«Здесь было НТВ», ТВ-6, ТВС и другие истории - Шендерович Виктор Анатольевич (читать книгу онлайн бесплатно без txt) 📗
Коммунист Никифоренко знал, кому жаловаться – прокурору Скуратову, после показа по РТР его досугов с проститутками только и оставалось, что стать борцом с антинародным режимом. Но это – подробности, а спираль исторического развития состояла в том, что весной 99-го отсутствие оскорблений в адрес Президента России уже являлось обстоятельством, отягчающим вину.
И опять – мою.
Тут следует вспомнить, что следующим хозяином Кремля в то время, по всем раскладам, выходил Примаков. Евгений Максимович еще не был близко знаком с творчеством Сергея Доренко и думал, что рейтинг – это то, что растет. Коммунисты и особисты по такому случаю смелели день ото дня. В похожей ситуации Хлестаков замечал чиновнику Землянике: «Помнится, вчера вы были меньше ростом…» В сентябре 1991-го эти господа были счастливы уж тем, что их не поднимают за шею вслед за их железным Феликсом, но к концу десятилетия помаленьку начали снова входить во вкус, восстанавливая навыки руководства страной.
Навыки восстанавливались быстро. Мерзости делались теперь не от шальной коржаковской удали, а как положено – по многочисленным просьбам трудящихся. Тут самое время перейти собственно к коллективному письму из Оренбурга, которое сопроводил в прокуратуру бдительный слуга народа.
По части патриотизма это сочинение было исполнено на пять с плюсом, чего не скажешь о правописании. Оно и понятно: озабоченному патриотизмом не до подробностей родной грамматики.
«В одной из передач, – писали обиженные мною и Богом граждане, – одна из кукол изображала женщину с русой косой, в русской национальной одежде, с голубыми глазами (т. е. русская) где на вопрос «Что делать?», присловутый «Мозговед» Шендеровича предписал русским «трудотерапию»…
Продравшись сквозь патриотический синтаксис, я сел писать покаянное объяснение, первую фразу которого мне продиктовал добрый следователь.
«…По существу заданных мне вопросов могу показать следующее. Я действительно являюсь постоянным автором сценариев программы «Куклы». Однако ни в одном из выпусков этой программы не было куклы с русой косой, в русской национальной одежде, с голубыми глазами, как утверждается в письме из Оренбурга.
Нечто похожее было в программе «Итого». А именно: в выпуске за 26 декабря 1998 г. психиатр Андрей Бильжо, говоря о пациентке Р. с аналогичными приметами (коса, одежда, цвет глаз), действительно прописал ей «трудотерапию».
В ответ на запрос депутата Ю. Никифоренко поясняю, что под пациенткой Р. авторы программы имели в виду Россию. Поясняю также, что это не оскорбление, а метафора.
В ее основе лежит глубокое убеждение авторов программы «Итого», что русский народ в целом – народ мечтательный, стоящий в стороне от европейской цивилизации и не склонный к труду. Каковое мнение с авторами программы разделяют, в числе многих других, философ П. Чаадаев, историк В. Ключевский, а также писатель А. Пушкин, бывавший, в частности, и в Оренбурге.
Косвенно его вывод о том, что «мы ленивы и нелюбопытны», подтверждает такой интересный факт: авторы письма (46 человек) не потрудились даже точно вспомнить, в какой из программ В. Шендеровича – «Итого» или «Куклы» – они видели возмутивший их фрагмент…»
Был в оренбургской кляузе и второй пункт обвинения – насчет кукольного персонажа, похожего на Зюганова и одетого при этом в нацистскую форму.
Тут им не померещилось.
Я пояснил проверяющему прокурору, что резиновый Зюган в форме члена НСДАП в программе «Их борьба» – это тоже метафора, основанная на глубоком идеологическом сходстве лидеров КПРФ с лидерами германского национал-социализма. Я указал на текстуальные совпадения высказываний гг. Зюганова и Гитлера – чем, кажется, удивил проверяющего прокурора довольно сильно. Настолько сильно, что больше из прокуратуры меня не тревожили.
Правда, и Зюганова туда почему-то не пригласили. А жаль. Очень хотелось бы прочесть его объяснения по данному поводу.
Что же до авторов коллективного письма из Оренбурга, то не могу утаить одну пикантную деталь: первым в списке сорока шести граждан, вступившихся за честь русского народа, стояло имя некоего Гусейнова, а координатором всей акции была гражданка Дусказиева Галина Задгиреевна.
Чудны дела твои, Господи!
За пару лет до того, как я начал объясняться с оренбуржскими национал-патриотами, из Питера, по хозяйственным нуждам, был переведен в администрацию Кремля Владимир Владимирович Путин. Когда я давал объяснения проверяющему прокурору, Владимир Владимирович уже работал директором ФСБ, но о его существовании по-прежнему знали только родные, близкие и товарищи по работе.
Меньше чем через год он стал президентом Российской Федерации.
Этот год войдет во все учебники политологии. Делай раз – делай два – делай три! Не знаю, прохиляет ли такой дешевый фокус еще где-нибудь, но в России, как выяснилось, он проходит на «ура!». Впрочем, я не политолог, а мемуарист. Будем же хранить чистоту жанра – и ограничимся воспоминаниями. Благо есть что вспомнить.
И хотя на сей раз обошлось без прокуратуры, но, как показали дальнейшие события, – возможно, именно этот эпизод стал началом большой уголовщины…
Бывают источники звука, а бывают – источники стука.
8 февраля 2000 года в газете «Санкт-Петербургские ведомости» появилось «Заявление членов инициативной группы Санкт-Петербургского государственного университета».
Незадолго до того сия инициативная группа, наперегонки с другими инициативными, выдвинула Путина кандидатом в президенты России – и теперь демонстрировала бывшему питомцу свой энтузиазм. С грамотностью тут было получше, чем в оренбуржском случае, но жанр тот же: донос.
Писавшие сигнализировали хозяину Кремля, что авторы двух последних выпусков «Кукол» пытались «ошельмовать его с особым озлоблением и остервенением, не считаясь с его честью и достоинством». Сообщалось, что наши действия «подлежат квалификации по ст.319 УК РФ».
Я забыл сказать: письмо писали юристы! По крайней мере, подписывали – насчет авторства есть некоторые сомнения (злые языки утверждают, что факс с текстом письма пришел из Москвы). Как бы то ни было, ректор Вербицкая, декан Кропачев и профессор Толстой свои имена под доносом поставили, напомнив стране прошлое название возглавляемого ими учебного заведения, – Ленинградский университет имени Жданова.
