Кремль – враг народа? Либеральный фашизм - Мухин Юрий Игнатьевич (книги бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
Это такой принцип, о возможности которого парламентские умники и не подозревают. Ну, как, действительно, хоть в какой-либо «говорильне» мира этот принцип внедрить? Ведь это тупик. Парламент не примет ни одного решения. Действительно, в парламентах это невозможно, а сотни тысяч русских общин на протяжении тысячелетия управлялись этим принципом. Решения принимались только единогласно.
Тут нужно понять вот что. Русский мужик, русский человек в своей коренной сути – истинный демократ, то есть он всегда понимал, что общественный интерес выше личного, причем не просто понимал, но и руководствовался этим. И на мирских сходках крестьяне думали именно об интересах общины, а не о своих собственных. Но общий интерес – он один, следовательно, разногласий быть не могло ни у кого.
А в парламенте идет борьба личных интересов, даже если это интересы групп, или партий, или слоев населения. Этих интересов много, поэтому невозможно достичь и единогласия.
Далее. Для крестьянина община – это дом, в котором живет он, и будут жить его дети. Разорение общины – разорение его лично. Крестьянин персонально отвечал своей судьбой за свое решение, за свой голос.
А в парламентах депутаты за свои решения лично не отвечают и поэтому могут позволить себе голосовать как бог на душу положит, вернее, за что им заплатят.
Крестьянские сходки, особенно по запутанным вопросам, могли длиться много вечеров подряд и порой принимали весьма грубую форму, доходило чуть ли не до драки. Там не стеснялись и не обязаны были стесняться, обсуждались все мелочи, все аспекты решаемого вопроса, даже если они затрагивали деликатные стороны чьей-либо жизни, о которых в обычное время спорящие не рискнут спросить. Общинная проблема выворачивалась наизнанку, рассматривалась абсолютно со всех сторон – до тех пор, пока каждый член общины не начинал понимать, что обсуждаемое решение должно быть принято, пусть оно лично его и не устраивает, но для всей общины в целом это решение единственно возможное. И решение принималось только тогда, когда затихал, соглашаясь, последний спорящий.
В сравнении с традиционной крестьянской сходкой сегодняшние парламентские бдения выглядят крайне позорно. Депутаты собираются обсуждать тяжелейшие вопросы государства, но начинают с того, что договариваются, когда закончить свое собрание. А кто сказал, что отведенного времени хватит? Ведь вопрос еще и не начинали обсуждать!
А могло ли случиться, что, несмотря на длительность обсуждения, какой-либо член общины, преследуя личный интерес, все-таки не согласится с большинством? Да, могло. В этом случае, устав от споров, две или три сотни человек могли уступить одному и принять решение, выгодное только этому человеку. Но община – не институт благородных девиц – в нее входили занятые тяжелой работой, лично преданные обществу и достаточно решительные люди. Человеку, пошедшему против мира, никто и ничего не прощал. Он обязательно за свою дерзость расплачивался и часто вынужден был из общины уходить. С ним начинали случаться всякие неприятные вещи – тонула в болоте корова, сгорало сено, внезапно ломались колеса у подводы – и так далее, пока человек не начинал понимать смысл поговорки: «Против мира не попрешь!»
Кулаки-мироеды, впоследствии насиловавшие общину благодаря деньгам, всегда строились только в центре села, только в тесноте других домов, настолько тесно с ними, чтобы пламя от их горящего дома обязательно перебросилось на другие избы. Понимали, что только в этом случае их не подожгут.
А что давало единогласие при принятии решений отдельному человеку – понятно всем. Это гарантия того, что твоим голосом, твоим личным интересом никто не пренебрежет. Поскольку интерес общества – это учесть интересы всех. Никто не прекратит прений, не захотев выслушать твое мнение, не дождавшись, пока выскажутся все желающие. Можно много болтать об уважении к каждой отдельной личности, а можно ввести в закон уважение к ней. Можно кричать, что раз в этом государстве свобода слова, то это очень цивилизованное государство, и при этом забыть, что свобода слова без обязанности слушать – это забава для идиотов. Что толку говорить, если тебе никто не собирается внимать?
Крестьянская община России в отличие от подавляющей части российской интеллигенции, предпочитающей умничать на западный манер, это понимала и этим руководствовалась.
Еще одно правило, общее для всех крестьянских общин – справедливость в распределении средств своего существования – земли. Конкретные способы размежевания земельных угодий у каждой общины были разные.
И наконец, единой для всех общин была коллективная ответственность по внешним обязательствам – уплаты налогов, поставки рекрутов в армию.
Если, к примеру, в общине было 200 человек, обязанных платить подати царю, то ни один из них непосредственно свои положенные 12 целковых в налоговое ведомство не носил, все 2400 рублей община платила одной суммой, а сколько с кого взять, решала самостоятельно. Община исполняла свои обязательства добросовестно и требовала к себе такого же отношения. Если помещики или чиновники, нарушая уложения и обычаи, наносили общине обиды, а та законным путем не могла добиться справедливости, она решалась на крайние меры.
Вплоть до бунта. Между тем и цари понимали, что причины волнений часто коренятся в действиях самих властей, сознавали, что пролитая кровь может вызывать потоки ответной. Понимая это, государство при вспышке бунта всегда старалось погасить его без крови, насколько это было возможно. Характерно, что орденом Св. Владимира, четвертая степень которого уже давала дворянство, награждались те офицеры и чиновники, которые сумели погасить крестьянские волнения, не прибегая к оружию. Это действительно требовало мужества, так как возмущенная община не щадила ни себя, ни своих обидчиков.
Если, к примеру, общине не удавалось мирными способами призвать к порядку своего помещика, то она могли не бунтовать, а сделать, скажем, следующее. Выбирались несколько мужчин, которые шли и убивали помещика с семьей, а усадьбу поджигали. Затем сдавались властям. Россия не знала смертной казни, вернее, смертная казнь применялась в исключительных случаях по узкому перечню статей уложения. Поэтому суд приговаривал преступников к каторжным работам на тот или иной срок и дальнейшему поселению в Сибири. Брачные узы почитались священными, считалось, что браки заключаются на небесах и не людям их разрывать. Поэтому, по существовавшему закону, семья осужденного (при ее желании) на казенный счет также отправлялась в Сибирь к месту каторги и ссылки, поселялась у тюрьмы, и там же ей за счет казны назначалось содержание. Но помимо этого вся община регулярно собирала деньги и отправляла их в Сибирь осужденным, поскольку в ее глазах, естественно, это были не преступники, а герои, «пострадавшие за мир».
Мы видим, что русские люди были объединены в полностью самоуправляемые общины, имевшие хотя и строгие обязательства перед государством, но по очень небольшому перечню вопросов. Община была способна в ряде случаев эффективно защитить свой суверенитет перед кем бы то ни было, как это может сделать только семья.
Приоритет духовных ценностей, таких, как преданность обществу, готовность к самопожертвованию ради него, обостренное чувство справедливости и пренебрежительное отношение к абсолютизируемым ценностям материальным, таким, как неприкосновенность частной собственности, включая собственность на землю, определяли различие в поведении русских людей, с одной стороны, и людей Запада и приверженцев их мировоззрения в России (так называемых западников»!), с другой.
Община обеспечивала каждому своему члену право на труд безо всяких оговорок. Хотел человек работать – ему предоставляли для этого равные со всеми условия. Община являлась и органом социального обеспечения. Обычно немощные старики доживали свой век у детей, а сироты-малолетки воспитывались и взрослели у близких родственников. Но случалось, когда и старики оставались одни, и дети. Чаще всего в таком случае они «шли по миру». Это означало, что они жили в каждой семье общины по очереди определенное время, скажем, неделю, а одевались – за общинные деньги. Способы вспомоществования могли быть разные. Скажем, община снабжала стариков хлебом и кормами, собранными с миру, или же они жили за счет того, что члены общины регулярно носили им уже готовую к употреблению пищу. И это не было подаянием, благотворительностью. Община попросту обязана была содержать своих немощных членов, и того, кто нуждался в помощи, не заставляли унижаться, ее выпрашивая.
