Саммит «большой восьмёрки» в Стрельне и возможности новой глобальной политики - Внутренний Предиктор СССР (ВП СССР) Предиктор
http://www.russ.ru/comments/124240331?user_session=7774a17cc75c2bad394c1b138df1fdca).
Но авторы статьи в “Таймс”, похоже, не догадались в этой связи вспомнить английскую же поговорку: «живущий в стеклянном доме не должен бросать в других камни». Фактически же В.В.Путин своими «шутками» намекнул лидерам G7 именно на сие обстоятельство, поскольку они не прониклись этой мыслью сами…
Аналитики СМИ разных стран высказывают недовольство безплодием саммита в Стрельне, упрекая в этом именно В.В.Путина. Однако такого рода мнения встречают возражения и на Западе со стороны тех, кто смотрит глубже и помнит события не только настоящего, но и прошлого:
«… каковы реальные результаты встречи глав государств, на долю которых в совокупности приходится 67 % мирового ВВП?
Что ж, они заявили, что коррупция — это плохо. Они обменялись мнениями об общих принципах политики. Они подтвердили, что Иран и Северная Корея не должны создавать ядерное оружие. Наконец, они подчеркнули, что война на Ближнем Востоке никому не нужна [8] .
Надо было ради этого устраивать саммит?
Конечно, объявленные на встрече новые инициативы, призванные укрепить надзор и контроль над самым опасным в мире материалом — обогащённым ураном — можно только приветствовать. Но это — один из немногих результатов саммита, предусматривающих конкретные действия. В остальном его девизом могли бы стать слова: «донести идею». Участники напоминают жрецов [9] , пытающихся ритуальными «согласованными заявлениями» вызвать дождь конкретных политических шагов.
У некоторых критиков, конечно, уже готов ответ о причинах этой ситуации: во всём виноват Путин. Если бы он не сидел в председательском кресле, если бы «восьмёрку» вновь превратили в “семёрку”, она заняла бы куда более энергичную позицию по Ирану, ближневосточному кризису и т.д.
Но здесь, в Стрельне, я ничего подобного не наблюдал. Путин действительно не делал секрета из того, что на переговорах будет продвигать и отстаивать национальные интересы России (на субботней совместной пресс-конференции с президентом Бушем он произносил эти слова столько раз, что можно было бы подобрать отличную цитату для рекламы журнала, где я работаю редактором — он ведь так и называется “Национальный интерес”). Не скрывал он также, что не станет автоматически соглашаться с точкой зрения Вашингтона по любому вопросу.
Все это так, но если бы сегодня, в 2006 г. была воссоздана «семёрка», она тоже не смогла бы работать эффективнее. С момента распада СССР идея о том, что «Запад» + Япония представляют собой спаянный блок в вопросах безопасности и экономики, выглядела всё более шаткой, и петербургский саммит это наглядно продемонстрировал. Межатлантические разногласия играли здесь не меньшую роль, чем позиция России: Путин в одиночку не смог бы заблокировать весь механизм, если бы «семёрка» действительно выступала единым строем. Даже в случае его исключения из группы, участников всё равно ждали бы трудные поиски консенсуса и тщательно подобранных формулировок для документов с выражением “озабоченности”» — пишет Николас К. Гвоздев в статье “«Бриллиантовый дым» Петербургского саммита”, опубликованной 19.09.2006 в журнале “National Review” (США) (http://www.inosmi.ru/text/stories/06/01/03/3471/228912.html).
И в завершение своей статьи Н.К.Гвоздев подводит итог:
«Так что же, формат „восьмёрки“ утратил актуальность? Это как посмотреть. Впервые „группа шести“ в 1975 г. собралась для обсуждения абсолютно конкретных практических проблем в области торговли и финансов, порождённых энергетическим кризисом 1973 — 74 гг.
С годами, однако, эти встречи превратились скорее в форум для дискуссий, не отягощённых формальностями, присущими таким структурам, как, скажем, Совет безопасности ООН. Они, несомненно, дают не только главам государств и высшему руководству, но и их сотрудникам возможность пообщаться друг с другом в неофициальной обстановке. Такие каналы, несомненно, играют важную роль, но я понимаю и недовольство, которое вызывает работа «восьмёрки» — особенно у американцев. В конце концов, ООН оказалась не в состоянии выполнять те задачи, которые отводил ей Рузвельт.
Расширение НАТО и ЕС обернулось тем, что обе организации стали весьма неповоротливыми. Именно поэтому с «семёркой/восьмёркой» всегда связывалось столько надежд: казалось, эта компактная группа, объединяющая весьма влиятельные государства, способна действовать решительно. Однако трёхдневная встреча, даже в таких блистательных декорациях, как Санкт-Петербург, не может затмить реальную проблему, связанную с отсутствием у великих держав мира единой стратегической концепции — да и согласия о наилучших способах её воплощения в жизнь (выделено жирным нами при цитировании). Если нынешний саммит был призван вдохнуть новую жизнь в формат «большой восьмёрки» и убедительно продемонстрировать её способность предпринимать реальные действия — то меня убедить не удалось».
Выделенное нами жирным в последнем цитированном абзаце и есть то главное, что порождало в прошлом недееспособность и ООН, и бывшей «большой семёрки» (G7). Возможно, что закулисные заправилы G7 в прошлом трансформировали её в «большую восьмёрку» для того, чтобы продлить прежний способ бытия стран Запада, оказывая непосредственное давление в ходе саммитов G8 на главу постсоветского российского государства, и тем самым разрешить давно нараставший кризис недееспособности ООН и бывшей G7 как регионально локализованной альтернативы ООН.
Это преобразование G7 в G8 лежит в русле концепции политической стратегии Запада, сформулированной ещё в 1948 г. в Директиве Совета национальной безопасности США 20/1 от 18.08.1948 г. и развивающих её положения последующих руководящих политических документов США:
«Наши основные цели в отношении России, в сущности, сводятся всего к двум:
а) Свести до минимума мощь Москвы;
б) Провести коренные изменения в теории и практике внешней политики, которых придерживается правительство, стоящее у власти в России.
…Мы не связаны определённым сроком для достижения своих целей в мирное время.
…Мы обоснованно не должны испытывать решительно никакого чувства вины, добиваясь уничтожения концепций, несовместимых с международным миром и стабильностью, и замены их концепциями терпимости и международного сотрудничества. Не наше дело раздумывать над внутренними последствиями, к каким может привести принятие такого рода концепций в другой стране, равным образом мы не должны думать, что несем хоть какую-нибудь ответственность за эти события… Если советские лидеры сочтут, что растущее значение более просвещенных концепций международных отношений несовместимо с сохранением их власти в России, то это их, а не наше дело. Наше дело работать и добиться того, чтобы там свершились внутренние события… Как правительство, мы не несем ответственности за внутренние условия в России…
