«Гроза». Кровавые игры диктаторов - Бунич Игорь Львович (книги онлайн полностью .txt) 📗
Существует и еще одна проблема, продолжал рейхсмаршал, которую я сообщу вам, посол, исключительно в надежде на вашу общеизвестную порядочность и умение хранить деликатные тайны. Война с Англией очень непопулярна в германском народе. Во всех слоях общества. Ведь мы – кровные братья. Мы соотносимся почти так же, как русские и украинцы. Вы составляете семью славянских народов, а мы, англичане и скандинавы, – семью германских народов.
И если мы сегодня говорим об окончательном сокрушении Англии, то, пожалуйста, не подумайте, что речь идет о их истреблении. Вовсе нет! Речь идет исключительно о их возвращении в семью германских народов...
Пока советский посол вел приятные, полезные и взаимообогащающие беседы с руководителями третьего рейха, его подчиненные тоже трудились не покладая рук.
Валентин Бережков был неизменным лицом, представляющим посольство СССР на всех дипломатических раутах. Там же присутствовала и вся берлинская богема, изнывающая от скуки в пуританских ограничениях военного времени, очаровательная Ольга Чехова – кинозвезда, от которой млели все нацистские бонзы, начиная с самого Гитлера, неизменно приглашающего племянницу великого классика русской литературы на все торжества в имперской канцелярии; аристократически холодная Пола Негри – владычица дум берлинского бомонда; неотразимый Вилли Форст – мечта всех девушек Германии и многие другие. Но дипломаты мало обращали внимания на красоту кинозвезд и опереточных див
Шла война, и они были на службе, ставя своей главной задачей выудить друг у друга побольше информации.
Более всего Бережков любил беседовать (по его собственному признанию) со словоохотливым турецким послом Гереде. Сейчас, после вступления немецких войск в Болгарию, информация турка могла быть наиболее ценной, хотя бы для прояснения позиции Турции в этом вопросе. Тем более что Гереде сам лез с информацией, неизменно начиная свой разговор фразой: «Не могу поручиться, что это так, но все может быть, и потому я решил вас проинформировать конфиденциально...» При этом он угощал Бережкова турецким кофе («таким густым, – вспоминает Бережков, – что в чашке чуть ли не торчком стояла ложка»), рахат-лукумом и знаменитым измирским ликером.
Излюбленной темой разговора турецкого дипломата были разговоры о возможном захвате немцами нефтяных районов Ирака.
Японский посол в Берлине генерал Хироси Осима, хотя всегда был в штатском, поражал Бережкова своей военной выправкой и резкой жестикуляцией правой рукой при разговоре. Как будто постоянно рубил кого-то самурайским мечом.
Осима, служивший когда-то в Квантунской армии, считал трагическими недоразумениями конфликты, периодически вспыхивавшие на границе между японской и советской армиями, давая понять, что является сторонником если не дружеских, то по крайней мере нормальных отношении с Советским Союзом.
Общался Бережков и с временным поверенным в делах США Паттерсоном. В американском посольстве на него смотрели с любопытством, но без неприязни. Просто сам Бережков не любил там появляться особо часто, потому что все сотрудники посольства, начиная от самого Паттерсона и кончая коммерческим атташе Вудсом постоянно намекали ему, что следующим объектом нападения Гитлера будет Советский Союз. Подобные провокации, в которых слышался отголосок американских газет, выводили Бережкова из себя.
Он не имел права вообще подобные вещи обсуждать, тем более с американцами. Его общительность и приятная улыбка мгновенно исчезали, он замолкал, как рыба, и пользовался случаем, чтобы побыстрее уйти.
Москва требовала практически дословной передачи всех диалогов, порой даже с указанием интонации. Как и всем, Бережкову было приказано не загружать сводки собственным мнением, а также всячески избегать англо-американских провокаций и постоянно их разоблачать. Чем он и занимался.
Не менее вольготно чувствовал себя в Берлине и советский военно-морской атташе контр-адмирал Михаил Воронцов.
Немецкие моряки ни на минуту не забывали, чем они обязаны Советскому Союзу, который укрыл в своих портах их самые ценные транспортные суда, обеспечил военно-морской базой на Кольском полуострове, дал возможность пользоваться Северным морским путем и уже второй год обеспечивает немецкий флот всеми необходимыми материалами.
Получаемая Воронцовым информация однозначно указывала, что весь немецкий флот сражается против Англии в Северном море и в Атлантике. Имеются планы выделения сил в Средиземном море, но пока фактически ничего не удается. Слишком мало сил.
В середине марта 1941 года Воронцов получил приглашение начальника главного штаба германского флота адмирала Шнивинда прибыть к нему.
Сказав несколько слов о плодотворном сотрудничестве советского и немецкого флотов, имевшем место в прошедшие полтора года, адмирал Шнивинд признался, что немецкий флот снова нуждается в экстренной советской помощи и очень надеется ее получить.
Германия столкнулась с проблемой. Это острая нехватка транспортных судов для перевозки и снабжения высадившихся войск. Не может ли СССР одолжить Германии два-три десятка сухогрузов, которых не хватает для переброски второго эшелона десанта? При перевозке второго эшелона десанта риск будет уже практически минимальным, но само собой разумеется, что германское правительство возместит Советскому Союзу все убытки и компенсирует все потери, включая амортизационные.
Адмирал Воронцов заверил, что немедленно поставит свое руководство в известность о просьбе командования немецкого флота.
Только 15 марта в Берлин пришли более-менее приятные новости. Первой приятной новостью было то, что транспорты с танками для Роммеля, воспользовавшись густым туманом, господствовавшим в центральной части Средиземного моря в это время года, проскользнули в Триполи.
Затем пришло сообщение с линкоров адмирала Лютьенса. Они обнаружили несколько союзных транспортов, отставших из-за шторма от своих конвоев, и с наслаждением перетопили их артиллерийским огнем. Бурное море не дало возможности предпринять что-либо для спасения команд расстрелянных судов.
Линкоры Лютьенса, спустившись далее на юг, уничтожили еще несколько транспортов, но были отогнаны подошедшим английским линкором «Родней».
А до этого, за первые две недели марта, все поступающие новости были отвратительными, пугающими и просто трагическими.
4 марта в Берхтесгаден к Гитлеру тайно прибыл югославский регент принц Павел. Гитлер заявил прямо: либо Югославия вступает в Ось, либо пусть пеняет на себя. Принц устно пообещал в ближайшем будущем подписать пакт и был отпущен в Белград.
В тот же день пришло сообщение об очередной вылазке англичан, высадивших десантно-диверсионную группу вблизи Нарвика. Все произошло настолько внезапно, что десанту не успели оказать никакого сопротивления. Перебив немецкую охрану порта, десантники взорвали и сожгли здания заводов по производству ценнейших сортов технического масла, нефтеочистительный завод и оборудование рыбного терминала.
Было потоплено несколько немецких и норвежских грузовых судов, взято в плен около 300 человек и вывезено в Англию более 400 норвежских и польских рабочих, которых принудительно заставляли работать на этих заводах.
8 марта пришло удручающее сообщение, которого ждали со дня на день. Верхняя палата конгресса США одобрила закон о «ленд-лизе». Это событие сопровождалось новой, еще более воинственной речью Рузвельта. «Все страны, которые борются с нацизмом или вступят в борьбу с ним, получат от США все необходимое, чтобы эта борьба победоносно завершилась».
А 11 марта пришло страшное известие, потрясшее и Гитлера, и всю Германию. Фактически в одном бою, при попытке атаковать очередной английский конвой, погибли сразу три наиболее прославленных подводных аса: Гюнтер Прин, который некогда влепил англичанам звонкую пощечину, прорвавшись в Скапа-Флоу и утопив линкор «Ройал Оук»; Иохим Шепке и Отто Кречмер. Правда, позднее выяснилось, что Кречмер не погиб, а был взят в плен англичанами, но от этого легче не становилось. Все трое были кавалерами рыцарского креста, причем двоим из них – Прину и Шепке – фюрер вручал эти кресты лично.
