Ничего, кроме правды - Либерман Авигдор (лучшие книги читать онлайн .txt) 📗
Мы тоже исповедуем принцип всемерного сокращения вмешательства государства в экономику и другие сферы жизни страны. Но при этом надо понимать, что, учитывая незавершенность нашего государственного строительства и военно-политическое положение нашей страны, мы не можем пока полностью отказаться от государственного контроля за целым рядом жизненно важных сфер. Неслучайно в Израиле существует четко определенное понятие «приоритетные регионы»; неслучайно государство помогает репатриантам и выдает им «корзину абсорбции»; неслучайно государство усиленно финансирует населенные пункты, расположенные на «линии противостояния». Совершенно очевидно, что мы пока не можем отказаться от всеобщей воинской повинности. Поэтому наша задача — добиваться всемерного сокращения и даже аннулирования бюрократического аппарата там, где в нем нет острой необходимости, но при этом мы вынуждены отказаться от привлекательного, но, увы, в наших условиях популистского требования полностью отменить государственное вмешательство в упомянутых выше жизненно важных для страны и общества сферах.
Политический либерализм в духе Жаботинского постулирует необходимость такого государственного устройства, которое обеспечит религиозную терпимость, свободу слова, свободу дискуссий, сведение к минимуму вмешательство государства в частную жизнь граждан. Вместе с тем, в трудах Жаботинского можно найти много явных противоречий. Так, например, наши права на Эрец Исраэль по Жаботинскому проистекают не из современных философских концепций, а из еврейских первоисточников, прежде всего, из ТАНАХа (Библии). Точно также и его социальная теория пестрит цитатами и ссылками на Библейские тексты.
В 1937 году Британская правительственная комиссия во главе с лордом Пилем рекомендовала создать еврейское государство в Палестине на крошечной территории площадью всего 4500 кв. км. Эта идея была поддержана сионистским конгрессом, состоявшимся в том же 1937 году в Цюрихе. Жаботинский резко раскритиковал такую соглашательскую позицию сионистского истеблишмента. Вот фрагмент его речи, произнесенной по этому поводу в Варшаве (июль, 1938 г.):
«Историк, которому в будущем доведется исследовать нашу эпоху, столкнется с удивительным явлением, объяснение которому он вряд ли отыщет. Я имею в виду психологический казус, проявившийся, в частности, на последнем сионистском конгрессе в Цюрихе. Представьте себе, что будущий историк держит в руках карту Эрец Исраэль наших дней. На легенде этой карты красуется цитата — нет, нет, не подумайте, не из ревизионистской программы, не дай Бог — а из отчета самой комиссии Пиля. Итак, мы читаем: «Декларация Бальфура распространялась на всю территорию Земли Израиля по обеим берегам р. Иордан, общей площадью 116 тысяч кв. км.». И историк пытается понять: как же так? Из всей этой огромной территории сионисты униженно просят выделить клочок площадью 4 тыс. кв. км. и этого, мол, им, их руководству будет предостаточно… Уму непостижимо!
И еще одна головоломка для историка: в преамбуле к мандату, врученному Британии на временное управление Землей Израиля, говорится, что существует неразрывная историческая связь между еврейским народом и Эрец Исраэль. Историк, желающий разобраться, в чем же заключается эта связь, естественно, возьмет в руки ТАНАХ и начнет его листать. В первых же главах он набредет на историю праотца Авраама. И какое же место в упомянутой (нашей) стране более всего связано с именем праотца Авраама? Правильно, Хеврон. Но сионистский конгресс в Цюрихе с легкостью необычайной отказывается от Хеврона.
Историк листает дальше. Доходит до истории Гидеона. С именем этого судьи и героя более всего связан город Шхем. Но сионистское руководство готово поступиться и Шхемом. С именем великого судьи и полководца Ифтаха (Иеффая) связана земля Гилеадская… Я уж не говорю о святом граде Иерусалиме. Кажется, единственное название, фигурирующее в ТАНАХе и оказавшееся на территории, предложенной сионистскому руководству в качестве государства, это город Акко. Всеми же прочими исторически еврейскими землями, проникнутыми духом священной еврейской истории, связанными с Библейскими событиями и героями — всем этим сионистское руководство готово поступиться в пользу «раздела с арабами». Но, по сути, какой же это раздел? Если у меня есть 25 злотых, а у меня отбирают 24, то как это называть — разделом, или грабежом?».
Из приведенной цитаты следует, что, по крайней мере, во внешнеполитических и оборонных вопросах Жаботинский был не либералом, а типичным консерватором. Его приверженность ТАНАХу, еврейской традиции типичны для консервативной идеологии.
Другой аспект консерватизма Жаботинского нашел свое выражение в его, граничащем с преклонением, почтением ко всему, что связано с этикетом, внешней опрятностью, пунктуальностью. За это его много и с удовольствием критиковали с разных сторон. Критики утверждали, что подобный педантизм противоречит самому духу еврейской традиции.
Но Жаботинский утверждал, что именно такой педантизм, который он называл введенным им термином «хадар» [10] — и есть выражение духа и буквы подлинного, исторического еврейства, а отказ от внешних условностей есть ничто иное, как тяжелое наследие гетто. Я позволю себе чуточку подробнее остановиться на этом вопросе.
Консерватизм Жаботинского проявлялся также в его отношении к ритуалам, символам (флагу, гербу, униформе), к дисциплине. Мне лично и поныне непонятно наше пренебрежительное отношение к символам и ритуалам собственного государства. Подобное пренебрежение равнозначно неуважению к самим себе. Мы посмотрели сквозь пальцы на то, что мэры арабских населенных пунктов объявили День Независимости Государства Израиль не более и не менее как «днем накбы», что с арабского переводится как «день Катастрофы». Разве подобное могло бы произойти в любом другом демократическом государстве? Я не требую от арабов — граждан Израиля проявлять бурную радость в наш День Независимости, но разве допустимо, чтобы главы муниципальных советов, живущих за счет госбюджета, объявляли бы официальный праздник — день создания государства, которое их кормит, днем своей национальной катастрофы? Государство обязано требовать от своих граждан уважения к самому себе, к своим официальным символам и ритуалам. Над всеми без исключения муниципальными и школьными зданиями должен развеваться государственный флаг. Чиновники и представители избранных органов власти, отказывающиеся выполнить это требование, должны лишаться любых государственных дотаций. Это же правило должно распространяться на всех без исключения граждан государства — как евреев, так и арабов. До сих пор единственной группировкой, к которой это правило было применено, стала «Нетурей карта» [11]. Их лишили любых государственных ассигнований. Но подобная политика должна распространяться и на арабских граждан в случае, если те откажутся проявлять должное уважение к символике государства, в котором они живут, и благами которого умело пользуются.
Сказанное верно и в отношении государственного гимна. «Атиква» — наш государственный гимн, и все граждане Израиля должны уважать его и проявлять это уважение, по крайней мере, вставая при его исполнении. Для меня неприемлемы предложения изменить гимн или ввести «альтернативный», «дополнительный» гимн для арабских граждан. Израиль создан как государство евреев. Это провозглашено на первом и всех последующих сионистских конгрессах, это записано в нашей основополагающей хартии — Декларации Независимости Государства Израиль. И нет никаких причин скрывать этот факт, нет поводов этого стесняться и пытаться это отменить или изменить.
В этом вопросе я тоже позволю себе привести в пример Жаботинского.
«Жаботинский, как и Герцль видел в скрупулезном соблюдении правил этикета и в уважении к государственной символике признаки возрождения национального самосознания евреев. Жаботинский настаивал на необходимости точного следования правилам, распорядку и этикету как в частной, так и в общественной жизни. В этом, как и во всем, Жаботинский был верным последователем Герцля. Герцль обратил внимание на то, что евреям катастрофически недостает культуры общения и поведения. И Герцль, и Жаботинский считали, что это далеко не мелочь и не «частность». Во внешней культуре они видели необходимое условие возрождения нации. Жаботинский, по свидетельствам современников, был образцом соблюдения внешних приличий во всем: в одежде, в общении, в поведении, в быту. Он обращал особое внимание на культуру поведения. Это было резким диссонансом повальной моде на расхлябанность, неаккуратность, царившей тогда повсеместно, и особенно среди молодых евреев: Из всего неприглядного наследия гетто самое отвратительное — неуважение к внешней форме, к приличиям. Непричесанными, неаккуратными, просто грязными не стесняемся являться мы всему миру. Это у нас стало почитаться чуть ли за не доблесть. И это проявляется во всем…
Боритесь с этим… Отсутствие этикета и ритуалов свойственно животным самой низкой организации, низшей ступени развития. Никакая цивилизация невозможна без ритуалов и этикета».
