Партия. Тайный мир коммунистических властителей Китая - МакГрегор Ричард (смотреть онлайн бесплатно книга TXT) 📗
В тот период предчувствие кораблекрушения витало в воздухе. К середине 1990-х гг. финансовые столпы коммунистической системы и центрального правительства начали разрушаться. Пекинский экономист Ху Аньган привлек внимание вождей, высказав зловещее сравнение, словно ледяным душем окатившее тех членов Политбюро, которые беспокоились о своем месте в истории. Собираемые Пекином налоги, заявил он, уже упали ниже уровня, который наблюдался в Югославии непосредственно перед ее распадом.
Из-за многочисленности экономических проблем разработчики политического курса Китая не знали, с чего начать. Во время визита в Сычуань в 1993 г. экономист Милтон Фридман дал тогдашнему губернатору недвусмысленный совет, как мгновенно внедрить рыночную дисциплину в экономику, где доминирует государство. «Не следует, — сказал Фридман, высший жрец Чикагской школы экономики и апологет свободного рынка, — отрезать мышиный хвост по одному дюйму. Чтобы уменьшить боль, надо отсечь хвост одним махом». Губернатор ответил в том же духе, распространив эту метафору и желая показать Фридману, что подобные реформы вряд ли столь уж просты. «Мой дорогой профессор, — промолвил он, — у нашей мыши столько хвостов, что мы даже не знаем, с какого именно начинать». Как вспоминает Стивен Чонг, коллега Фридмана по Чикагской школе экономики, Милтон потерял дар речи.
В конце концов именно Дэн Сяопин разработал проект новой модели, хотя, в отличие от конца 1970-х гг., на сей раз было предусмотрены два связанных между собой пути, 10 июня 1989 г., буквально через несколько дней после того, как с улиц вокруг площади Тяньаньмэнь была смыта кровь, на телеэкранах появился сияющий Дэн. Он пожимал руки командирам, выбившим студентов из центра города. Выступая перед ними с пропагандистской речью, Дэн заявил, что самая главная ошибка, допущенная руководством в 1980-е гг., заключалась не в переходе к открытой экономике, как яростно утверждали критики, а в недостаточном идеологическом и политическом воспитании. «Мы должны принять все меры, чтобы никакая вредная тенденция не достигла вновь такой точки», — сказал он, имея в виду 4 июня.
Партия вскоре приступила к реализации плана Дэн Сяопина, защитив его дополнительной линией обороны. В министерствах, судах и военных частях были укреплены или заново созданы политотделы, призванные стать системой раннего оповещения о появлении потенциальных аномалий. «Они обеспечивают прямой партийный контроль над всеми важнейшими институтами», — сказал Цзян Пин, профессор юриспруденции в отставке. Отдел пропаганды ЦК КПК был наращен, его снабдили дополнительными ресурсами и установили более четкие правила, под каким соусом подавать экономическую реформу обиженному населению. Кроме того, подкрутили и гайки в системе кадровых назначений в лице Орготдела ЦК КПК, чтобы гарантировать лояльность не только госслужащих, но и работников системы просвещения, СМИ и прочих многочисленных ведомств, находящихся под контролем партии.
Что касается второго пути, на его подготовку ушло больше времени. В начале 1992 г. под давлением лефтистов, которые желали положить конец либеральной экономической реформе, Дэн Сяопин от отчаяния позаимствовал у Мао тактический прием, чтобы заручиться поддержкой своего курса. Великий Кормчий прославился, в частности, тем, что во время политической свары исчезал из Пекина, а возвращался в наиболее выгодный момент, ошарашивая своих оппонентов и перехватывая инициативу. Хотя поездка Дэна и явилась отголоском тактики его предшественника, сам он целился совсем в другую мишень. В ходе этого символического турне по югу страны, в Шэньчжэне (бизнес-Эльдорадо, выстроенном на голом месте, где лишь два десятилетия назад не было ничего, кроме рисовых полей), Дэн Сяопин раз и навсегда покончил с затянувшимся маоистским влиянием на экономическую политику.
Рецепт Дэна был прост. Партия продолжит внедрять рыночные реформы, но только в тандеме с более жесткой и скорректированной политической властью центра. Далее, пусть КПК и не будет владеть государственными активами напрямую, она сохранит за собой право нанимать и увольнять менеджеров, которые управляют этими активами. Для процветания экономики необходимо перевернуть вверх ногами громадные госпредприятия, которыми в свое время непосредственно руководили коммунистические комиссары, а их партийных работников — приструнить. Вместо того чтобы заниматься плановым выпуском товаров и обеспечивать пожизненную занятость, отлично зная, что Минфин все равно покроет любые убытки, государство должно делать деньги, если хочет выжить.
Рыночные реформы Дэн Сяопина, запущенные в 1978 г., уже принесли Китаю симпатичные дивиденды, породив в 1980-е гг. такой тип национального богатства и предпринимательской энергии, который оказался недостижим для нефтезависимого Советского Союза. Однако 4 июня и коллапс коммунизма в Европе стали тревожным звонком, давшим понять, что неверное управление свободным рынком может погубить и КПК. Партийный лозунг новой эпохи был прост: «В экономических вопросах — ослабленный контроль, в политических — усиленный».
Вслед за южным турне Дэн Сяопина экономика стряхнула с себя мрачные настроения, вызванные 4 июня, и сорвалась с места. В страну хлынул поток иностранных инвестиций. Местные предприниматели воспрянули духом. «Всемирная фабрика», промышленная зона на юге Китая, обеспечивающая многомиллиардные поставки товаров широкого потребления, начала набирать критическую массу. Однако вместе с резким всплеском объемов производства накатила и волна запутанных проблем, инфляции и общественного недовольства, подпитываемая массовыми увольнениями из госкомпаний и гневом на чиновничье растаскивание оставшихся активов. В первой половине 1990-х гг. КПК отнюдь не производила впечатления, что у нее все под контролем. Вместо объединения страны и возвращения полной власти центру, первоначальным результатом реформистской перезагрузки Дэн Сяопина был хаос.
На протяжении следующего десятилетия около полусотни миллионов человек потеряли работу в госсекторе, что составляет суммарный объем рабочей силы Италии и Франции; еще 18 миллионов нашли себе места на фирмах, которые уже не предоставляли былых привилегий. Три «железных» обещания — «железный стул», то есть пожизненная должность; «железная чашка с рисом», то есть гарантия занятости; и «железная зарплата», то есть гарантия средств на существование и пенсии — были отозваны. Лишь за десять лет (с 1993 г.) численность рабочих на городских госпредприятиях центрального подчинения упала с 76 до 28 миллионов человек. Госсектор, который всегда был средоточием партийного контроля за экономикой, подвергся подлинному опустошению. Сугубо прагматичная реализация этих реформ отозвалась мощной негативной реакцией на политику Дэн Сяопина; раздались апокалиптические пророчества: Китай, дескать, на грани жесточайшего системного кризиса.
Многие обозреватели за рубежом решили, что КПК также начала фундаментально меняться, но они спутали перестройку госсектора с приватизацией в западном стиле. Чжу Жунчзи, грубоватый и энергичный протеже Дэн Сяопина, отвечавший за экономическую политику в середине 1990-х гг. и ставший премьером в начале 1998 г., вспоминал собственный шок, каким отреагировал на вопрос Джорджа Буша-старшего: «Как продвигается программа приватизации?» Чжу возразил, что Китай занимается «реализацией государственной собственности», сиречь, переводом крупных активов из-под государственного контроля в самостоятельное управление. На это Буш толкнул его в бок, подмигнул и сказал что-то вроде: «Называйте как хотите, а мы-то знаем, что творится». Буш не единственный из западных лидеров недопонял Чжу, который в глазах внешнего мира слыл разрушителем самих основ государственной экономики. Этот образ, считавшийся на Западе комплиментом, раздражал Чжу и вдобавок вынуждал занимать оборонительную позицию дома. Еще в бытность свою мэром Шанхая он совершал поездку по США, где его превозносили как «китайского Горбачева». Та же самая фраза, но повторенная в Китае, означала бы крайне серьезное политическое обвинение. Неудивительно, что Чжу раздраженно отвечал: «Я — китайский Чжу Жунчзи, а не Горбачев».
