Как бороться с «агентами влияния» - Бобков Филипп Денисович (читать книги полностью .txt) 📗
Вышло иначе. В 1944 году стало ясно всему миру: ситуация переломлена, советские войска уверенно побеждают, они способны самостоятельно завершить разгром фашистских войск в Европе. Вот тогда-то и состоялась спешная высадка войск союзников в Нормандии, произошло реальное открытие второго фронта. Соотношение мало изменилось и после высадки: 10 июня, уже на 4-й день после открытия этого долгожданного второго фронта, развернули наступления войска Ленинградского и Карельского фронтов. А через две недели началась операция «Багратион» в Белоруссии и боевые действия 2-го Прибалтийского фронта. Наступательный прорыв советских армий позволил им продвинуться к границам рейха навстречу союзникам на 500–600 км. Тяжелые бои на юге закончились взятием Будапешта. А продолжавшееся наступление советских войск на Вену создало непосредственную угрозу Австрии и южной Германии.
Войска же союзников, встретив серьезное сопротивление немцев, оказались в трудном положении. Они потеряли всякую инициативу в Арденнах, о чем свидетельствует обращение 6 января 1945 года Черчилля к Сталину: «На Западе идут очень тяжелые бои, и в любое время от Верховного командования могут потребоваться большие решения. Вы сами знаете, по Вашему собственному опыту, насколько тревожным является положение, когда приходится защищать очень широкий фронт после временной потери инициативы… Я буду благодарен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января». 7 января Сталин сообщил Черчиллю о решении Ставки Верховного Главнокомандующего: открыть широкие наступательные действия по всему Центральному фронту не позже второй половины января. Но оно началось раньше намеченного срока – уже 12 января. В результате немцы прекратили наступление против союзных войск в Арденнах и Вогезах и отошли на исходные позиции, сняв с Западного фронта и перебросив на Восточный 6-ю танковую дивизию СС, а затем и еще 16 дивизий.
Этого нельзя изъять из летописи победы над фашизмом.
* * *
Всей своей сутью эта война отличалась от большинства войн, пережитых человечеством. Советский народ не только отстоял независимость своего государства, не допустил фашистского рабства, но наша Победа спасла от гибели и народы многих стран мира.
Другое дело – то, что участие армии СССР в войне с гитлеровской Германией Запад пытается прятать до сих пор! Тяжело им признать, что великую Победу одержала страна социализма. Но прятать свою память – это одно, а стирать память потомков настоящих победителей – другое. На Западе началось тиражирование мнения о том, что войну породила агрессивность СССР, что это именно наша страна была угрозой миру, и что это в итоге и вынудило Гитлера двинуть войска на восток.
Эта тема была внесена и в нашу страну, но только через 50 лет после Победы над фашизмом. Как раз к этому славному юбилею популярные в то время наши историки начали особенно активно твердить о необходимости сказать о войне всю якобы правду, дать «новое прочтение» событий 1941–1945 годов. «Новизной» служили ссылки на некие черновые записи руководителей Генштаба Красной Армии, которые предусматривали планы агрессии. Говорилось, что эти планы были замаскированы необходимостью превентивного удара в целях предупреждения нападения Германии на СССР. Но любой генштаб может и должен разрабатывать самые разные сценарии боевых действий. Окончательное же решение принимают политики.
Эта тема то иссякает на «исторической площадке», то, видоизменившись, заново реанимируется. Теперь в Россию с Запада идет усиленное внедрение понятия о том, что существует знак равенства между коммунизмом и нацизмом, Сталиным и Гитлером. Это подхватывают некоторые не слишком образованные наши сограждане, но даже западные политологи лет 20 назад ужаснулись бы таким сравнениям. Хорошей отповедью этой теме послужила книга историка Наталии Нарочницкой, изданная во Франции под названием: «Что осталось от нашей победы?» (в России она вышла под названием «За что и с кем мы воевали»). В одном из интервью, посвященном этой теме, автор говорит о невозможности сравнивать нацизм с коммунизмом, потому что «эти доктрины всегда считались и в науке, и в политике полными антиподами. Сегодня на Западе и, увы, в некоторых ультралиберальных кругах нашего общества уже открыто говорят, что Россия – родина еще худшего монстра – «сталинского СССР», фашизм, мол, был ответом… Все это не выдерживает никакой критики и сопоставления как теорий марксизма и нацизма, так и фактов. Такое сопоставление с философским анализом доктрин, историческим анализом фактов внешней политики держав я и сделала в своей книге на документах. Она вызвала большой переполох…».
Автор говорит о переполохе, который вызвала ее книга во Франции, а это уже 2008 год! Французы на книгу Нарочницкой реагируют сегодня разнообразно, кто-то говорит «спасибо, за то, что открыли нам глаза», а кто-то обвиняет автора, и как рассказывает она в том же интервью: «Пока меня обвинили в национализме, который заключается в защите «сталинского наследия» – так теперь они именуют договоры в Ялте и Потсдаме, подписанные главами СССР, Великобритании и США. Договоры, без которых не было бы их «демократии», и быть им свинопасами и горничными у «сверхчеловеков»… Однако я и в книге, и в полемике задаю своим западным оппонентам очень для них неудобный, «неполиткорректный» вопрос: почему они Сталина пытаются превратить в демона всех времен и народов, но никогда не делали таковым Кромвеля, залившего кровью Англию, или своего Робеспьера, например, – родоначальника термина «революционный террор»? Ведь по количеству крови на душу населения никто не превзошел французских революционеров. Смущаются и немедленно пытаются повернуть дискуссию в другую плоскость…»
Ничего не меняется, идеологический принцип остается прежним и в Европе, и в Америке – если уж не удается замолчать участие СССР в победе над фашизмом, так надо извратить это участие, замазать грязью нашу память, наши нравственные опоры. И самое удивительное в том, что в самой России до сих пор можно услышать разговоры о том, что лучше бы советские воины не сопротивлялись Гитлеру, – тогда немцы принесли бы нам более достойную жизнь, подняли бы нам экономику, культуру и жили бы мы в европейской цивилизации. Как тут не вспомнить монолог Смердякова из произведения Достоевского «Братья Карамазовы»: «В двенадцатом году было на Россию великое нашествие императора Наполеона французского первого… Хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки-с».
Снова и снова приходится мне напоминать современным смердяковым, что публично декларировали главари фашистского рейха по поводу участи завоеванных народов: «Для ненемецкого населения восточных областей не должно быть высших школ… Самое большее – счет до 500, умение расписаться… Идеально было бы научить понимать лишь язык знаков и сигналов… Ни в коем случае нельзя допускать их к умственной работе… Необходимо исходить из того, что главная миссия этих народов – обслуживать нас экономически».
Конечно, базой для таких высказываний служила «фашистская библия», книга Гитлера «Майн кампф», где автор прописал «правильное будущее» для славян: «Когда мы будем осваивать русское пространство, то «имперские крестьяне» должны будут жить в селениях выдающейся красоты. Немецкие административные и прочие учреждения должны размещаться в прекрасных зданиях, а губернаторы во дворцах. Вокруг учреждения будет построено все то, что необходимо для жизни. А вокруг каждого города, в радиусе 30–40 км будут кольцом располагаться красивые деревни, соединенные первоклассными дорогами. Все, что лежит за пределами этого кольца, – иной мир, где мы разрешим русским жить».
Но и на рабскую участь рассчитывать по их планам могли далеко не все – Гиммлер, примерно за год до начала войны на совещании руководителей СС, разъяснил, что одной из задач похода на Восток является уничтожение 30 миллионов славян. А уже 2 мая 1941 года в приказе командующего 4-й танковой армии Гепнера открыто говорилось, что предстоящая война будет продолжением борьбы германцев против славянства.
