Афёры с фальшивыми деньгами. Из истории подделки денежных знаков - Вермуш Гюнтер (библиотека электронных книг txt) 📗
Золотое время «перечеканки» монет
Афера в Пренцлау произошла на пороге золотой поры великой «перечеканки» монет, которая в исторических трудах датируется между 1621 и 1623 годами. На самом же деле практика переплавки хороших монет началась задолго до этого. Она известна нам еще со времен Римской империи, даже раньше – с самых первых шагов чеканки монет. Легирование металлов всегда вдохновляло и государственных мужей, и частных лиц на снятие навара с чеканки монет.
В течение XVI века римско-германские императоры введением общеимперских норм чеканки монет (1524, 1551, 1559, 1572 гг.) стремились навести порядок в разношерстном монетном хозяйстве и подчинить себе многочисленные монетные дворы, находившиеся в распоряжении не только различного рода территориальных владык, но и городов, имевших собственные монеты. Но уже первая из этих попыток (1524 г.) провалилась, так как предлагавшееся содержание серебра как в крупных (гульден – серебряная монета, чистое содержание серебра – 27,41 г; она разменивалась на монеты достоинством в половину, четверть, одну десятую гульдена, на мелкие монеты: грош (1/21 гульдена), полугрош (1/42) и мелкий грош (1/.84), так и в мелких монетах было слишком велико. Серебра повсеместно не хватало, его цена росла. Хотя Саксония, Тироль, Гарц и Богемия имели преимущества благодаря своим серебряным рудникам, но даже здесь к концу первой трети XVI века перешли на чеканку «плохих» монет. Известный «монетный спор» между курфюрстом Иоганном и его партнером по денежному союзу герцогом Георгом дошел до нас в трех источниках и является тому убедительной иллюстрацией (см. Ludwig G., Wermusch G. Silber. В., 1986).
В 1525 году начинается выпуск новой крупной монеты – талера, содержание серебра для которой в 1551 году было определено в 27,5 г. Талер был приравнен к 72 кройцерам. Саксонский талер был дешевле и стоил 68 кройцеров, или 24 гроша. С тех пор имперский талер отличался от саксонского.
Основной недостаток имперских правил чеканки монет состоял в том, что никак не удавалось стабилизировать стоимостное соотношение между крупной и мелкими серебряными монетами. Чеканка большого количества мелких денег обходилась непропорционально дороже по сравнению с выпуском крупных, и мелкие монеты не приносили прибыли. Поэтому так называемые низкие монетные дворы (не подчинявшиеся непосредственно императору) стали активно искать пути компенсации недополучения своих доходов. Мелкие монеты стали чеканить по собственным образцам, ухудшая содержание металла. К началу Тридцатилетней войны (1618 г.) практически было столько же разновидностей монет, сколько монетных дворов. Периодический контроль, который осуществлялся на заседаниях окружных земельных собраний, каждый раз обнаруживал упущения в деятельности тех или иных монетных дворов, но оставлял их без серьезных последствий. Например, окружной конвент во Франкфурте-на-Одере в мае 1612 года принял решение о закрытии монетного двора во Францбурге. Поводом для такого решения послужил запрет герцога своему тогдашнему мастеру по монетам Каспару Ротермунду сдавать монеты на пробу. У герцога были для этого основания: францбургские монеты достоинством в два шиллинга были настолько плохи, что одна из них на глазах у герцога, «упав на стол, разломилась пополам». Вызванный Ротермунд сухо ответил, что «подобное случается даже с арабскими деньгами». Герцог Филипп Юлиус остался верен себе и не стал обременять себя выполнением решений конвента: чеканка монет шла своим чередом.
Цена кройцера в 1611 году упала с 68 (как было установлено в 1551 г.) до 90 за 1 талер. Через восемь лет за 1 талер платили уже 108 кройцеров. Содержателен в этом смысле отчет, представленный герцогу Филиппу Юлиусу 23 апреля 1619 г. подполковником Книпхузеном: «Один мастер за неделю может изготовить 8000 талеров, за год – 424 000. Талер разменивается на 24 гроша. Из того же талера в Брауншвейге и других местах делают 120 грошей, выигрыш в расчете на 1 талер составляет 86 грошей, что за неделю составит 688 кг серебра».
В этих условиях и сырье – серебро – магическим образом притягивалось туда, где хозяева монетных дворов успешно занимались фальсификацией монет. Конечно, хозяева платили за доставку полновесными талерами. Возможно, и наш знакомый Эли ас Хеннинг рассчитывал сделать свой гешефт: попутно с выгодой сбыть два-три своих кошелька во время путешествия в Гамбург.
Что же касается Михаэля Мартенса – мастера из Францбурга, то ему следует воздать должное. В своем уже упоминавшемся письме от 7 ноября 1619 г. он добавляет, что надеется честно чеканить монеты до тех пор, пока на всех таможнях действует приказ, запрещающий вывоз из страны серебра и тяжелых монет. В остальном он полагается на своего герцога, который должен решить, будет ли он получать прежний доход со своего монетного двора. Если все будет по-прежнему, то герцог должен решиться вести дела так же, как и в соседних землях. Чеканка монет лучших, чем у соседей, приведет к тому, что они пойдут в переплав в печах последних.
19 июля 1621 г. Мартене просит герцога об отставке потому, что «негде получить серебро, нечего платить подмастерьям и на выплату ренты герцогу приходится доплачивать свои личные деньги». Он был бы согласен остаться на своем посту, но работать становится невозможно из-за того «конфуза», в котором находится монетное хозяйство: «штральзундский талер сейчас приравнивается к восьми маркам и двум шиллингам, в других местах чеканят монеты меньшего размера». И все-таки Мартене остался во Францбурге.
К началу Тридцатилетней войны (1618–1648 гг.) денежные соотношения на территории римско-германской империи пришли в состояние хаоса. Армии требуют жалованья. Потребность в деньгах неизмеримо возрастает. Те, у кого еще уцелели старые добрые серебряные монеты, тут же их припрятали. Недостатка серебра в те времена не было. В Западной Европе цены растут из-за того, что слишком обилен поток серебра из Америки. Параллельно развивается и экономика, исключение, правда, составляют Испания и Португалия. Испания, ежегодно вводящая из своих заокеанских колоний огромную массу золота и серебра, буквально захлебывается от медной инфляции.
Коперник еще в 1526 году сформулировал закон, позднее вошедший в историю как «закон Грешэма» (назван по имени сэра Томаса Грешэма (1519–1579 гг.), основателя лондонской биржи): «Хотя нарицательная стоимость и реальная ценность монет не совпадают и все более расходятся, из-за этого их производство не прекращается. Так как средств для того, чтобы выпускаемые монеты соответствовали тем, что находятся в обращении, не хватает, каждая последующая монета, поступающая в обращение, всегда хуже предыдущей. Плохие деньги вытесняют хорошие». Хорошие монеты в обмен на хорошие товары уходят за границу или просто оседают в частных хранилищах.
Так и развивалось денежное хозяйство, прежде всего в восточных районах. Война шла дальше. Обширные территории пришли в запустение. Ремесло и торговля были парализованы.
