Глобальный человейник - Зиновьев Александр Александрович (книги онлайн без регистрации txt) 📗
Гримасы прогресса
Я побывал в районе трущоб. Был в Чистилище. Был в Подземном Западе, где обитают бездомные. Но только теперь я узнал, что в БЗ есть место ещё страшнее. Это район стариков. Его так и называют Старый Запад. Поехать туда мне предложил Сём. У него там живёт старуха мать.
С е м: Впрочем, какая она старуха?! Ей ещё нет шестидесяти. Величайший парадокс века, а то и тысячелетия! Средняя продолжительность жизни считается девяносто лет. Благодаря успехам геронтологии и пересадке частей тела грозятся продлить жизнь людей в среднем до двухсот лет, сохранив работоспособность до ста пятидесяти лет. А у нас после пятидесяти лет невозможно найти работу. Стремятся вытурить на пенсию мужчин в шестьдесят и женщин в пятьдесят пять лет. Представляешь, тебя отправят на пенсию и ты после этого будешь ещё больше ста лет заживо погребён в доме для престарелых! Можешь ли ты привести пример большей жестокости в отношении к людям в прошлой истории?!
А л: А почему ты не живёшь вместе с матерью?
С е м: Где?! В МЦ запрещено. Снимать жильё мне не по карману. Да и не по чину.
А л: А на какие средства она живёт в городе стариков?
С е м: У неё маленькая пенсия. Живёт в доме низшей категории. Какое-то благотворительное общество доплачивает недостающую сумму.
Сём поинтересовался тем, как я попал в МЦ. Я рассказал о моей неудачной попытке начать профессорскую карьеру. Он сказал, что я совершил ошибку, типичную для прирождённого учёного, который думает, будто стоит ему сделать открытие, как весь мир сразу ахнет от восторга и увенчает новоявленного гения положенными в таком случае почестями. Он, Сём, тоже совершил эту ошибку. Но, к счастью, его открытие оказалось чепухой, он быстро протрезвел, сделал диссертацию о вкладе своего профессора в науку и благодаря его протекции попал в МЦ.
Старый Запад выглядел как концентрационный лагерь гитлеровской Германии, только более грандиозный. Бесконечные ряды высотных домов-коробок, различающихся только номерами. И улицы тут не имеют названий — только номера. Живёт тут до миллиона человек. И все старые. Никакой молодёжи. Никаких детей. Нет даже собак и кошек: содержать их слишком дорого и негигиенично.
Считается, будто обитатели Старого Запада обеспечены всем необходимым для тела и души. Но как?! В какой мере?! Фактически это — лишь завуалированная форма ужасающей нищеты, спрятанная от прочего мира и по-солдатски или, вернее, по-тюремному организованная. Люди тут живут в каком-то полусонном состоянии. Есть предположение, что им специально дают для этого какие-то медицинские средства. Но все попытки проверить это путём создания специальной комиссии были отвергнуты самим Верховным Конгрессом ЗС. Люди тут живут в ожидании смерти. Причём это ожидание растянуто для них на десятки лет, — на 30, 40 и даже для многих на 50 лет! Десятки лет тупого, окаменелого ожидания смерти — можно ли придумать что-то более жестокое?! Только наша самая совершённая, гуманная, демократичная и т.д. цивилизация оказалась способной на такое.
Мать Сема жила на улице 173 в доме 349 в комнате 275. Приняла она нас в общей гостиной, так как в её комнатушке мы не поместились бы. Хотя ей не было ещё шестидесяти, хотя у неё не было морщин и держалась она бодро, она произвела на меня впечатление столетней, как и все прочие жители Старого Запада, каких мы видели на улице и в здании.
Сём поговорил с матерью минут двадцать о каких-то пустяках. Мы выпили по чашечке кофе — угощал Сём. И поспешили покинуть Старый Запад.
С е м: Что скажешь?
А л: Мне ещё никогда не было так страшно, как на сей раз.
С е м: А ведь это — то, что нас ждёт в будущем, причём в лучшем случае. Представляешь, проходит десятилетие за десятилетием, а этот миллион людей, зачисляемых в старики, не даёт миру ни крупицы не то что открытий, а хотя бы чего-то мало-мальски любопытного! Ничего, кроме мёртвой статистики. Эти люди просто ждут конца. Ждут, и все! Теперь мне все ужасы прошлого кажутся невинными пустяками в сравнении с таким благополучием. Самое страшное зло — не преднамеренное, а то, которое делается во имя гуманизма и в полной уверенности, что это — величайшее добро.
Банальный случай
После Старого Запада мы с Семом навестили его старого знакомого в Подземном Западе. Этот человек жил с женой и двумя детьми в Картонном городке, как тут называли место, где ютилось несколько сот бездомных семей в «домиках» из картонных коробок.
По рассказу Сема, этот его знакомый работал в одной фирме инженером. Хорошо зарабатывал. Фирма обанкротилась. Он остался без работы. Сбережения были мизерные, а пособие по безработице кончилось. Он не мог оплачивать квартиру, которую снимал. Полгода искал жильё поменьше и подешевле. Ему отказались сдавать как безработному. Пришлось бросить мебель, — кто её купит?! Пришлось отказаться от автомашины, от больничной кассы и от всего прочего, что требует трат. И вот он с семьёй оказался в Картонном городке. Найти работу, находясь в таком положении, дело безнадёжное. И дети подрастают. Что дальше?!
С е м: Стоит на такое посмотреть с близкого расстояния, чтобы насовсем оставить всякую мысль о семье. Не хочу рассказывать о том, как тут живут дети. Впрочем, ты сам, очевидно, знаешь о недавней сенсации по этому поводу. Тут каждый час совершается какое-нибудь преступление. Почти каждые сутки совершается по крайней мере одно семейное самоубийство.
Последнее право человека
Весь Подземный Запад был до отказа переполнен толпами и свалками людей. Предстоит сессия Верховного Конгресса, на которой будет решаться вопрос о Последнем праве человека. В БЗ стали стекаться со всего ЗС участники движения с намерением совершить поход к Запад-Сити с требованием включить Последнее право в число «прирождённых» и «неотъемлемых». В случае отказа выполнить это требование, они угрожают устроить массовое самоубийство.
Трудно вообразить более мирных и безобидных людей, чем эти борцы за право на добровольную смерть по своему усмотрению. Но у меня, глядя на них, возникло чувство какой-то страшной опасности. Сколько лет на Западе тряслись в страхе перед атомными взрывами, а куда более страшный удар нанесли невинные бытовые приборы и мусор. Сколько лет тряслись в страхе перед нападением коммунистов, а в конце концов более серьёзной угрозой оказываются сами западоиды, к тому же самые пассивные, слабые, беззащитные. Не силы протеста, а бессилие капитуляции становится главным врагом Запада.
Большие и малые проблемы
Проблемы, над которыми мы с Филом ломаем голову, кажутся ничтожными в сравнении с теми, какие то и дело овладевают вниманием всего человечества. Наши тревоги напоминают мне тревоги клеток ступни человека, шагающего босым по раскалённым камням и песку пустыни под палящими лучами Солнца и думающего лишь о том, чтобы как-то выжить.
А глобальные и эпохальные проблемы таковы, что решение их ведёт к ещё более страшной угрозе человечеству. Более ста лет над человечеством висела угроза гибели от отходов его собственной жизнедеятельности. Считается, будто эту угрозу предотвратили. Но как?!
На третье место среди экономических империй современности сейчас вышла Мусорная империя. Она называется Мусорной, но занимается она не только проблемами бытового мусора, но вообще любыми отходами. Предприятия, отходы которых попадают в её сферу, стали зависимыми от неё настолько, что вынуждены отдавать ей треть доходов, то есть столько же, сколько они выплачивают государству в качестве налогов и банкам в качестве процентов за кредиты.
Технологический уровень Мусорной империи выше, чем уровень тех, кто производит отходы, являющиеся материалом деятельности для неё. Достаточно сказать, что она транспортирует наиболее ядовитые отходы в космическое пространство, причём с таким расчётом, чтобы они уже никогда не оказались в районе Солнечной системы. По единодушному признанию специалистов, если бы не грандиозный технологический прогресс в мусорном деле, на нашей планете давно стало бы невозможно жить. С человечеством произошло бы нечто подобное тому, как если бы животному закрыли возможность выбрасывать наружу отходы его жизнедеятельности.
