Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 2 - Велидов (редактор) А. С. (книги онлайн TXT) 📗
Последние месяцы жизни НЦ – с конца апреля до конца августа – опять отличались своими особенностями. Заседания ввиду летнего времени стали менее полными. Отдельные члены часто отсутствовали. С другой стороны, в них деятельное участие стал принимать Муравьев. Несомненно, он вносил в совещания эти нечто новое. Он не раз ставил вопрос о пересмотре всей деятельности совещаний. Не исходит ли она из ложных предпосылок? В самом большевизме происходит глубокая перемена. Создается Красная Армия, которая постепенно превращается в подлинную русскую армию. Муравьев чрезвычайно предостерегал против ее недооценки. Он и в других отношениях указывал на рост государственности в Советской России. Большевизм осуществляет дело объединения русской земли. С другой стороны, Муравьев очень сомневался в материальных и моральных силах Юга с их эмигрантской психологией. Эти мнения вызывали споры, но к ним более или менее присоединялись Котляревский, Фельдштейн и Кольцов. Щепкин очень внимательно к ним прислушивался, возражал, но не раз говорил, что, быть может, Муравьев и его сторонники правы. Но практического заключения из этого все же не делалось, как и сам Муравьев не предлагал таких заключений; он как бы призывал лишь к размышлению и проверке. Далее, в совещаниях участвовали экономисты-профессора Кафенгауз и Букшпан. Собственно, это были неформальные совещания, и Букшпан и Кафенгауз приглашались не в НЦ, а просто для обсуждения вопросов, связанных с экономической программой. В разработке ее, производимой Кафенгаузом и Букшпаном, вероятно, принимали участие и другие экономисты, к которым они обращались.
Можно было бы думать, что в эти месяцы, когда деникинское наступление шло успешнее, чем это предполагалось по известиям с юга о Добровольческой армии, можно было бы думать, что для совещания НЦ станут на первую очередь вопросы тактические. Но они сосредоточивались в «Тактическом центре»; совещание же могло обсуждать лишь общее направление тактики. Прежде всего оно по-прежнему не допускало мысли о каком-либо вооруженном выступлении в Москве и вообще в Советской России. С особой энергией и категоричностью об этой недопустимости говорил Герасимов, полагая, что оно привело бы лишь к бесплодному кровопролитию. Речь может идти лишь о том, не произойдет ли такое выступление стихийно. Но в это не верили ни Герасимов, ни Щепкин. Вообще, из слов Щепкина получалось такое впечатление, что в Москве не имеется военного материала для подобных выступлений. Щепкин как-то сказал, что, если бы большевики покинули Москву, а другая армия ее бы не заняла, он сомневается, возможно ли было бы в городе поддержать элементарный порядок.
Далее вообще совещание не останавливалось на вопросе, что будет, если Москва окажется в руках Деникина. Трудно сказать, кто из членов верил в эту возможность, кто нет. Скорее господствовало чувство, что здесь все неожиданно и неучитываемо. И вопрос о новой власти, новом правительстве никогда серьезно не ставился. Как-то раз Щепкин в шутливой форме его поставил. Названо было имя Леонтьева как подходящего человека для устройства управления и организации продовольствия. Назван был далее Герасимов, который заявил, что ни в какое правительство не пойдет. Он даже сделал поход и против Леонтьева, и против себя: по его словам, лица, прикосновенные к Временному правительству, должны были бы пожизненно лишиться права участия в какой бы то ни было власти. Щепкин, между прочим, говорил, что его личной мечтою было бы вернуться к муниципальной деятельности, к городскому хозяйству. Все это говорилось за чаем, совсем не в серьезном тоне, и сам Щепкин обратил разговор в шутку. Во всяком случае, никаких правительственных списков (как говорят, обращались по Петербургу, когда ему угрожал Юденич) ни в НЦ, ни в смежных организациях не ходило. Да и совсем не чувствовалось желание попасть во власть, если бы таковая и образовалась. Может быть, здесь сказывалось и инстинктивное чувство ее неизбежной непрочности.
С другой стороны, как раз академическая дятельность совещания в это время оживилась. По предложению Герасимова было решеноуяснить самые принципы возможной экономической программы. Имели в виду не конкретные законопроекты или отдельные мероприятия – вопрос ставился иначе. Какое направление народнохозяйственной политики может быть противопоставляемо политике коммунистической, в каком направлении эта последняя должна быть изменяема? Совещание признавало единодушно, что в сфере экономической все наши партии оказались несостоятельными, а между тем все развитие русской жизни в ближайшее время должно исходить под знаком экономики.
Кафенгауз дал характеристику экономической политике, руководимой принципом, важность которого для России сейчас не может быть преувеличена, принципом подъема производительных сил. Ему всецело должен подчиниться и вопрос, в каких пределах может признаваться частная собственность на землю и на орудия производства, и вопрос о социальных реформах. Он отсюда заключал, например, что нужно мириться с растущей дороговизной: законодатель должен поддерживать не потребителя, а производителя или, точнее, производство. Иностранный ввоз должен быть весь направлен на техническое оборудование русского народного хозяйства, а не на доставку предметов потребления, хотя бы и весьма нужных. С этой точки зрения Кафенгауз рассматривал и сельское хозяйство, и горное дело, и обрабатывающую промышленность, и транспорт, и торговлю. Необходимы большие жертвы от всех слоев населения, от всего наличного поколения, чтобы выйти из тяжкой хозяйственной разрухи, которая в конце концов сводится к катастрофическому падению производительности и производства: подъем их – первое условие социального и культурного прогресса. Возражая против социалистических мероприятий, которые не имеют в данное время необходимых народнохозяйственных предпосылок, докладчик предостерегал против того, чтобы отсюда делались выводы в пользу классовых интересов землевладельческих и торгово-промышленных.
Букшпан дал характеристику современного хозяйственного строя и в особенности подробно и объективно изложил устройство и деятельность Высшего Совета Народного Хозяйства с его столь многочисленными разветвлениями, его различных главков и центров. Далее он остановился на государственном регулировании хозяйственной жизни, которое становится неизбежным в силу самого факта мировой войны, а также связанных с нею глубоких социальных сдвигов; на пути такого регулирования стоят и европейские страны, и даже Америка. Задача лишь в том, чтобы при этом не угасить личной энергии и инициативы. Подробно он останавливался на политике внешней торговли, которая сейчас так важна для России: она также требует коренного государственного регулирования ввоза и вывоза, разрешительно-запретительной системы, которая позже сочетается с рядом частных краткосрочных соглашений между заинтересованными государствами. Для России в ближайшее время внешний оборот может быть лишь товарообменом, и Букшпан указывал на его основы: нужно, чтобы, вывозя необходимое сырье, Россия не получала взамен вещей, без которых в хозяйственном смысле можно обойтись; разрешение на вывоз этого сырья должно быть выдаваемо лишь под условием обратного ввоза эквивалентно необходимых, а не просто полезны> предметов. Для вывоза сейчас первенствующее значение имеет лес, и Букшпан, подобно Кафенгаузу, видел основную задачу в подъеме производительных сил.
Все эти сообщения живо обсуждались и вызвали большой интерес. Щепкин говорил, что экономическая политика есть все же часть общей политики, и здесь часто нельзя проводить начало исключительной хозяйственной целесообразности; нужно считаться и с взаимоотношением классовых сил, и с психологией момента. Так, аграрный вопрос в России стал более политическим, чем экономическим, и это отразилось на всех программных его решениях. Признана была желательной дальнейшая разработка экономической программы и в то же время – на этом настаивал Букшпан, поддержанный особенно Муравьевым и Котляревским, – действительное, объективное уяснение экономического положения Советской России и экономической политики Советской власти; эта политика сама не представляет чего-либо неподвижного и существенно меняется, например, в области земледелия; она также все более и более признает необходимость подъема производительных сил. При обсуждении докладов выдвинут был ряд и других вопросов, которые подлежат разработке, например о формах и характере иностранных концессий в России, полезных и даже необходимых, но представляющих свои политические и экономические опасности.
