Пять прямых линий. Полная история музыки - Гант Эндрю (версия книг txt, fb2) 📗
В другом сегменте современной музыкальной сферы сочинения Джеймса Макмиллана претендуют на то, чтобы остаться в веках: в его мастерской музыке, совмещающей в себе красоту и силу, сочетаются артефакты его католического и шотландского наследия и глубокое внимание к вопросам социальной справедливости; среди его сочинений – ставший для него прорывом реквием «Исповедь Изобель Гоуди», написанный для британского фестиваля Промс 1980 года, глубоко личные пьесы, возрождающие старинные формы Stabat Mater и Miserere, а также опусы, темой которых являются современные политика и религия, такие как Cantos Sagrados 1989 года. Другим композиторам, заслужившим раннюю славу благодаря концертам BBC Proms, был Джордж Бенджамин, ученик Мессиана и автор сочинений для оркестра, отличающихся интеллектуальной глубиной как в структуре, так и в значениях, таких как Sudden Time (1993), а также опер на классические сюжеты, характерных тщательно проработанной сонорикой.
Среди опер, авторы которых задаются целью представить на сцене современные проблемы и идеи, самыми знаменитыми являются «Грек» (1988) Марка Энтони Терниджа, топот ног в которой напоминает о бунтах 1980-х годов, и величайшие достижения американца Джона Адамса, лучшего из минималистов, – его чрезвычайно изобретательные работы «Атомный доктор» (2005), «Никсон в Китае» (1987) и «Смерть Клингхофера» (1991). Англичанин Томас Адес, австралиец Бретт Дин и датчанин Ганс Абрахамсен вывели на сцену Шекспира; в 2003 году Дженнифер Уолш в «Живых обнаженных девочках» расчленила пластиковую куклу Барби; в 2011 году ирландский композитор Джеральд Барри заставил леди Брэкнелл Оскара Уайлда петь басом в своей оперной версии «Как важно быть серьезным».
Стив Райх, один из ведущих американских минималистов, вновь использовал сочетание записанной речи и инструментов, прежде встречавшееся в его «Different Trains» 1988 года, чтобы отразить трагедию террористической атаки на Всемирный торговый центр в своей WTC 9/11 (2011).
В раннем сочинении Райха Drumming звучат ритмические паттерны музыки Ганы. Английский композитор Джайлз Суйэн использовал сходную технику в весьма необычном контексте латинского магнификата для хора а капелла, поразительного и необычного пополнения в английском хоровом репертуаре. Африканская музыка способствовала популярности того, что со временем стало известно как world music после того, как на пластинке Пола Саймона «Graceland» (1986) спели такие группы, как Ladysmith Black Mambazo, что принесло мировое признание музыкантам, подобным сенегальскому певцу (и министру туризма) Юссу Н’Дуру. Другое сочинения для хора а капелла, опровергающее основы жанра, – веселая партита Кэролайн Шоу 2012 года для ее ансамбля из восьми участников Roomful of Teeth – своего рода смесь «Graceland» с «Sinfonia» Берио с заметным влиянием книги гимнов «Hymns Ancient and Modern».
Находки минимализма с успехом развили музыканты, пользующиеся лупером, подобно Джонни Гринвуду из Radiohead на сольном альбоме «Convergence», а также гитаристу-импровизатору в жанре джаз-фьюжн Джону Этеридлжу. «Духовный минимализм» Джона Тавенера (укорененный в традициях ритуалов православной церкви) и Арво Пярта (с его характерной звонкой техникой «тинтинабуллизма») и «новый оптимизм» Эрика Уайтекра и его братства пользуются популярностью у широкой публики за величественную хоровую музыку. В руках других композиторов минимализм не перестает быть самодовольным и, откровенно говоря, довольно пресным делом.
Есть и совершенно иной подход, в рамках которого разные влияния наслаиваются друг на друга в барочном духе, как в музыке русского композитора Альфреда Шнитке – например, в его шести Concerti Grossi, сочиненных между 1977 и 1992 годами.
Создатели и исполнители
Сочинители песен по-прежнему используют вневременные возможности своего мастерства: Билли Джоэл в своих песнях, подобных «She’s Always a Woman» и «Goodnight Saigon», с талантом, достойным его предшественников, мастерски соединил мелодию и слова; Боб Дилан получил Нобелевскую премию по литературе (и в конце концов нашел время ее забрать). Другой нобелевский лауреат, Шеймас Хини, утверждал, что белый рэпер Эминем «создал ощущение возможного» и «пропустил ток через свое поколение» [1629].
Поп-музыка сохранила свою жадную способность раздвигать границы: Стюарт Копленд, барабанщик группы Police, подчеркивал важность бэкбита, заимствованного из джаза. Музыка соул вступила в свою третью фазу, когда в ней зазвучали мощные голоса британских певиц Адель и Эми Уайнхаус. Рэпер Кендрик Ламар соединил разнородные стили в своем альбоме 2015 года «To Pimp a Butterfly».
«Blue Note Records», лейбл с 80-летней историей, продолжает исповедовать философию своих создателей, гласящую, что важен артист, а не коммерческие императивы, благодаря чему музыка продолжает жить: милый соул-вокал Норы Джонс в 2002 году; Роберт Гласпер, хип-хоп которого отдает дань своим корням в фанке, современном джазе и ритм-энд-блюзе. Ветераны Херби Хэнкок и Уэйн Шортер играют мелодии, которые они играли с Майлзом Дэвисом в 1960-е годы, например «Masqualero».
Мюзиклы по-прежнему остроумны, многословны и бросают вызов современной морали, как, например, «Фальцеты» (1992) Джеймса Лапина и Уильяма Финна. Современная опера в этом преуспевает меньше (да и в целом современная классическая музыка куда менее веселое дело). Музыка к фильмам переживает новый золотой век в дивном новом мире компьютерной графики (CGI) с его масштабными характерами и образами, в то же время оставаясь верной своему наследию, корнями уходящему в сказочный театр. Среди музыки этого жанра есть хорошая, плохая и музыка к фильмам Диснея: в лучших своих образцах она следует традициям ансамблевой музыки (подобно дуэту «Love is an Open Door» из «Холодного сердца»), в худших – звучит так, словно ее написали по итогам фокус-групп.
Исчезновение стилистических барьеров способствовало появлению ряда поразительных музыкантов, таких как джазмен-полиглот Джейкоб Коллиер, который сотрудничал с такими разноплановыми артистами, как Куинси Джонс, Voces8, Лора Мвула, Take 6 и марокканский музыкант Хамид эль-Касри, – он экспериментирует с продвинутыми техниками, такими как микротональность (в его версии «In the Bleak Midwinter» происходит модуляция из ми мажора в соль 1/2 минор), полиритм, грувы и свинг. Коллиер, вероятно, – идеальный технологически вооруженный «домашний» музыкант XXI века – его альбом 2016 года назван по имени места, где он был создан, – «In My Room» [1630].
«Officium» – запись 1994 года, на которой джазовый саксофонист Ян Гарбарек играет в мечтательной акустике среднеевропейского средневекового монастыря в сопровождении аскетического звука четырехголосной гармонии Раннего Ренессанса, которую создают голоса мужского ансамбля Hilliard Ensemble, соединяя в своей музыке лады с тысячелетней историей. Она была продана тиражом в полтора миллиона копий.
Музыка по-прежнему удовлетворяет множество самых разных нужд, трогая человеческую душу. В церкви в своих формах и ансамблях она отражает особенности богослужения, как это было всегда. В школах ей по-прежнему требуется адекватное финансирование, поскольку она так же необходима, как и физические упражнения и диета, так как полезные свойства ее выходят далеко за рамки текущего контекста. В терапии современная практика вспоминает учение Пифагора о способности музыки влиять на «устроение души».
Под поверхностью новизны кроется старина. В «Streets of London» Ральфа Мактелла используется та же самая гармоническая прогрессия, что и в знаменитом Каноне ре мажор Иоганна Пахельбеля, Питер Максвелл Дейвис, как и Жоскен, ссылается на золотое сечение. «Fly Me to the Moon» Барта Говарда основана на квинтовом круге, как и концерты Вивальди.
Причины для радости
Музыкальные артисты продолжают встречаться с разного рода выборами. Решений, которые они находят, – мириады, и все они прекрасны (хотя и с тем исторически парадоксальным исключением, что никто больше не пишет 12-тоновую музыку). Историк джаза Тед Джиойя напоминает нам, что «историки, которые хотят понять творческие тенденции современного мира, учатся обращаться со сложными музыкальными формами на их основаниях или же не трогать их совсем. На постмодернистской карте нет торных дорог – лишь мириады пересекающихся и разбегающихся троп» [1631].
