание, в противоположность красным. Антибольшевистская борьба – «Белое дело», антибольшевистская армия – «Белая гвардия». Происхождение названий давнее – со времен Великой французской революции. В СССР употреблялся также уничижительный синоним «беляки». В составе белых, в т.ч. их руководителей, находились люди различной политической ориентации – от крайних монархистов, борцов за «единую и неделимую Россию» в границах Российской империи, до демократических сторонников Учредительного собрания, боровшихся лишь против большевистской диктатуры с ее насилием и расстрелами; немало среди них было свирепых мстителей за расстрелянного императора и его семью или за расстрелянных собственных родных, за исковерканную жизнь или за отнятое имущество. Среди профессиональных военных встречались и, по существу, кондотьеры, которым было безразлично, на чьей стороне воевать. Основной социальный состав белых – офицеры, казаки, бывшие юнкера, студенты, кадеты и гимназисты старших классов, интеллигенция, чиновники и прочие представители среднего класса; с 1919 г. белые армии широко прибегали к мобилизации населения и даже включению в рядовой состав пленных красноармейцев. Ударной силой белого движения была Добрармия. В ходе Гражданской войны состав белого движения менялся: идейные бойцы погибали, фронт оголялся, а в тылах разлагавшейся армии, по словам мемуаристов, в т.ч. лидеров движения, околачивалось огромное количество офицеров-шкурников. По словам одного из идеологов Белого движения, крайне правого В. Шульгина, белое движение «начинали почти святые, а закончили почти бандиты». После очень ограниченной эвакуации белого Крыма в 1920 г. здесь прошли массовые расстрелы оставшихся на родине белых и просто «бывших»: по некоторым сведениям, здесь осталось ок. 60 тыс. офицеров и солдат, а расстреляно было ок. 40 тыс. Попытки ухода по льду через Днестр пресекались пулеметным огнем румынских пограничников. Очень много белых смогло уйти в эмиграцию через Прибалтику, а также через дальневосточные границы в Китай. Остатки белого офицерства оказались на Соловках, где часть из них вскоре оказалась в числе охраны и палачей заключенных, садистски издевавшихся и убивавших своих былых собратьев.
В СССР пропаганда, историческая наука, литература, кино изображали белых как бандитов (широко было распространено выражение белобандит), жестоко убивавших рабочих и крестьян и боровшихся за свои «поместья и фабрики», хотя подавляющее большинство участников белого движения, в т.ч. и его вожди, таковых не имели. Указывалось на то, что они находились на содержании Антанты, были сытые, хорошо экипированные и вооруженные за счет иностранных интервентов, которым продавали страну. На деле очень ограниченная материальная помощь началась после Германской революции ноября 1918 г. и окончания Первой мировой войны, в основном с 1919 г., преимущ. из сосредоточенных на Галиполийском полуострове военных запасов для несостоявшейся Дарданелльской операции. Склады, арсеналы и военные заводы находились в центре страны, занятом Красной Армией, а белые войска существовали преимущ. за счет местного населения, занимаясь самоснабжением. Довольно широкой развитый белый террор против населения советской пропагандой преувеличивался и «расширялся» за счет разного рода бандитов, атаманов, петлюровцев и пр., бывших политическими или социальными врагами белых.
С сер. 60‐х гг. полуофициально наметилось угасание пропагандистского накала и белое движение понемногу стало изображаться как трагедия русских патриотов, «не понявших революции», а белые офицеры в кинофильмах («Адъютант его превосходительства», «Служили два товарища» и др.) стали выступать в виде трагических фигур, вызывающих сочувствие и любование своим лощеным изяществом и воспитанностью (заношенные вшивые рубахи и кители, рваные сапоги в кино не показывали). Началось переиздание «Белой гвардии», «Дней Турбиных» и «Бега» М. Булгакова, по «Бегу» был снят кинофильм, пьесы Булгакова стали активно ставить в театрах. Почти постоянно указывали на то, что многие белоэмигранты приняли участие в борьбе с германским нацизмом, а А. Деникин в годы Второй мировой войны занял патриотическую позицию. Подобные настроения нарастали прежде всего среди молодежи и интеллигенции. В моду входили «белогвардейские» песни, сочинявшиеся самодеятельными поэтами и исполнявшиеся под гитару. После 1985 г. эта тенденция к национальному примирению стала преобладающей.
В советской пропаганде до сер. 50‐х гг. (а в меньшей мере и позже) широко использовалось определение «белый» для обозначения любых противников советской власти: белополяки, белофинны (хотя и поляки, и финны, стремившиеся к национальной независимости, были прямыми противниками собственно белых) и даже белокитайцы.
БЕЛЫЙ БИЛЕТ – бытовое название военного билета, выдававшегося лицу призывного возраста, непригодному к военной службе; в отличие от военного билета лиц, отслуживших по призыву, имевшего красный переплет, «белый билет» действительно был белым. Белобилетник – тот, кто по состоянию здоровья не призывается в армию.
БЕЛЫЙ ТАНЕЦ – любой парный танец (вальс, танго и др.), на который дамы приглашают кавалеров.
БЕЛЫЙ ТЕРРОР – бессистемные массовые погромы, аресты, порки и убийства, чинившиеся на занятой белыми территории во время Гражданской войны. В отличие от красного террора это были спонтанные эксцессы, не предусматривавшиеся белыми правительствами и командованием в качестве официальной политики и временами не одобрявшиеся ими, хотя и не преследовавшиеся уже в силу слабости этих правительств. Белый террор имел целью устрашение оказывавшего сопротивление рабочего класса и крестьянства, а не уничтожение целого класса, как красный террор: это было бессмысленно и технически неисполнимо. Большей же частью он был порожден ненавистью и стремлением отомстить за разрушенную жизнь, казни и убийства родных и друзей, а в очень многих случаях – элементарной распущенностью и ощущением безнаказанности, порожденными вакханалией Гражданской войны. Сравнительно немногочисленные массовые расстрелы пленных красноармейцев, в белой среде активно обсуждавшиеся и осуждавшиеся, имели причиной отсутствие у белых нормально организованного тыла: пленных негде было бы содержать, особенно при характерной подвижности линии фронта. Целенаправленно уничтожались только комиссары, чекисты, подпольщики и бывшие офицеры, воевавшие на стороне красных: первые были опасными идейными врагами, а последние рассматривались, хотя и несправедливо, в качестве предателей. Характерной составной частью белого террора были еврейские погромы, иногда сопровождавшиеся убийствами, поскольку среди евреев, в силу исторических обстоятельств, было большое количество революционеров, а следовательно, и руководителей Совдепии, комиссаров и сотрудников ЧК. Впрочем, еврейские погромы более характерны для разного рода атаманов, а не белых. Массовые шомполования и сравнительно немногочисленные расстрелы и повешения крестьян проводились не собственно белыми войсками на линии фронта, а тыловой администрацией и полицией после возвращения в разоренные бывшие имения помещиков. Демонстративные публичные повешения рабочих и подпольщиков, с запрещением снимать трупы в течение нескольких дней, были карой за акты саботажа и диверсии и имели целью устрашение, чтобы не допускать их повторения. Сравнительно массовый характер белый террор принял на последнем этапе Гражданской войны, в Крыму, занятом войсками П. Врангеля. Не имевшая организованного тыла и сколько-нибудь нормально действующей интендантской службы белая армия должна была заниматься самоснабжением за счет «благодарного населения» (у белых ходило такое ироническое выражение), т.е. практически – грабежами населения; совершенно безалаберно была организована (точнее, не организована) и обозная служба, что привело к массовым реквизициям лошадей у населения. Естественно, что это вызывало ожесточенное сопротивление и в крымских горах развилось столь же массовое зеленое движение, для борьбы с которым пришлось прибегать к террору. Особенно отличались склонностью к злоупотреблениям повешениями генералы Я. Слащов (прообраз генерала Хлудова в пьесе М. Булгакова «Бег») и А. Кутепов; впрочем, по некоторым свидетельствам, и А. Деникин, приезжая в тыл, якобы говаривал тыловой администрации: «Мало вешаете, мало вешаете!». Апогея белый террор достиг в деятельности белой контрразведки, в крымский период превратившейся в банду садистов и грабителей: по свидетельству участников белого движения (включая и его руководителей) не могли избежать ареста по обвинению в шпионаже, пыток и казни ни понравившиеся контрразведчикам молодые красивые женщины, не имевшие защиты, ни беженцы, обладающие драгоценностями; командующие полками и дивизиями имели долю в награбленном контрразведкой и покрывали преступления, даже если наиболее скандальные случаи получали огласку. Массовыми грабежами населения, которые также могут быть условно отнесены к террору, отличались казачьи части: после неудавшегося похода на Москву в 1919 г. по степи на несколько верст в ширину шли в казачьи области огромные обозы с награбленным добром, а эшелоны с имуществом, включая мебель, двигались впереди Добрармии сплошным потоком, затрудняя движение бронепоездов и воинских составов; широко известны телеграммы генерала Мамонтова жене и Войсковому кругу о ценной добыче, а генерал Слащов жаловался, что казаков невозможно посадить в окопы, т.к. они не хотят оставлять коней, навьюченных добычей. По свидетельству высокопоставленных и рядовых участников белого движения, беспорядочный, граничивший с обычной уголовщиной террор в широких масштабах был характерен для склонных к садизму казачьих атаманов: семиреченского Б. Анненкова, уссурийского И. Калмыкова, забайкальского Г. Семенова, а также колчаковских генералов барона Р. Унгерн-Штернберга (отличался особой садистской жестокостью) и М. Дитерихса. Т.о., белый террор, хотя и имевший массовый характер, должен быть признан «частным» террором отдельных белых военачальников и групп, а не целенаправленной политикой. К нему не относятся также отдельные террористические акты, проводившиеся эсерами против видных представителей советского руководства, начиная с В. Ленина. Считается, что жертвами белого террора стали 250 тыс. чел., но сюда, кажется, включают и жертв еврейских погромов.
