Серп и молот против самурайского меча - Черевко Кирилл Евгеньевич (книги онлайн читать бесплатно TXT) 📗

При вынесении оценки этих действий Японии против СССР как агрессивной войны, в отличие от ее несомненно агрессивной войны против Китая 1937—1945 гг., важно было бы учесть возражения императора как высшего руководителя против развязывания такой войны и тот факт, что, как признается Токийским трибуналом, он был введен в заблуждение относительно согласия на применение силы против СССР со стороны министра иностранных дел и морского министра.

Утверждение Токийского трибунала и вслед за этим советских историков о том, что Япония заранее готовилась к войне с СССР и что от нее его избавил решительный отпор, который был дан японским войскам Советским Союзом в канун Второй мировой войны, несостоятельно, так как война Японии с Китаем и СССР одновременно была невозможна, кроме того, не учитывались разведывательные донесения из Токио Рихарда Зорге в 1936—1938 гг.

В 1936 г. Зорге подчеркивал: «Япония не сможет выступить как активный союзник Германии… По этим причинам преждевременно ставить вопрос о войне Японии и Германии против России» [155].

В 1937 г. он сообщил: «Японская экспансионистская политика может быть направлена с севера (на юг – К.Ч.). Поскольку Япония продвигалась в Южный Китай, ее экономические, политические и военные интересы в отношении проблем Юга встали на первый план. Этот факт означает, что Сибирь не является главной целью японской экспансии» [156].

Зимой 1938 г. Р. Зорге информировал: «Война против СССР не начнется ни весной, ни летом 1938 г.» [157]. Летом того же года о событиях у озера Хасан он писал: «Вряд ли этот случайно возникший инцидент расширится» [158].

Член группы Зорге советник премьера X. Одзаки в июле 1938 г. сообщал Зорге: «Правительство и армия… опасаются, как бы этот инцидент не перерос в войну между Японией и Советским Союзом [159].

Такая оценка ни в коей мере не означала оправдания наступательных военных действий командования японских войск, дислоцированных в Корее и Маньчжурии, которое было предпринято без приказа из Токио, да к тому же в спорном районе и на территории иностранного государства.

Для оценки вооруженного конфликта у озера Хасан важное значение имеют выводы комиссии, созданной командующим Дальневосточным фронтом маршалом Советского Союза В.К. Блюхером.

28 июля 1938 г. он «подверг сомнению законность действий наших пограничников у озера Хасан». Блюхер послал комиссию на высоту Заозерная и произвел расследование действий советских пограничников. Эта комиссия обнаружила нарушение ими границы на небольшую глубину (в три метра). В телеграмме на имя наркома обороны К.Е. Ворошилова он сделал вывод о том, что вооруженный конфликт был вызван здесь действиями нашей стороны, и потребовал «немедленного ареста начальника погранучастка» и других «виновников в провоцировании конфликта с японцами».

Вместо принятия этого предложения Блюхер был обвинен советским правительством в пораженчестве. Сталин 1 августа 1938 г. в телефонном разговоре по прямому проводу заявил: «Скажите, т. Блюхер, честно, есть ли у Вас желание по-настоящему воевать с японцами. Если нет у Вас такого желания, скажите прямо…»

В.К. Блюхер совершенно необъективным приказом наркома обороны маршала Советского Союза К.Е. Ворошилова от 4 октября 1938 г. [160] был обвинен также «в дезорганизации управления войсками», в отказе от введения в бой авиации из «опасения поражений корейского населения», в том, что он не ставил «ясных задач на уничтожение противника», отстранен от руководства Дальневосточным фронтом как «негодный и дискредитировавший себя в военном и политическом отношении военачальник и позднее расстрелян.

Для того чтобы придать этим обвинениям в адрес Блюхера видимость непредвзятого, отнюдь не субъективного подхода в оценке действий командования Красной армии на Дальнем Востоке, 22 апреля 1939 г. нарком обороны К.Е. Ворошилов в своем приказе объявил о приговоре Блюхеру «тройки» Верховной коллегии Верховного суда СССР под председательством В.В. Ульриха. Цель приговора заключалась, как нам представляется, в дезавуировании выводов комиссии маршала В.К. Блюхера о причине конфликта у озера Хасан.

Приговор «тройки» гласил:

«В период боевых операций у озера Хасан командование 1-й (Приморской) армии в лице командующего ее комдива Подласа, члена Военного совета бригадного комиссара Шуликова и начальника штаба армии полковника Помощникова проявило преступное бездействие, которое выражалось как в непринятии необходимых мер к воспрепятствованию вторжению японских интервентов, так и в плохом обеспечении боевых операций отдельных частей и подразделений армии. Признавая Подласа, Шуликова и Помощникова виновными в совершении преступлений, предусмотренных ст. 193—17, п. „а“ Уголовного кодекса РСФСР, Военная коллегия Верховного суда СССР, приговорила:

1. Подласа Кузьму Петровича лишить звания «комдив» и подвергнуть лишению свободы в исправительно-трудовых лагерях сроком на пять лет с поражением в политических правах сроком на три года.

2. Шуликова Михаила Васильевича – лишению свободы сроком на два года.

3. Помощникова Александра Ивановича – лишению свободы сроком на три года…» [161].

Сфабрикованный характер этого приговора был настолько откровенным даже для сталинского руководства, что К.П. Подлас был вскоре досрочно освобожден с присвоением ему в 1941 г. звания генерал-лейтенанта, а М.В. Шуликову и А.И. Помощникову определенную меру наказания в том же приговоре было решено считать условной [162].

Такова наша интерпретация серьезного вооруженного конфликта на озере Хасан, правильное понимание которого с учетом впервые вводимых в научный оборот архивных документов будет способствовать уяснению истинных причин обострения отношений между СССР и Японией в рассмотренный период.

4. КОНФЛИКТ В РАЙОНЕ Р. ХАЛХИН-ГОЛ В 1939 Г. И СОВЕТСКО-ЯПОНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В 1939—1940 гг.

В советской историографии традиционно считалось, что этот конфликт был скрупулезно подготовлен и одобрен высшими руководителями Японии в качестве важного звена стратегического плана по захвату Монгольской Народной Республики (Внешней Монголии) и Забайкалья, изложенного в «Меморандуме Танаки».

Последними из серии такого рода работ являются книги Е. А. Горбунова «20 августа 1939» (Москва, 1986) и «Крах планов „Оцу“ (Владивосток, 1988). Исключение представляет статья В.П. Сафронова [163], в которой автор полагает, что данный конфликт возник как очередной пограничный инцидент ввиду расхождения сторон в определении границы. Он добавляет, что этому способствовали наличие большого количества карт района, которые трактовались каждой из сторон в свою пользу, а также сам характер местности – пустынной и малолюдной, где пограничные указатели были порой весьма неопределенны и отстояли друг от друга на многие километры.

Но, на наш взгляд, это общее положение. Для того, чтобы разобраться в причинах конфликта, требуется более подробное рассмотрение истории вопроса. Что же касается того, что конфликт произошел именно в этом районе, то дело объясняется нагнетанием сторонами напряженности, причем как японскими военными кругами, особенно Квантунской армией, в отличие от приверженцев умеренного курса в правительстве, так и советским руководством.

В марте 1938 г. из оперативного отдела штаба Квантунской армии в район Номонхан (Номон-Хан-Бурд-Обо) на границе между МНР и Маньчжоу-го, на левобережье р. Халхин-Гол (Халха), была направлена исследовательская группа для подготовки варианта Б (по-японски «Оцу») оперативного плана № 8, ставившего своей целью нанести удар по МНР и перерезать в случае войны с СССР Транссибирскую железнодорожную магистраль восточнее озера Байкал, с тем чтобы отрезать Дальний Восток от центральных районов Советского Союза и облегчить позднее захват советского Приморья, так как его оккупация в результате лобовой атаки в связи с укреплением обороноспособности СССР была бы сопряжена с большими трудностями.