Моя душа состоялась. Дневник Алены - Полюшкина Елена Викторовна (читать книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
Так разыграем
судьбы избранных
В 2-тысяча беспутном году.
Посвятила этому замечательному Пашке стихотворение. Что за характер?! Он ко мне хуже и хуже, а я тянусь. Хотя это – общеженское, а может, общечеловеческое?
«Хорош же я буду, если буду любить тебя вечно и посвящу тебе всю жизнь».
Ну, что ж, будь хорошим. Ты мне нравишься, когда ты хороший. И не посвящаешь жизнь такой смертельной забаве, как я.
Жалею ли я, что мы разошлись? Да, однозначно да. Я не хотела его терять. Но если он уже решил, то пусть все так и будет. Я не хочу быть хроническим его заболеванием.
И все-таки мысль, что я могу его никогда больше не увидеть и не услышать, ужасает. Но внешне все у меня замечательно.
Так получается, что людям, с которыми мне очень хорошо, я делаю больно. За что? За что мне такое счастье и такая пытка? И такая судьба, в которой всякий человек – это событие?
Как все, что происходит с нами, – высоко. «Высокая болезнь». Неизлечимая и чарующая.
28.11. Вчера говорили с Пашкой по телефону, как ни в чем не бывало. Только несколько оживленнее, постоянно нервно смеялись и сыпали колкостями. Все кончилось? Все начинается заново? Но я не люблю его. А он только болел мной. Как простудой. Но никогда – как судьбой. Захотел вылечиться – вылечился.
Неужели я никогда больше не увижу Москву из его окна? Вот это жалко. Но не смертельно. Какая-то вязкая ленивая ностальгия по чему-то, о чем мечталось и в реальности быть не могло. Или могло, но не случилось. И как забытый сон, будет возвращаться призраком еще одной вероятности. И смотреть на меня глазами его окна. Глазами его печали. Но ничто во мне не откликнется на эту камерную трагедию, не сумевшую сделать имя, но оставшуюся событием в биографии двух разных и все-таки неплохих людей.
Мы будем иногда встречаться в «мире наших грез». Ты не против?
Видела в ГИТИСе «Шум и ярость». До чего талантливые ребята! Безупречная игра. Мастерская постановка. Но писать про них вряд ли соберусь. При всем восхищении, преклонении – нет, не мое. Остаюсь верна «Обезьянам». С их «новой эпохой» майских безобразий.
Пашка не звонил. Теперь уже меньше задевает. Не то, чтобы все равно, но уже легче.
Я – только для забавы? – спрашивала Мэрилин. А я – только?
Ты прекрасно сама знаешь ответ. На фоне твоих благополучных «светских» приключений зарождается новый срыв. Не скоро. Не трясись раньше времени. Он будет последним.
А сейчас – лети. И налетайся вдоволь.
Лучший. Ты в нем королева. И заключи сделку с судьбой. А срыв? Да. Но пользуйся моментом.
Да, много. Но ты сохранишь себя. Ты поймешь, наконец, себя. Не только в личном. Свое место в жизни. И что – для тебя. Не сейчас.
Останься. Не пожалеешь.
Помолчу. Не загадывай. Не тревожься. Все произойдет, как произойдет. Вы уже не в силах изменить ничего. Ты так хорошо все понимаешь.
Да, но не лезь с риторическими вопросами. Тебя помнят. Слышат. И уже ценят. Не только у нас. Мастер.
Еще.
Ты не должна опускать голову. Личная жизнь только откровение. Ты понимать будешь больше. Нет, не грех, но недостойно. Нужно иметь силы. Нет. Не отразится. Все образуется само собой, даже без нашего вмешательства.
Все изменится настолько, что ты и представить себе не можешь. Будет новое, не только у вас и связанное с вами.
Сейчас. Слушай. Ты должна понять большее. Ты должна запомнить и выполнять свое призвание. Писать стихи и прозу. Политика – не твое, не прикасайся – погибнешь.
Ты сама должна осмыслить.
29.11. Ночь.
Какой из них судьба? А на самом деле я все уже знаю. Сказать не могу. Даже подумать не могу. Но знаю. И это – возлюбленные отношения с жизнью. Они продолжаются в искусстве веков. Напевают воздушные ритмы мая. Навевают легкое вдохновение побед. Опьяняют мимоходом. Целуются со всеми подряд. И обожают меня. Всегда. В любой эпохе и в любом творении.
Ситуация с сессией абсолютно клиническая. Погибаю и благословляю гибель эту. Солнечная цыганка шагает по жизни с розами в волосах, джокондовской улыбкой и мотивом глупого непостоянного счастливого дня. И безумием ее любовных побед и отказов. И намеков. И, конечно, роковых и единственных в своей обреченности судеб мира. С которыми у нее всегда – серьезно. Всегда – с первого взгляда. И вовремя. Потому что – лучшие. И каждый – имя. А она – легенда. Красота и смерть. Полет и мука. Цыганка воздуха: проходит по дорогам Вселенной и сводит с ума эти дороги и всех без исключения странников. И мы встретимся, поняв, наконец, что иначе – гибель. Ее лето и мое солнце найдут друг друга. И будет это, когда гений танца ответит на вопрос о любимом времени года:
– Зима в Европе.
Конечно, именно тогда.
Можешь любить меня. Можешь не любить. Но мы встретились. И я ценю в этой встрече наши слишком разные души, сумевшие хоть ненадолго поверить в неповторимость их «вместе». Мы уже не вместе. Но я чувствую тебя. Минутой, движением, всей своей судьбой. И что бы ты ни говорил про меня, что бы ты ни делал, я знаю, что я есть в тебе. И ты уже не сможешь без моего присутствия. Я не сумела быть миражом, твоей грезой. Я слишком земная? Или слишком небесная? Какая разница? Ведь если честно, тебе не было до этого дела. Но я не растаяла в ответ на твое прикосновение. И не разлетелась сотканная из воздуха моя плоть, когда ты не верил в мою земную сущность. Иногда ты отталкивал меня, надеясь, что сможешь забыть. Не получалось. Но ты так хотел вылечиться от моей ласковой простуды, так хотел вылечиться.
Вот и вылечился. Поздравляю.
Мы равные только в остротах. И в отношении друг к другу. Но я не хочу перечислять наши разности. Мне ничего не кажется. Просто мы не вместе. И нам не плохо от этого. Мы можем быть – не вместе. И мир пока не свихнулся от горя по этому поводу. И даже не заплакал ни один из его огромных глаз.
Разве что окно в твоей квартире, которому вдруг безнадежно и страстно захотелось меня видеть. И смотреть, смотреть на меня Москвой моей судьбы и Москвой моих стихов, которые ты так и не прочитал.
30.11. С Олегом не до тонкостей. Он бешено хочет добиться меня. Это и самолюбие, и каприз, и зоология. И в первую очередь желание новизны. Со мной ему сложно и непривычно.
Друзья у него неплохие. Я действительно никак себя не проявила с ними, и они могут относиться ко мне как угодно.
Черт возьми, мы проболтали и проболтались с ним вместе с половины четвертого дня до половины девятого утра. В худших традициях богемы я утром приехала домой и завалилась спать. Проснулась в четвертом дня. И теперь нужно собираться опять в центр. Мы опять встречаемся. Я не могла отказаться.
Характер у него отвратительный. Хуже трудно представить. Взбалмошный, неровный, нервный. Но именно ощущение опасности в нем так привлекает. Водит машину первоклассно. И первоклассно понимает меня и умело управляет. Играет на слабостях или на достоинствах. Но ведет партию. Признаю, хозяин положения – он. (И я позволяю ему это.) Чего от него ждать в следующее мгновение – неизвестно. Сам он этого часто не знает, тем более, когда накачивается мартини. Но меня непреодолимо тянет к нему, как бабочку на свет, только не ночника, а луны. Такой далекий недоступный свет. Только чудо соединило бы нас.
Он умный. И он грубый. Жестокий иногда. Чаще – непонятный. Редко – легкий в общении. Всегда оценивающий ситуацию. Всегда умеющий найти выход. С определенной долей цинизма. Огромная самоуверенность – на толпу хватит. Сумасшедшие глаза. Яркая выразительная внешность. Он, как уран или радий, самоценен. Полезное ископаемое, но для окружающих – отрава. Облучает, забирает силу, убивает. У него шикарный пистолет – я люблю его держать или просто смотреть на него. У него знакомые среди мафии всех национальностей, среди бизнесменов, немного в артистическом мире. Сегодня в театре наши подумали, что он с актерского факультета. Спрашивали, с какого: ГИТИС или ВГИК.
