Оренбургский пуховый платок - Уханов Иван Сергеевич (читать книги онлайн полные версии .txt) 📗
— Откуда вы узоры берете? Может, с чего срисовываете, сглядываете? — спросил я у Натальи Андреевны.
— С детства так пошло. У нас в семье все вязали… А узоров много всяких, и каждая вязальщица их знает…
— Тогда почему платки по красоте у вязальщиц разные?
Наталья Андреевна с минуту сидела молча, потом заговорила с улыбкой:
— Из одной и той же муки у одной хозяйки — стряпня никудышная, у другой — объеденье. Так и с узорами. Издавна набор их известен: «снежинка», «глухотинка», «кошачьи лапки», «крупная малинка», «окошечки», «пшенка», «лучики», «деревчики», «змейки» — все и не перечтешь…
Меня в детстве родная тетка многому научила, Настасья Яковлевна Шепкова. Вот мастерица! Однажды такую паутинку связала — сказка! Пять аршин в ширину и столь же в длину. И платок этот в скорлупу гусиного яйца уместила. Вот что вытворяла милая. Мне до нее — куда! Много мне дипломов надавали, а вот кабы люди взглянули на платки тетки Настасьи — какой бы ей диплом преподнесли!
Наталья Андреевна помолчала, разглаживая на коленях пуховый шарфик, и с грустинкой продолжала:
— Давно тетка Настасья померла. Но кое-что мне оставила, многое я у нее переняла… Бывало, в крещенские морозы сядем у окна, а на стекле — такое диво: тут и елочки, и трилистники, и гребешки, и веерочки. Всякие росписи, перевити. Толкнет меня тетка Настасья под бок: дескать, гляди, примечай, успевай запомнить, не то взыграется солнышко и смоет эдакую красоту. Иль вон снежинка… Прилепится к одежде, шустренькая, мохнатенькая, вся в лучиках да узорах. Летом для глаза тоже много всякой радости. Видали, облака на зорьке такой каемочкой обвяжутся, позолотятся, замрешь глядючи?.. И все ж таки у нас, пуховниц, в основе готовые узоры. Издавна из рук в руки они передаются, многим знакомы.
Понял я со слов Натальи Андреевны, что пух и узоры для вязальщиц — те же краски и палитра для художника. Краски есть у всех, а талантливых полотен не так уж много.
Родилась Наталья Андреевна Победимова в станице Верхне-Озерной, где все казачки вязали платки.
— Родители у меня померли рано. Отдали меня, сироту, в город в люди. В няньках у генерала была, потом у одной купчихи в мастерской работала на пару со своей старшей сестрой Любой. Вязали и стирали платки не за деньги, а за еду. Какие уж деньги — с голоду как бы не пропасть. Но вот пришла Советская власть. Артели стали создавать. Нас, вязальщиц, и пухом стали аккуратно снабжать, и работу щедрее оплачивать. Однажды слышим, объявляют: выставка! Ну-ка покажите, пуховницы, кто на что горазд…
На этой окружной сельскохозяйственной выставке белый ажурный платок, связанный Победимовой, получил первую премию.
— Потом много выставок было и в Оренбурге, и в Москве, но к каждой я особо готовилась. Радостное это дело. Ныне, правда, нелегко мне вязать: глаза ослабли. Оттого и телевизором не больно увлекаюсь, авось еще моего зрения на сколько-то платков хватит.
Получая скромную пенсию, Наталья Андреевна свои платки не продает.
— Не могу я радостью своей торговать, — говорит она.
Каждый месяц Наталья Андреевна получает десятки писем из разных концов страны. В них — просьбы, благодарности, восхищение талантом мастерицы. Адрес на конвертах краток: РСФСР, Оренбург, Победимовой. И письма доходят. Все почтальоны города знают, на какой улице, в каком доме живет Наталья Победимова.
У Натальи Андреевны давняя дружба с областным Домом народного творчества. Сюда она приносит свои платки «на суд людской», отсюда их отправляют на выставки. Приходила она сюда и на занятия кружков вышивки и вязания. Не забирать же в могилу то, чему научилась за долгий свой век.
Старая мастерица прожила почти девять десятилетий.
— Годы берут свое, — говорит Наталья Андреевна. — А тяжело ли разок-другой ко мне заглянуть, наведаться молодым пуховязальщицам? Разве не сгодились бы им мои советы, разве мало чего могла б им показать-рассказать…
В грустноватых размышлениях Натальи Андреевны слышится просьба и призыв бережно хранить в народном творчестве то лучшее, что досталось от прошлого. Эта проблема всегда волновала и волнует людей, озабоченных судьбой народного искусства. Еще в начале нынешнего века А. Бенуа в «Письмах со Всемирной выставки», где экспонировались изделия крестьянского ремесленного производства, писал:
«Придет время, когда мы прозреем и поймем, что все эти вышивки и ситцы лучше и красивее пошлых европейских материй, что вся эта «деревенщина» и «дичь» содержит в себе элементы декоративной красоты, какой не найти в Гостином дворе и на Апраксиной рынке, и всякий захочет иметь у себя эти прекрасные изделия, но будет поздно, они станут редкостью и стариной».
Все платки Натальи Андреевны неповторимы, непохожи один на другой. У каждого свой мотив, орнамент, узор. Ее почерк сразу же узнаешь, отличишь от любого другого. Память и живая наблюдательность питают фантазию рукодельницы, способной создать настоящие жемчужины народного искусства, щедро насыщать его живой кровью традиций и своего таланта.
…Как-то позвонили из Оренбургского областного комитета защиты мира и порадовали новостью: на имя Натальи Андреевны Победимовой получена посылка из Вьетнама.
Спустя два дня в клубе комбината пуховых платков Победимовой вручили картину, клетчатый платок — часть боевой формы вьетнамских женщин и фотопортрет с дарственной надписью Нгуен Тхи Динь.
Люди видели, как повлажнели глаза Натальи Андреевны, когда она принимала подарок вьетнамской женщины-героини и взволнованно говорила с трибуны:
— Ради мира хлопочу, подружки. Пусть сильнее всколыхнутся люди. Кому нужна война?!
5
НЕТАЮЩИЙ УЗОР
Трогательна, ласкова, задумчиво-протяжна эта песня. Полна она неспешной радости, сердечной теплоты и большой любви к самому дорогому человеку на земле.
«Эта песня — одна из самых моих любимых, — пишет в своих воспоминаниях «Путь к песне» народная артистка СССР, лауреат Ленинской премии Людмила Зыкина. — Стихи ее принадлежат моему давнему другу — поэту Виктору Федоровичу Бокову. Он рассказывал мне, как, будучи в Оренбурге, пошел с композитором Григорием Пономаренко на базар купить для матери знаменитый оренбургский платок. Отправив с почты посылку с этим подарком в Москву, Виктор Федорович вернулся в гостиницу и за несколько минут написал эти проникновенные стихи.
Поэт нашел в стихах удивительно нежный символ любви к матери. «Оренбургский пуховый платок» — это лирическая новелла о том, как полная бесконечного уважения к матери дочь посылает ей подарок. Но у песни есть более глубокий, «второй» план — это рассказ о вечном долге перед матерью, родившей и воспитавшей нас, сделавшей полезными для общества, для других людей. Исполняя «Оренбургский платок», я как бы размышляю над судьбой этой старой женщины, прожившей, по-видимому, нелегкую жизнь. Женщина-мать всегда прекрасна, всегда достойна восхищения.
Этот гимн матери я пою целое десятилетие! Уж прибавили по десятку лет к своим жизненным веснам и поэт и композитор, а песня — долгожительница в моем репертуаре — звучит и под баян, и под оркестры разные, и под ансамбль, и вообще без сопровождения.
Приятно получать каждый год к женскому дню поздравления от работниц Оренбургской фабрики пуховых платков, читать строки, написанные теплыми, заботливыми руками. А однажды открываю я почтовый ящик, смотрю — письмо с поздравлениями к Новому году из Министерства внешней торговли: благодарят за рекламу пуховых изделий оренбуржцев. Что ж, значит, песня, делая свое дело, даже торговать помогает…
С каждой настоящей песней у меня связаны незабываемые впечатления, а с «Оренбургским платком», наверное, больше всего.
Шла весна 1966 года. В Москве, в Кремлевском Дворце съездов, проходил XXIII съезд партии. Мне позвонила Александра Николаевна Пахмутова и сказала, что делегаты съезда хотели бы встретиться со мной. Я отработала уже запланированный концерт и приехала в гостиницу «Юность».
Принимали меня очень тепло и радушно, а в такой дружеской обстановке выступать вдвойне приятно.
Когда я спела «Платок», на сцену вышли делегаты от Оренбургской области — уже немолодые люди с орденами и Звездами Героев на груди, люди, прошедшие войну и трудовые испытания. Они накинули мне на плечи настоящий оренбургский платок и горячо поблагодарили за прославление тружеников их области.
Меня так растрогала эта встреча, что я не смогла сдержать слез.
Я не была первой исполнительницей «Оренбургского платка», но считается, что путевку в жизнь этой песне дала я. И от этого я бесконечно счастлива».
