Свободная культура - Лессиг Лоуренс (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗
Похожие иски были предъявлены трем другим студентам: еще одному в Ренсселерском политехническом, другому в Мичиганском техническом университете и еще одному из Принстона. Их истории сходны с делом Джесси. Хотя все случаи отличаются в деталях, общий итог каждого был совершенно одинаковым: чудовищные требования о возмещении «ущерба», который, как считала RIAA, ей был нанесен. Если сложить все требования по четырем судебным искам, получится компенсация истцам в размере 100 миллиардов долларов США – сумма, вшестеро больше совокупной прибыли киноиндустрии в 2001 году [84]. Джесси позвонил родителям. Они поддержали его, но несколько перепугались. Дядя Джесси был адвокатом, и он начал переговоры с RIAA, которая пожелала узнать, сколько у Джесси денег. Джесси скопил 12 тысяч долларов за работу летом и прочие подработки. Тогда RIAA потребовала эту сумму за прекращение дела.
Ассоциация хотела, чтобы Джесси признал свою вину, но тот отказался. Они хотели, чтобы он согласился подписать судебное предписание, которое, по сути, до конца жизни лишило бы его возможности работать во многих отраслях технологий. Джесси отказался. Ему дали понять, что этот судебный процесс не будет легкой прогулкой (как поведал мне отец Джесси, главный адвокат по делу Мэтт Оппенгеймер сказал юноше: «Ты же не хочешь еще раз посетить такого дантиста, как я»). И на всем протяжении дела RIAA настаивала на том, что не отзовет свой иск, пока не отберет у Джесси все сбережения до единого цента. Подобные требования взбесили семью парня. Они хотели сражаться. Но дядя Джесси изрядно поработал, просветив родственников относительно природы американской правовой системы. Джесси мог сражаться с RIAA, мог даже одержать верх. Однако тяжба по такому делу обойдется ему, по меньшей мере, в 250 тысяч долларов. Если Джесси и выиграет дело, деньги все равно не вернет, а получит лист бумаги, на котором будет написано, что он победил, а его семья и сам он – банкроты. Так Джесси оказался перед выбором, достойным мафиози: 250 тысяч за шанс на победу или 12 тысяч за разрешение конфликта. Звукозаписывающая индустрия настаивает на том, что это вопрос законности и морали. Давайте на мгновение оставим в покое закон и подумаем о морали. В чем нравственность подобных исков? Откуда добродетель в поисках козла отпущения? RIAA – необычайно могущественное лобби. По имеющимся данным, президент этой ассоциации зарабатывает свыше миллиона долларов в год. В то же время, артистам недоплачивают. В среднем, записывающий музыку артист зарабатывает 45900 долларов в год [85]. У RIAA масса средств для проведения политики и рычагов влияния. Так что же морального в том, чтобы отнять деньги у студента, модифицировавшего поисковик [86]?
23 июня Джесси отправил свои сбережения адвокату, работающему на RIAA. После этого дело против него прекратили. И вот тогда парень, довозившийся с компьютерами до пятнадцатимиллионного иска, стал активистом:
«Я, определенно, не был активистом (раньше). Я никогда не собирался быть активистом… Однако меня заставили. Я ни в коей мере не предвидел ничего подобного, но я считаю, что то, что совершила RIAA, – абсолютная несуразица».
Родители Джесси признались, что, пожалуй, гордятся своим вынужденным активистом. Его отец сказал мне, что Джесси «считает себя весьма консервативным, как и я… Он никакой не защитник природы… Мне кажется весьма странным, что выбрали его. Но он хочет, чтобы люди знали, что лейблы взяли на себя ложную миссию. И он хочет исправить правила».
IV глава
Пираты
Если «пиратство» означает использование творческой собственности других без разрешения, если верен постулат «если есть ценность, то есть право», то вся история индустрии контента – это история пиратства. Все главные современные направления «больших медиа» – кино, звукозапись, радио и кабельное телевидение – рождены пиратством, если определять его так. Стоит последовательно выстроить историю того, как пираты прошлого поколения вступали в кантри-клуб поколения нынешнего.
Кино
Киноиндустрия Голливуда построена беглыми пиратами [87]. Продюсеры и режиссеры мигрировали с Восточного побережья в Калифорнию в начале XX века – отчасти для того, чтобы избежать контроля за патентами, выданными изобретателю кинопроизводства Томасу Эдисону. Контроль этот осуществлялся через монопольный «трест», Кинематографическую патентную компанию (MPPC), и базировался на творческой собственности Томаса Эдисона – его патентах. Эдисон основал эту компанию, чтобы та защищала его права, полученные им благодаря его творческой собственности, и МРРС всерьез взялась за дело. Один из комментаторов так описывает некоторые события:
«Январь 1909 года назначили крайним сроком для получения лицензий всеми компаниями. К февралю нелицензированные изгои, называвшие себя независимыми, запротестовали против треста и продолжили заниматься съемками, не подчинившись монополии Эдисона. Летом 1909 года независимое движение набрало обороты, продюсеры и владельцы кинотеатров вовсю использовали нелегальное оборудование и импортировали кинокартины, создавая собственный подпольный рынок.
В то время по всей стране множились в невероятном количестве дешевые кинозалы, и патентная компания отреагировала на движение независимых, создав силовое подразделение под именем Главной кинокомпании, которая должна была не допустить на рынок нелицензированных конкурентов. Ее тактика принуждения вошла в легенды. Главная кинокомпания конфисковала нелицензионное оборудование, прерывала демонстрации нелицензионных фильмов в кинотеатрах и успешно монополизировала рынок проката, скупив все кинобиржи США, за исключением одной, которой владел независимый Уильям Фокс, не признавший главенства треста даже после отзыва у него лицензии» [88]. «Напстеры» того времени, так называемые «независимые», были компаниями вроде «Fox». Им тогда оказывали не менее энергичное сопротивление. «Съемки прерывались кражей техники, часто случались „инциденты“ с утратой негативов, оборудования, зданий, кое-кто лишался конечностей и даже жизни» [89].
Все это заставило независимых бежать с Восточного побережья. Калифорния находилась достаточно далеко от Эдисона, чтобы кинопроизводители могли паразитировать там на его изобретениях, не опасаясь проблем с законом. И лидеры голливудской киноиндустрии – в первую очередь, Фокс – туда и рванули.
Конечно, Калифорния быстро развивалась, и эффективное применение федерального права, в конце концов, распространилось до Тихого океана. Но так как патенты наделяли владельца поистине «ограниченной» монополией (всего семнадцать лет в те времена), к тому моменту, как в Калифорнии появилось достаточно федеральных судебных исполнителей, срок действия патентов истек. Так родилась новая индустрия – отчасти, на ворованной у Эдисона творческой собственности.
Звукозапись
Звукозаписывающая индустрия появилась благодаря другому виду пиратства, однако для того чтобы понять, как это случилось, требуется подробнее рассмотреть систему регулирования музыки законом.
К тому моменту, как Эдисон и Анри Фурно изобрели машины для воспроизведения музыки (Эдисон – фонограф, Фурно – пианолу), закон предоставлял композиторам эксклюзивное право контролировать копирование их музыки и ее публичные исполнения. Другими словами, в 1900 году, если мне нужна была копия хита Фила Рассела 1899 года «Happy Mose», закон велел мне заплатить за копию партитуры, вдобавок мне пришлось бы заплатить за право исполнять ее публично. А что, если б я пожелал записать «Happy Mose», использовав фонограф Эдисона или пианолу Фурно? Тут закон спотыкался. Вполне понятно, что пришлось бы покупать копию партитуры для исполнения и записи этого исполнения. Ясно было и то, что пришлось бы заплатить за любое публичное исполнение записи. Но оставалось совершенно неясно, пришлось бы мне платить за «публичное исполнение», если бы я записывал песню в своем собственном доме (даже теперь вы ничего не должны «Битлз», если распеваете их песни под душем), или если бы я записал песню по памяти (копии в мозгу не регулируются – пока – законом о копирайте). Так что если я просто напел песню в записывающее устройство у себя дома, непонятно было, должен ли я платить композитору. И, что еще важнее, неясно было, следует ли композитору что-то отчислять за копирование этих записей. Из-за такой прорехи в законе я бы мог тогда вполне эффективно пиратствовать, распространяя чью-либо песню без всякой платы композитору.
84
Tim Goral, «Recording Industry Goes After Campus P-2-P Networks: Suit Alleges $97.8 Billion in Damages», Professional Media Group LCC 6 (2003): 5.
85
Occupational Employment Survey, U.S. Dept. of Labor (2001) (272042-Musicians and Singers). См. также National Endowment for the Arts, More Than One in a Blue Moon (2000).
86
Дуглас Лихтмен делает сходные выводы в статье «KaZaA and Punishment», Wall Street Journal, 10.09.2003, A24.
87
Выражаю благодарность Питеру Димауро за указание на эту необычайную историю. См. также Siva Vaidhyanathan, Copyrights and Copywrongs, 8793, где подробно описаны «приключения» Эдисона с копирайтами и патентами.
88
J. A. Aberdeen, Hollywood Renegades: The Society of Independent Motion Picture Producers (Cobblestone Entertainment, 2000) и расширенный вариант текста «The Edison Movie Monopoly: The Motion Picture Patents Company vs. the Independent Outlaws» на http://www cobbles com/simpp_archive/edison_trust htm. Дискуссию об экономических мотивах, стоявших как за этими лимитами, так и за ограничениями, наложенными компанией «Виктор», см. Randal C. Picker, «From Edison to the Broadcast Flag: Mechanisms of Consent and Refusal and the Propertization of Copyright» (сентябрь 2002 г.), University of Chicago Law School, James M. Olin Program in Law and Economics, Working Paper No. 159.
89
Marc Wanamaker, «The First Studios», The Silents Majority.
