Великая огнестрельная революция - Пенской Виталий Викторович (книги регистрация онлайн txt, fb2) 📗
В дальнейшем ситуация не только не улучшилась, но, напротив, постепенно признаки кризиса все множились и множились, пока к концу столетия власть практически утратила контроль за развитием событий. Причины и течение этого политического и социально-экономического кризиса не являются предметом нашего исследования503, однако, на наш взгляд, необходимо остановиться на ряде его особенностей, для того чтобы лучше уяснить дальнейший ход развития османской военной машины и понять, почему турки так и не смогли совершить переход на следующую стадию военной революции.
В свое время Мустафа Кочибей писал, что «…могущество и сила верховной власти в войске; войско существует казною; казна собирается с поселян; существование же последних обусловливается справедливостью…»504. Такой порядок считался османскими писателями идеальным, и именно его поддержание и сохранение полагалось залогом безоблачного существования империи. Однако именно такой порядок вещей и оказался нарушен в ходе развития этого кризиса.
Причины кризиса лежали, казалось, на поверхности. Посол Речи Посполитой в Турции К. Збаражский писал в начале XVII в., пытаясь понять, почему столь страшная прежде своим соседям империя впала в бессилие и немощь: «Когда-то поражали порядок и великолепие Оттоманской монархии… В Турции были и существуют только два сословия, хотя и они имеют различные категории, но у всех у них один государь, [пред ним все] остальные – невольники. Власть этого государя абсолютная, от него, как от земного Бога, исходят добро и зло, порицание которых в душах человеческих есть бесчестие и грех. Этот монарх – основа и опора всего. На все – его воля. Превыше всего почитались послушание и воздержание… [Благодаря] долгому правлению [везиров] росло могущество державы. И они сами, умножая славу, совершали великолепные дела, воздвигали здания, приносившие славу и пользу государству. Люди, находившиеся под их началом, при появлении вакансии могли достойно занять эти места. Они, в свою очередь, учили и воспитывали своих приближенных. Так умножались знания каждого сословия, росло желание развивать добродетели… Пока соблюдался этот порядок, основы [государства] не подрывались. При таком правлении это государство росло и расширялось чуть ли не тысячу лет, то есть более всех других монархий мира. Ни одна из них не сохраняла так долго своего совершенства и могущества, тем более без каких-либо реформ»505. И, продолжая дальше свои рассуждения, польский аристократ пришел к выводу, что основная причина упадка величия Османской империи прежде всего заключалась в том, что правящая верхушка ее оказалась неспособна столь же эффективно, как и ранее, выполнять возложенные на нее обязанности.
По мнению Збаражского, «…целостность этого государства и единодержавие зависели от почитания обычаев, соблюдения старых порядков и их сохранения, единственным стражем которых был султан, перемена государя, охранителя [обычаев], должна была привести к их изменению, а затем сказаться на целостности государства. После Сулеймана едва ли не до настоящего времени правили государи ленивые и изнеженные, а именно Мехмед и Ахмед (султаны Мехмед III и Ахмед I. – П.В.), которые любовались своим величием, но не интересовались, каким путем достигли этого величия (выделено нами. – П.В.). Раньше всего испортили сословие чиновников, которые начали получать блага не за заслуги, а за деньги. А все из-за султанских жен, которые через своих мужей способствовали повышению [чиновников по службе], беря за это деньги и богатея. Те же, кто покупал должности, чтобы и самим обогатиться, и возместить затраты, бенефиции, попадавшие им в руки, продавали за деньги, а более достойных заслугами и мужеством, [чем они сами], всех до конца истребляли…»506.
В своем объяснении причин упадка К. Збаражский в целом следовал за турецкими мыслителями, которые также полагали, что вся беды, обрушившиеся на Османское государство, определялись прежде всего отказом правящей верхушки от соблюдения того самого справедливого традиционного порядка, созданного «отцами-основателями» империи. Поэтому, казалось, стоит только вернуться к обычаям, освященным традицией, и все станет на круги своя, вернется справедливость, «адалет», а вместе с ней величие и мощь империи. И, видимо, отнюдь не случайно предпринимавшиеся на протяжении большей части 2-й половины XVII в. династией везиров Кёпрюлю реформы, получившие в исторической литературе прозвище «традиционных», были нацелены как раз на восстановление традиционных военных, политических и экономических институтов, доказавших свою эффективность во времена Селима I и Сулеймана Кануни507.
Однако все было не так просто, как представлялось К. Збаражскому, Мустафе Кочибею, Кёпрюлю Мехмед-паше и другим как иностранным наблюдателям, так и турецким писателям и государственным деятелям. Причины упадка лежали более глубоко и были более основательны. Все они могут быть разделены на несколько основных групп, тесно взаимосвязанных, переплетенных друг с другом. Первоосновой всех проблем, которые обрушились на Османскую империю после смерти Сулеймана I, являются, несомненно, проблемы, связанные с развитием турецкой экономики и общества в ту эпоху. Во многом эти проблемы были связаны с ускорившимся во 2-й половине XVI в. «открытием» Порты внешнему миру, прежде всего Европе, и «включением» империи в формирующийся быстрыми темпами мировой рынок, главную роль в котором играли наиболее развитые страны Западной Европы508.
Турция в XVI в. была типичным традиционным обществом, в хозяйстве которого главную роль играл аграрный сектор. От процветания турецкой деревни зависело процветание всей империи в целом, и в этом, как было отмечено выше, были согласны османские писатели 2-й половины XVI–XVII вв. Однако именно здесь и возникли серьезные проблемы. С одной стороны, Турция в XVI в. переживала подлинный демографический взрыв, но развивавшееся по экстенсивному пути сельское хозяйство, равно как и городская экономика, оказалось неспособным поглотить растущее число рабочих рук, и это неизбежно вело к усилению социальной напряженности в обществе. Теоретически можно было найти выход на пути дальнейшей территориальной экспансии, выплеснуть растущее недовольство наружу, на соседей. Следовательно, завоевательные войны становились настоятельной необходимостью. Однако это была палка о двух концах – все новые и новые походы требовали изъятия из деревни все новых и новых ресурсов, людских, материальных и финансовых. Так, размеры авариза в 1582 г. составили 40 акче с души в год, в 1600 г. он вырос до 240, а в 1681 г. составил уже 535 акче. То же самое можно сказать и о джизье, которая изменилась с 40 акче в 1574 г. до 70 акче в 1592 г., 150 акче в 1596 г., 240 акче в 1630 г. и 280 акче в 1691 г. Реально же, учитывая злоупотребления властей на местах, размеры авариза и джизьи были еще больше509. Тем самым османская деревня все в меньшей и меньшей степени оказывалась способной не только на расширенное, но даже на простое воспроизводство. Таким образом, продолжение прежнего агрессивного внешнеполитического курса, как указывал М.С. Мейер, «…в конечном счете неизбежно должно было отрицательно сказаться на положении крестьянства, породить хозяйственный упадок в деревне, следствием которого был общий экономический застой»510. Эти же слова можно отнести и к турецкому городу, хотя, быть может, и в меньшей степени.
Еще одной проблемой, разрешить которую в ту эпоху было невозможно принципиально, была разнородность, рыхлость здания Турецкого государства. Активная и успешная внешнеполитическая деятельность способствовала стремительному росту владений султанов Османской династии. В свою очередь, это вело к тому, что хозяйственный организм Османской империи стал напоминать лоскутное одеяло, состоявшее из территорий с совершенно разным уровнем социально-экономического и политического развития. В условиях невысокого уровня развития инфраструктуры и слабости внутриимперских экономических связей это становилось серьезной преградой на пути дальнейшего развития экономики.
