Японская разведка против СССР - Кириченко Алексей Борисович "Стильно" (е книги .TXT, .FB2) 📗
Кроме того, Россия для Японии все более вырисовывалась как основная сила, которая будет мешать осуществлению ее далеко идущих планов. Так и получилось, когда интересы Японии и России столкнулись из-за соперничества в Корее и Маньчжурии, что привело к Русско-японской войне 1904–1905 годов.
Япония уделила разведывательной подготовке войны с Россией большое внимание, а Россия этого своевременно не оценила. Только впоследствии об этом стали писать, но было уже поздно. Публикации в российской прессе времен Русско-японской войны 1904–1905 годов обычно рисовали коварство японской разведки, которая упорно пыталась проникнуть во все щели, дабы получить необходимую информацию. По этим публикациям невозможно сделать какое-то общее мнение об организации самой службы такой разведки. Из статьи в статью в российских, а затем и в советских средствах массовой информации перекочевывали ссылки на активную деятельность японского разведывательного общества «Кокурюкай» («Общество черного дракона». «Черный дракон» — река Амур). Но кому это общество подчинялось, какие задачи решало — об этом ни слова.
Накануне и во время Второй мировой войны японская разведка считалась для советских спецслужб противником № 1, ибо американские и английские спецслужбы были «союзническими», а японские — «враждебными», потому что были дружественны Германии. На сковывание их усилий были направлены значительные силы советской контрразведки.
Японская контрразведка относилась к деятельности советской разведки аналогично.
После окончания Второй мировой войны о деятельности японской разведки появилось множество публикаций, в том числе мифического характера. Впрочем, о потерпевшей поражение стране писать можно что угодно.
Японские же авторы довольно скептически относятся к деятельности японской разведки периода Второй мировой войны и обвиняют ее в том, что в ряде случаев она дезинформировала японское правительство, что во многом способствовало поражению Японии в этой войне.
Может быть, частично они и правы, ибо разведка любой страны вольно или невольно сбивается на субъективную оценку разведывательных данных и «подает наверх» ту информацию, которая подтверждает правоту правительства. Так и японская разведка была призвана обеспечить информацией планировавшиеся военные операции, на обеспечение чего и направляла свои усилия, порой умышленно замалчивая или игнорируя невыгодные для Японии события.
Я не могу знать обо всех успехах или провалах японской разведки довоенной поры, но за шпионаж в ее пользу были расстреляны десятки тысяч советских людей не только на Дальнем Востоке, но и в Москве, в различных правительственных учреждениях.
В 1937 году на Дальнем Востоке СССР было подвергнуто репрессиям более двухсот тысяч корейцев, которые огульно были зачислены в потенциальную базу японской разведки и незаслуженно переселены на жительство в Среднюю Азию и Казахстан.
В 1939 году, во время событий на Халхин-Голе (японцы называют их «Номонханский инцидент»), прибывший в июле в район боевых действий Г.К. Жуков, назначенный командующим группировкой советских войск, решительно расправился с бывшим командованием и штабом 57-го корпуса, обвинив их всех в шпионаже в пользу Японии. Такая же участь постигла и некоторых руководящих деятелей Монголии.
Под командованием Жукова 1-я армейская группа разгромила японские войска, которыми командовал генерал-лейтенант Комацубара, а сам он умер через полгода от рака.
В зарубежной литературе проскальзывают намеки, что Комацубара сдал Жукову Халхин-Гол, ибо был агентом НКВД.
Но это только логические размышления. А что же было на самом деле? Если это соответствует истине, то можно только восхищаться профессиональным уровнем тех, кто проводил операцию «Генерал». Оказывается, они не только незаконно репрессировали советский народ?
Что же касается пресловутого «японского шпионажа», то затеянная в 1930-е годы в Советском Союзе кампания не имела под собой серьезных оснований. В 1945 году, когда в Токио начал свою работу Международный трибунал для главных военных преступников, решением Политбюро ВКП(б) был создан специальный комитет по руководству советской частью обвинения на этом процессе, который возглавил первый заместитель министра иностранных дел А.Я. Вышинский. К его разочарованию, органы государственной безопасности СССР не могли представить ни одного протокола допроса «разоблаченных японских агентов», который бы подтверждал, что японская разведка вела на территории СССР агентурную работу и вербовала для этих целей советских граждан. Не мог прислать подобных материалов и лидер Монголии Чойбалсан, чьи интересы на процессе представляла советская сторона.
Не могли на этот процесс доставить также ни одного «харбинца», как называли тех советских граждан, которые в 1935 году после продажи Японии Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) вернулись на родину. Все они были расстреляны как японские шпионы и унесли с собой на тот свет тайну «японских провокаций» на КВЖД, о которых часто писала в 1930-е годы советская пресса. Материалами следствия не было доказано, чтобы кто-то из них был японским шпионом и выполнял задания японской разведки.
И встает закономерный вопрос: а что же делала тогда японская разведка? Ответ один: она работала, собирала информацию. Это не значит, что только через агентуру.
Большая роль при этом отводилась личным наблюдениям сотрудников японского посольства и консульств (в тот период функционировали японские консульства и консульства Маньчжоу-Го в Благовещенске, Владивостоке, Новосибирске, Петропавловске, Одессе). Японская военная разведка внедряла на дипломатические должности своих офицеров, а для пущей важности — под вымышленными фамилиями, которые со знанием дела отслеживали происходящие в нашей стране процессы.
Известную информацию получала японская разведка и в Генеральных штабах сопредельных Советскому Союзу государств — Польши, Румынии, Эстонии, Латвии, Литвы, не говоря уже о деловых контактах с Генеральным штабом Германии.
В соответствии с заключенным соглашением между советской и японской армиями существовала договоренность об обмене офицерами, которые для стажировки прикреплялись к воинским частям и изнутри изучали царящие в советских частях порядки.
Такую стажировку в одном кавалерийском полку прошел японский ветеринарный врач майор Исии Сиро, который впоследствии в Маньчжурии создал и возглавил совершенно секретный «отряд 731», где разрабатывалось бактериологическое оружие. Генерал-лейтенант Исии сконструировал также специальную бомбу, которая наполнялась зараженными чумой блохами и должна была быть сброшена в расположение противника и вызвать эпидемию.
Оборудование и документальные исследования в августе 1945 года были вывезены японцами и попали в руки американцев, которые воспротивились слушанию этого вопроса на Токийском трибунале.
Маньчжурия вообще была разведывательным плацдармом Японии, с которого проводилась активная разведывательная работа в отношении СССР, осуществляемая японскими специальными органами («Токуму кикан») [4]. Впрочем, советская сторона не оставалась в долгу и ее агентура проникала с теми же целями на территорию сопредельной Маньчжурии.
Это беда не только японской разведки. Советские специальные органы тоже в основном информировали Кремль о том, что ему было по душе. Что же касается информации о негативной оценке его деятельности на Западе, то это подавалось как деятельность враждебных сил, пытавшихся скомпрометировать советскую власть.
Вот несколько примеров из схваток советских и японских спецслужб.
Операция «Генерал»
В 1925 году между Японией и Советским Союзом были установлены дипломатические отношения. Однако к большой дружбе или даже к восстановлению той степени доверия, которая установилась между Россией и Японией во время Первой мировой войны, это не привело. Более того, обе стороны рассматривали друг друга как вероятного противника, с которым рано или поздно придется скрестить шпаги.
