Сосна и олива или Неприметные прелести Святой Земли - Шамир Исраэль (читать онлайн полную книгу TXT) 📗
Широкая дорога ведет направо, вверх по холму Яффы. Ближе к морю стоит роскошное оттоманское здание мечети эль Махмудие, построенное правителем Яффы Махмудом Агой Абу Набутом (“С палкой”). Махмуд Ага, современник Джаззара Паши из Акки, правил городом после ухода Наполеона. Он был крут, похаживал по городу с палкой, коей и бивал граждан за нерадивость. Он отстроил город из развалин, укрепил стены, привез колонны из Кесарии и Ашкелона и использовал их при строительстве этой мечети. Рядом с мечетью – “сабил” фонтан питьевой воды, давно не работающий. Другой, более пышный, розовый, с куполами “сабил Абу Набута” находится у старого пути на Иерусалим.
С другой стороны дороги – Хаммам, некогда городские бани, а теперь кабаре и театрик. Рядом – эль Сарая эль Атика, Старая Управа, где сидели городские власти до постройки Новой управы. Сейчас в ней находится городской музей. Напротив в море видны скалы – по традиции, к одной из них была прикована Андромеда, брошенная на съедение морскому чудовищу. Ее освободил Персей, показавший монстру голову Медузы-Горгоны. Игаэль Ядин считал эту локацию мифа одним из доказательств того, что колено Дана, получившее Яффу в удел, было – данайцами, народом моря, который стал союзником Израиля. В греческих источниках говорится, что данайцы пришли в Грецию с востока, их отцом был Ваал, бог Ханаана, его братом – Египет. Скалы Андромеды особенно хорошо видны с веранды “Аладина” – кафе, находящегося в старинном арабском здании с “михрабом”.
Внизу на берегу – армянский монастырь св. Николая, полуразрушенный, запущенный, без монахов. Этот монастырь, возникший еще в византийские времена, связан со страшной историей наполеоновского похода. Здесь, в стенах монастыря, были заключены шесть тысяч пленных солдат – гарнизон Яффы, сдавший город Наполеону без боя. Они сдались, потому что были уверены – европейцы пройдут и уйдут. Бонапарт не знал, что делать с массой пленных – его маленький экспедиционный корпус, отрезанный от метрополии британским флотом, не мог справиться с охраной. После долгих колебаний Наполеон приказал перебить пленных. В течение трех дней солдат убивали на берегу – первый день их расстреливали, во второй и третий день кололи штыками, чтобы сберечь патроны. Когда об этом ужасном событии узнали палестинцы, началась партизанская война, и больше ни один город страны не сдался французскому завоевателю.
За монастырем – яффский порт, смысл существования города. Возник он в незапамятные времена – маленький залив и гряда скал создали здесь естественную гавань, единственную на побережье к югу от Акки. Да и яффская гавань – это рак, который сходит за рыбу на палестинском безрыбье. Как и все побережье, Яффа не была иудейской. В древности она принадлежала филистимлянам Ашдода, а после прихода персов отошла к финикийцам. Иудейская колония возникла в городе уже под властью диадохов. Во время восстания Маккавеев местные жители утопили несколько сот иудеев, и в отместку Маккавеи напали на Яффу, перебили местных жителей, поселили иудеев и запретили не-иудеям проживать в Яффе. Иудейская Яффа была уничтожена римлянами во время войны в 67 году н.э.
После ухода крестоносцев Яффа была основательно разрушена, как и все Побережье, и ожила лишь в XVIII в., когда она стала главным портом для христианских и иудейских пилигримов, портом Иерусалима. Агнон описывает в “Сердцевине морей” прибытие пилигримов: “Подошел корабль к берегу Яффы. Прозвучал залп с корабля. Налетели арабы из города. Одежонка на них похабная, рубашонка грязная и короткая, едва колени покрывает, и куском бечевки подпоясаны, и ноги босые – без чулок, только сандалии к ступням привязаны. И речь их шумная, как будто сами на себя гневаются. И людям язык их непонятен. Поднялись на борт, заорали во всю глотку и стали расхватывать людей, как пленных, схватили их и побросали вместе с пожитками в свои худые лодчонки. И сколько платы им ни давали, все им было мало”.
Яффский порт перестал быть воротами Святой земли в шестидесятых годах – сначала его потеснил порт Хайфы, а затем – аэропорт Лидды. Но приезд и отъезд из Святой земли остался таким же кошмаром, как и в XVIII в. для человека чувствительного. В Израиль не въезжаешь, как в Голландию – махнул паспортом и пошел. Ты стоишь перед полицейским, он разглядывает твой паспорт, проверяет фамилию по всем спискам и неохотно ставит свой штамп. Выезд еще сложнее – закрыть границу перед израильтянином – самое простое дело на свете, ведь ворота только одни, аэропорт Лидды. Любой кредитор, от муниципалитета до заимодателя первым делом просит запретить должнику выезд и суд практически никогда не отказывает. Это может – и делает – Еврейское Агентство: новый иммигрант не может выехать за границу, не получив разрешение Еврейского Агентства на выезд: возможно, иммигрант остался должен за проезд или доставку багажа.
Идея закабаления иммигрантов – чтобы не сбежали по приезде обратно – появляется впервые еще в “Еврейском государстве” Герцля, своего рода “Сионистском манифесте”. Герцль предлагал создать условия, при которых иммигранту будет трудно отработать свой проезд. Пока будет отрабатывать– свыкнется, считал он. В первые годы независимости граница Израиля была на замке и выезжали за рубеж только богатые и влиятельные люди. С годами нравы смягчились, и с выездом стало довольно свободно.
Русские иммигранты особо страдали от ограничений на выезд – только у них из иммигрантов 70-х годов не было второго паспорта и денег на расплату с Еврейским Агентством. В общем-то, эти проблемы решались, но с какими муками, истериками, слезами в кабинетах чиновников! А задолжать в Израиле совсем не трудно – потому что обычный процент расчетов в стране не смутил бы только Шейлока, или японских “саракин”. Долг в одну тысячу долларов превращается за два года в пять-шесть тысяч в руках умелого юриста. В банке кредит обходится в реальных сто процентов, но и этот дорогой банковский кредит почти невозможно получить. Любое приобретение – телевизора, машины, квартиры – превращает израильтянина в кандидата на место в долговой яме, так дорог кредит. И об этом вспоминаешь, когда банк или другой кредитор, которому казалось, и был должен-то грош, запирает перед тобой границу и требует тысячи и тысячи долларов.
Хотя и религия, и идеология запрещают это, ростовщический процент выдержал переезд из черты оседлости в Палестину. Библия проклинает ростовщика и запрещает брать процент. Ислам принял этот принцип, и сейчас в странах ислама возникла система беспроцентных банков. Евреи обошли этот запрет – хотя он сформулирован в Библии так же ясно, как и запрет свинины, оказалось, что легче жить без свинины, чем без ростовщичества. Человек, придумавший, как обойти запрет ростовщичества – Гиллель Старший – считается у евреев мягким и гуманным законоучителем. По традиции, он придумал способ обойти запрет для того, чтобы “было можно жить по Библии”. Религиозные евреи всегда приводят его имя в подтверждение того, что еврейская религия умеет быть гибкой, когда нужно. Но добрыми намерениями вымощена дорога в ад – значительная доля мук еврейского народа пришла из-за этой гибкости Гиллеля. Нынешние еврейские фундаменталисты, готовые вспомнить даже такие туманные повеления Библии, как завет истребить Амалека, не вспоминают о запрете ростовщичества, которое процветает повсюду.
Но не только долги мешают выезду – израильтянину приходится заплатить налог на выезд, налог на билет, налог на инвалюту, налог на пользование аэропортом. Все налоги вместе стоят иногда дороже билета на самолет, а вместе с билетом образуют мощную невидимую стену, отделяющую израильтянина от Свободного мира, где люди могут запросто поехать на уик-энд к своим соседям.
Следующая стена – служба безопасности. На выезде израильтянина и паломника допрашивают дерзкие молодые люди: кто такой, почему едешь, зачем, – что, видимо, вызвано проблемами безопасности, но удивительно мало приятно. Тут достается палестинцам – их обыскивают не на страх, а на совесть. Мне всегда было стыдно смотреть, как потрошат чемоданы почтенного седого шейха, раскидывая его носки и пижамы по площадке. Но и туристов проверяют серьезнейшим образом.
