«Горячие» точки. Геополитика, кризис и будущее мира - Фридман Джордж (читать книги онлайн бесплатно регистрация TXT) 📗
Это не просто история физического завоевания почти всего мира. Это история о том наваждении, которое овладело европейцами, об их жажде покорения мира. Можно сказать, что оно привело не только к стремлению доминировать в Индии или Латинской Америке, но и к стремлению поставить себе на службу все — от мельчайших бактерий до громадных галактик. Европейская страсть обладать абсолютно всем, откуда она произошла и куда завела — та причина, по которой Фауст продал душу дьяволу, — и есть объект моего настоящего исследования. Все время помните о Кортесе, поскольку вокруг нас полно людей такого склада. Помните также об Энрике — в человеческой истории таких людей было значительно меньше, но они выступали ключевыми фигурами, например в постепенном подъеме и расцвете Восточно-Индийской компании — основного орудия эксплуатации Британией своих колоний. У европейских ученых, инженеров, деятелей искусства и военных всегда была фаустовская жажда абсолютно всего, любовь к таинственному, желание его познать, которые и превратили мир в неинтересное, прозаичное место, а самого европейца — в некоего субъекта, являющегося на самом деле значительно более слабым, чем он кажется.
Глава 3
Фрагментация европейского сознания
Если представить себе человека, душа которого сформировалась как результат «слияния» душ Энрике Мореплавателя и Эрнана Кортеса, то он будет выглядеть как интеллектуал, готовый в любую минуту обернуться головорезом. Такой человек вроде бы живет вполне духовной жизнью, но границы своей духовности он устанавливает сам и когда ему это нужно. Он, не колеблясь, выходит за границы, установленные обычаями и традициями общества, руководствуясь только собственными соображениями, представлениями о справедливости и целесообразности, волей, наконец. Подобный образец мышления и поведения приводит к разным результатам, в зависимости от того, в чей мозг этот образец «имплантирован». Если в великий ум, то подобная дерзость и способность выйти за привычные границы позволяет открывать двери для обнаружения и исследования скрытых, величественных и часто опасных сущностей и знаний о природе внешних вещей и человеческой души. Самые великие умы осознавали невидимые с первого взгляда угрозы такого познания и были очень осторожны в раскрытии миру всей правды. Более ограниченные в способностях предвидеть отдаленные последствия люди зачастую разрушали некоторые прекрасные и благородные и, к сожалению, необходимые человеческие иллюзии, не понимая, что общество за это, возможно, будет вынуждено заплатить большую цену. Однако самую серьезную опасность представляли обычные посредственности, которые — по примеру талантов и гениев — заявляли о своих правах на обладание правдой лишь на основании того, что они в этой правде были убеждены, как бы оскорбительна она ни была для других. Заурядность претендовала на права гения только на основании своей веры в личное право на неуважение ко всему. Европа оказалась раздробленной на бесконечное число индивидуалов, среди которых было некоторое количество выдающихся мыслителей и деятелей, но подавляющее большинство состояло из скучных и банальных личностей. Фрагментация европейского сознания затем должным образом отразит географическую фрагментацию Европы. В конечном итоге это выльется в разрушение Европейской империи и европейской души.
К 1500 году христианство было доминирующей силой на всем пространстве Европы. Католицизм сочетал в себе чрезвычайную доступность для самых широких слоев общества с бесконечной таинственностью своих доктринальных основ. Внешне он казался набором ритуалов, связанных с обычаями, суевериями и предрассудками. Он и предоставлял массам основу для комфортного существования, и был источником страха перед высшими силами, причем в нужной пропорции. В глубинах собственных интеллектуальных построений католицизм был и тонкой, и сложной, и противоречивой концепцией, являющейся источником как политической, так и духовной власти. Он был вовлечен во все политические хитросплетения, включая открытую борьбу и сложные компромиссы. Необходимо было примирить заповеди Христа, сущность его земного бытия с реальной политикой, с текущим моментом. Это означало делать различие между приемлемым компромиссом и отступничеством и все рассматривать через призму жертвы Иисуса. Такая система взглядов была крайне сложной и запутанной, с одной стороны, и великолепной — с другой, — как средневековый собор, который требовал долгого и трудного возведения и очень дорогого содержания.
В Тордесильясском договоре 1494 года папа римский Александр VI фактически поделил мир между Испанией и Португалией. Здесь стоит сделать паузу и поговорить о том крайнем высокомерии и даже спеси, которые стояли за данным договором. Ватикан не только проигнорировал другие католические государства того времени, но и отмел какие-либо запросы коренных народов новых земель, даже если они к тому моменту оказались обращенными в католичество. Утонченность святого Августина и Фомы Аквинского относилась к самым глубоким и потаенным духовным основаниям церкви. В душах же простых верующих находили отклики внешние проявления в виде грандиозных и завораживающих ритуалов. И одновременно все это претендовало на всеобъемлющую политическую власть над всем человечеством.
Со всех точек зрения — духовной, пасторской, политической — это была эпоха вершины могущества католической церкви. Она доминировала в Европе, она обращала язычников, она разгромила мусульман на Иберийском полуострове. Но в то же время было кое-что, подрывавшее церковь изнутри. Тордесильясский договор был призван предотвратить войну между двумя католическими державами. Открытие и осмысление того факта, что мир необычайно велик, причем подавляющее большинство населения никогда даже не слышало имя Иисуса за прошедшие полторы тысячи лет, приводили к противоречию между утверждавшейся церковью доктриной собственной универсальности (Христос принес свою жертву во имя спасения всех людей, а не только каких-то отдельных народов) и реальным состоянием человечества. Все это стало осознаваться только самыми выдающимися мыслителями, которые приходили к смутным представлениям о появлении небольших и пока почти невидимых трещин в общей картине мира, как политической, так и интеллектуальной. Фоном всего этого стало объединение ментальностей Энрике и Кортеса в умах европейцев, что широко открыло двери для интеллектуальных головорезов, которые начали устанавливать свои правила и диктовать свои условия, резко нарушив сложившийся к тому времени европейский разумный порядок.
В течение 51 года — с 1492-го по 1543-й — европейское самосознание испытало три ментальных потрясения. Европейская культура базировалась на догмах о том, что центром Вселенной была Земля, центром Земли была Европа, а центром Европы была церковь. По этим краеугольным камням и были нанесены идеологические удары, в результате которых произошла революция в европейской ментальности, что в конечном счете привело к ее фрагментации. Случилось это в течение очень короткого времени, по меркам истории человечества, хотя и не в четкой последовательности событий.
Путешествие Колумба в 1492 году убедило всех в том, что Земля круглая. Физическая форма нашей планеты в виде шара, конечно, не была в то время чем-то абсолютно неведомым. Но Колумб открыл более глубокий смысл этого утверждения. Он показал, что в мире может быть множество весьма развитых цивилизаций, которые не имели до этого никакого представления ни о цивилизации европейской, ни о христианстве. Революционность была именно в полной неизвестности: мусульмане отвергали христианство, но они хотя бы знали о нем. Мир оказался круглым не только в смысле того, что земная поверхность не располагала каким-то центром, но и в смысле того, что и европейская цивилизация не была стержнем, вокруг которого можно было бы заставить вращаться других (если они отказывались делать это добровольно). Просто потому, что могли существовать народы, о которых никто в Европе ничего не знал и которые, в свою очередь, ничего не знали о Европе и о христианстве. В действительности европейцы могли попытаться утвердить статус своей цивилизации как первой из многих, но не как центра мира — просто из-за элементарной географии народы могут быть совершенно равнодушными к ней. Если Христос — спаситель мира по воле одного универсального Бога, то как могло случиться, что этот Бог не открыл для большинства человечества знание о пути спасения за полторы тысячи лет? Мир оказался значительно бóльшим, менее центрированным и более разнообразным, чем это представлялось ранее. Идея о том, что европейская цивилизация от природы внутренне превосходит всех «благородных дикарей», по выражению Руссо, становилась все более и более сомнительной, пока не трансформировалась в суждение, что культуры всех народов имеют одинаковую значимость для человечества.
